Эльфийский лорд - Нортон Андрэ

И Киртиан был совершенно уверен, что такому содружеству любые свершения по плечу.

Эпилог

До того, как Триана спустилась в эту пещеру, ей почти никогда не приходилось испытывать особого страха. До того, как металлическое чудище ожило, Триана лишь думала, будто ей ведом страх.

Но в тот миг, когда машина распрямилась, подобно гигантскому насекомому, — а в клешнях она сжимала истошно вопящего Аэлмаркина, — Триана познала подлинный, всепоглощающий ужас.

К этому моменту она уже успела добраться до Великих Врат. Когда машина принялась гоняться по пещере за Киртианом и его людьми, Триана забилась под выступ стены, молясь, чтобы чудовище не заметило ее или не наступило ненароком. Ни на что большее ее сейчас не хватило бы: ноги отказывались ее держать, и Триана не смогла бы пуститься наутек, даже если бы посмела. Ее прошиб холодный пот. Всякий раз, как машина оказывалась поблизости, Триана затаивала дыхание и переводила его лишь после того, как чудище удалялось.

Триана не сомневалась, что умрет. Впервые за всю свою жизнь она заглянула в лицо смерти — и поняла, что не может этого вынести…

Были мгновения, когда она почти теряла сознание или готова была закричать и выдать себя. Триана дрожала, истекала потом и так стискивала кулаки, что длинные ногти до крови впивались в ладони.

Вот только что перед ней находилось металлическое чудовище. А потом на него накинулся дракон.

Этого просто не могло быть. Это уже чересчур. Триана вцепилась в стену Врат и отвернулась, не желая ничего видеть. Какая разница, кто из них победит? Победитель все равно отыщет и убьет ее. Она умрет, как Аэлмаркин, захлебываясь криком. У нее нет ни малейшей надежды…

Триана с трудом сдерживала рвущийся из груди крик.

Слезы обжигали ей лицо, а горло саднило — так ей хотелось завизжать. Но если она завизжит, то умрет тут же, на месте — а ей хотелось жить…

Потом что-то в ней оборвалось. Рот Трианы приоткрылся, но из него не исторглось ни звука. Триана почувствовала, что падает. А потом темнота поглотила ее, словно Дракон, и отняла все чувства.

Когда Триана пришла в себя, в пещере было тихо. Оказалось, что она лежит у подножия Великих Врат. Пещеру по-прежнему освещал неровный желтоватый свет ламп Киртиана — точнее, того, что от этих ламп осталось.

Внезапно Триана поняла, что ей совершенно не хочется знать, не постигла ли и Киртиана судьба Аэлмаркина.

Смотреть, как умирают люди-рабы, — это одно. А вот видеть, как смерть забирает эльфийского лорда, — совсем другое…

Нет. В пещере было не совсем тихо. Откуда-то издалека — должно быть, от входа в первый зал, — доносились монотонные удары; кто-то чем-то молотил о камень. Удары сопровождались металлическим лязгом. Должно быть, это уцелевшее металлическое чудище.

И теперь оно стоит между Трианой и единственным путем наружу.

На миг Триане показалось, что сейчас она снова потеряет сознание. Но когда ее руки судорожно сжались и ногти снова впились в ладони, она ощутила ободок тяжелого кольца-печатки, которое носила не снимая…

Кольцо. Кольцо! Это же ее ключ от портала — а перед нею сейчас величайший из всех порталов на свете!

Дрожа всем телом, Триана кое-как встала и развеяла иллюзию, укрывавшую ее до этого момента. Если Врата работают, ей сейчас понадобится вся ее сила, до последней капли.

Триана повернулась лицом к Великим Вратам, закрыла глаза и медленно, осторожно принялась свивать потоки энергии, что должны были пробудить столь долго бездействовавший портал. Конечно, это будет непросто — ведь Врата создавались объединенными усилиями десятков магов, а она здесь одна-одинешенька.

Но если она хочет жить, ей придется добиться успеха.

Другого выхода у нее нет.

И Врата начали отзываться. Медленно, вяло — но начали! Вместо того чтобы быстро встать на свои места, потоки силы еле-еле текли. Нужный узор возникал понемногу — но до чего же это было медленно!

А потом Врата внезапно завибрировали и ожили.

Потрясенная Триана уставилась на них во все глаза.

