Владыка вод - Шалаев Михаил Васильевич

Всю эту ночь Крючок ворочался с боку на бок на широкой деревянной скамье, служившей ему кроватью. Так толком и не заснув, поднялся чуть развиднелось, принес из колодца воды, почистил песком обгоревший котелок. Мысли у него были совсем о другом и, занимаясь привычными делами, колдун время от времени опасливо поглядывал на коробочку из желтой кости, которая со вчерашнего дня так и стояла на столе. Он словно боялся заглянуть в нефритовое зеркало и узнать — как там, в городе. А сам перед собой отговаривался, что еще слишком рано.

Но наконец эта отговорка стала глупой: солнце поднялось и вовсю хлестало в окно. Тогда Крючок подсел к столу и открыл коробочку. Летающий глаз переночевал на каком-то чердаке и чувствовал себя, в отличие от хозяина, превосходно. В ожидании приказов он развлекался тем, что перелетал с места на место и пугал злых диких ос, которые устроили здесь гнездо. Колдун выгнал его с чердака, раздумывая, куда править — во дворец или в тюрьму. Решил, что полезнее во дворец… и в этот самый момент почувствовал прикосновение Силы!

Колдуны хорошо знают, что такое Сила. Она как невидимое облако, которое всегда окружает колдунов и тех, кого они заколдовали. Но простые люди этого облака не чувствуют. А вот Крючок почувствовал, и испугался, потому что приближение Силы много лет служило для него предупреждением об опасности. Здесь, в Поречье, он первое время понапрасну тревожился, ощущая иногда Силу нориков, но потом заметил, что она не такая, будто чуть послабее, чем у людей, и стал различать. Однако теперь Сила приближалась — великая!

Подавив накативший испуг, Крючок аккуратно посадил жука под стреху какой-то крыши и вышел на крыльцо. Утренний ветерок остудил лицо, высушил мгновенную испарину, и теперь колдун особенно ясно ощутил на левом виске легкое касание невидимой руки. Никого пока не было видно, и не разобрать, наведенная это Сила, или собственная, но приближалась она с низовьев Паводи. Крючок решил не спешить, подождать, пока Сила станет поближе.

Он вернулся в жилище, поднял жука на крыло и направил во дворец, прислушиваясь одновременно к тому, что надвигалось со стороны Большой Соли. Тронный зал представлял собой большое светлое помещение с рядами узких высоких окон вдоль боковых стен. Домината еще не было, по залу сновали прислужницы — наводили блеск, да смеялись чему-то двое офицеров стражи.

Крючок прождал довольно долго, и стал подумывать, не заглянуть ли лучше в тюрьму, но невидимая рука стала уже не просто касаться, а легонько взъерошивать на висках волосы, и колдун понял: времени больше нет. Оставив Летающий глаз во дворце, колдун вновь вышел на крыльцо и сразу увидел тех, кто нес в себе Силу.

Это были трое молодых мужчин, лет тридцати или чуть больше. Слева шел Смуглый — невысокий, но ладный, с курчавой черной бородкой и черными же озорно поблескивающими глазами. В центре — Большой, у этого рот был великоват, глаза чуть навыкате, а нос наползал слегка на губу, но в целом лицо приятное, по-доброму ироничное. И наконец справа — Застенчивый, который казался длиннее, чем есть, из-за худобы, был светлоголов и сероглаз. Одежда на всех троих была изрядно потрепана, у двоих за плечами — дорожные мешки.

Первое, что понял Крючок — это не колдуны. Понял, и вздохнул облегченно. Потом он скумекал, что околдовал их норик, причем большим колдовством. Среди нориков тоже есть посвященные. Поэтому Сила так велика. Но интересно, кто же такие?

А путники, не подозревая, как перепугало колдуна их явление, поравнялись между тем с крыльцом, и Смуглый, заметив пристальный взгляд Крючка, весело улыбнулся:

— Хо, дяденька! Чем так глядеть, лучше бы хлебушка вынес — восьмой день на рыбе, да на грибах!

Крючок тоже невольно усмехнулся, но приглашать не поспешил:

— А что ж вы в лавку не заглянули?

Тут в разговор вступил Большой:

— Да лавочник ваш, Смут ему в дых, в город уперся. А то, может, правда хлебца найдется? Мы заплатим…

— И хлеб найдется, и мед. Вы ведь, как я понимаю, в город? — Крючок сообразил, что может извлечь из их появления пользу.