Мерцающий занавес силы, возникший внутри сияющей зеленой арки, затрепетал.

Распахнулся.

И сквозь него шагнул новый кошмар.

Это существо, напоминавшее на вид нелепый гибрид эльфа и рептилии, было вдвое выше Трианы. Оно было долговязым, бесполым на вид и совершенно голым — его покрывала лишь иссиня-зеленая чешуя. У чудовища был хвост — оно непрестанно хлестало себя по бокам, — безволосая голова, ноги, гнувшиеся в коленях каким-то совершенно противоестественным образом, безгубый рот, полный острых зубов, и — самое ужасное — глаза, которые могли бы принадлежать любому из эльфийских лордов.

И это чудовище заметило Триану, заметило в тот же миг, как прошло сквозь Врата.

И прежде чем Триана успела пошевелиться, чудовище одним прыжком преодолело разделявшее их расстояние и схватило ее.

Сильные чешуйчатые руки сомкнулись у нее на талии; разорвать это объятие было не проще, чем порвать металлический канат. И вот теперь Триана закричала — закричала, завизжала и принялась брыкаться. Но с тем же успехом она могла бы пытаться драться с металлическим чудищем. На плоской тарелке, заменявшей чешуйчатой твари лицо, не отразилось ни малейших чувств.

От чудовища даже пахло, как от змеи, — какой-то зеленью и плесенью, и от этого запаха, пробудившего какие-то древние, подсознательные страхи, Триана окончательно обезумела. Она визжала, царапалась, срывая ногти о чешую, и кусалась, как животное. Ее словно жгло огнем изнутри. Трианой владела сейчас лишь одна, всепоглощающая мысль: вырваться, любой ценой вырваться…

Но все было тщетно. Чудовище даже глазом не моргнуло. Оно было невероятно сильным и абсолютно неумолимым. Оно подождало, пока Триана устанет брыкаться, и закинуло женщину к себе на плечо.

Триана, ополоумевшая от страха, снова забилась. Но чудовище никак не реагировало на ее вопли. С тем же успехом Триана могла бы драться с камнем.

Чудовище понесло Триану к Вратам. Когда они подошли вплотную к мерцающей, светящейся завесе, Триана закричала.

Они коснулись завесы. И прошли сквозь нее.

И Врата закрылись за ними.

Лорд Киндрет сложил пальцы «домиком» и посмотрел на своего сына Гилмора, только что принесшего ему весьма.., хм.., весьма своеобразные новости. Киндрет пока что плохо понимал, что об этом думать. И еще хуже понимал, что же с этим делать.

На столе у него лежал письменный отчет Киртиана — повторение того, что молодой лорд рассказал ему по телесону. И хотя придраться было вроде бы и не к чему, отчет вызывал у него смутное ощущение неудовлетворенности.

Нет, конечно же, всем известно, что лес, граничащий с поместьем Чейнара, полон единорогов и еще Предки знают каких тварей. И на самом деле, не было никаких реальных причин надеяться, что Киртиан и вправду обнаружит логово этих полукровок. В конце концов, они веками ухитрялись прятаться там, да так, что никто и не замечал, — так как же их было отыскать одному-единственному молодому эльфийскому лорду?

Но… В докладе чувствовалась какая-то недосказанность. Как будто Киртиан что-то скрывал от него. Но Киндрет даже предположить не мог, что же собой представляет это «что-то».

И вот теперь к нему в рабочий кабинет заявился этот несчастный недоумок, Гилмор, и сообщил потрясающие новости: леди Триана и лорд Аэлмаркин пропали. Они покинули свои поместья, прихватив походное снаряжение и свиту из рабов, причем в эту свиту (по крайней мере, в свиту Трианы) входили рабы, обученные на лесничих. И вот теперь оба они пропали, и их поместья охватило смятение.

Рабы, оставшиеся без указаний, не знали, что же им теперь делать. Гилмор вместе с приятелями явился в поместье к Аэлмаркину на заранее обговоренную вечеринку, на которой должна была присутствовать Триана, и обнаружил, что ни того, ни другой нет, что они исчезли бесследно.

— Спасибо, Гилмор, — сказал Киндрет сыну со всей серьезностью, какой только заслуживало внезапно проявленное сыном соображение. — Большое спасибо. Может, ты пригласишь своих друзей, лишившихся обещанного празднества, сюда? Можете веселиться целую неделю, если хотите.