— Туда…

— Ну так входите. Заодно и о деле потолкуем.

— О каком деле? — насторожился Большой.

— Входите, входите. Да не бойтесь, пустяковое дело…

Когда путники уселись за стол, Большой сразу же заинтересовался коробочкой из рога морского чудища китулы, но колдун торопливо убрал ее с глаз подальше, после чего Большой стал поглядывать на него подозрительно. Крючок выставил половину круглого хлеба, большую миску свежего меда, заварил чай. Пока гости ели, макая хлеб в миску и блестя молодыми зубами, колдун обдумывал, как бы получше приступить к разговору. Так ничего и не придумал, но Смуглый, допив кружку чая, начал сам:

— Так что за дело, хозяин?

— Да как вам сказать… — колдун побарабанил пальцами по краю стола и спросил неожиданно: — А что у вас с нориками? А?

— Хо! — изумленно крутя головой, начал Смуглый, но осекся под свирепым взглядом Большого. А Большой перевел взгляд на Крючка и холодно сказал:

— Вот что, хозяин. Если есть дело — говори, если нет — получи за угощение, и пойдем мы помаленьку — не угодно ли?

Крючок хитровато улыбнулся:

— Да я ж не заставляю… Не хотите говорить — не надо. Только насчет нориков вы меня не обманете…

— Ну так? — так же холодно вопросил Большой.

— Хорошо, хорошо… — Крючок тяжело вздохнул и покачал головой. — Не знаю, с чего начать… Словом, так: в городе нужно найти одного парня, Свистком его зовут. Хороший парень, но искать его, видимо, придется в тюрьме.

— Чего-чего?! — Большой даже привстал со скамьи от возмущения, но тут же сел опять.

— Так уж… — колдун сокрушенно развел руками. — Но он ни в чем не виноват. Виноват я.

— Знаешь что, хозяин, — решительно встал Большой, — иди в город сам и расхлебывай свои делишки как знаешь. А я-то думаю — с чего это он? Хлеб, мед… — Большой повернулся к выходу, но его поймал за рукав Смуглый:

— Сядь, Сметлив. Давай послушаем.

Большой поворчал, однако сел. Крючок терпеливо переждал и продолжил:

— Мне в город нельзя. Можно было бы — сам пошел бы. Но нельзя. А дело-то пустяковое…

— Это почему же нельзя? — снова вскинулся Большой, которого Смуглый назвал Сметливом.

— А потому нельзя, — теряя терпение, сквозь зубы проговорил колдун, — что такой у меня договор с доминатом, чтоб сидел я в этой деревне и носа не высовывал. Ясно?

— Странно… — недоверчиво протянул Сметлив. Что, мол, ты, за птица такая, что с доминатом о чем-то там договариваешься?

— Странно или не странно, но именно так. — Большой уже начал раздражать Крючка. — И вообще, если вам трудно шевельнуть пальцем, чтобы спасти человека…

И тут впервые подал голос Застенчивый:

— Ну хватит, Сметлив. — И, обращаясь к Крючку: — Говори.

Колдун помолчал, остывая.

— Значит, так. Надо передать этому парню ровно два слова: сними бусы. Два слова — и все. Больше ничего. Он поймет, о чем речь.

Смуглый поднял на Крючка недоуменный взгляд:

— Он что, бусы носит?

— Тьфу ты, Смут… Да нет же! Ну как вам объяснить…

И опять Застенчивый, ровно и спокойно, будто не замечая сердитых глаз Большого, сказал:

— Хорошо. Передадим.

Когда гости двинулись в путь, имея на троих большой круглый хлеб и кувшинчик свежего меда, Большой что-то еще ворчал недовольно себе под нос, а Смуглый обернулся и помахал колдуну рукой. Крючок тоже махнул в ответ и постоял чуточку на крыльце, но совсем чуточку: в груди уже давно противно шевелилась тревога и не терпелось увидеть, что там во дворце.

В то утро доминат был не в духе. Накануне он получил в ответ на свою третью ноту с требованием упорядочить выплаты всхолмского казначейства за соль совершенно издевательское письмо от архигеронта. Как он там пишет? «Видимо, любезный доминат напрасно отказался от способа перевозки, которого придерживался еще его покойный батюшка, а именно — в крытых повозках. Ведь, как известно, дожди действуют на соль весьма пагубно…»