Эрагон.Наследие - Паолини Кристофер

Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 225

— Неужели месть не имела к этому никакого отношения?

Ей показалось, что он улыбнулся.

— Месть, возможно, действительно послужила от­правной точкой, однако же ни ненависть, ни желание ото­мстить отнюдь не являлись определяющими мотивами моих действий. Я был обеспокоен тем, во что превратился орден, и не сомневался — как убежден в этом и сейчас, — что лишь с исчезновением Всадников мы сможем расцве­сти как раса.

На мгновение боль, которую постоянно испытывала Насуада, оказалась столь сильна, что лишила ее способ­ности говорить, но уже через несколько секунд она все же сумела овладеть собой и прошептала:

— Если то, что ты говоришь, правда — у меня нет причин верить тебе, но если это действительно так, то ты и сам ни­чуть не лучше тех, кого погубил. Ты уничтожил прекрасные библиотеки, собранные членами ордена, и, по сути дела, украл собранные ими знания, но ни с кем из «твоей расы» так и не поделился ни каплей этой украденной мудрости.

Гальбаторикс придвинулся к ней чуть ближе, и она сно­ва ощутила на виске и на ухе его дыхание.

— А это потому, — тихо сказал он, — что в куче столь тщательно охраняемых ими тайн и секретов мне удалось отыскать проблески величайшей истины, которая, воз­можно, даст ответ на один из самых сложных вопросов на­шей истории.

Насуада почувствовала, что по спине у нее поползли мурашки:

— Что же это за вопрос?

Гальбаторикс, видимо, снова откинулся на спинку кресла. Краем глаза она увидела его руку, поправляющую край плаща.

— Это вопрос о том, как правителю с помощью вне­дренных им законов управлять теми своими подданны­ми, которые владеют магией и постоянно ею пользуются. Когда я понял, что к чему, я отложил в сторону все осталь­ные дела и полностью посвятил себя решению этого во­проса, ибо понимал, сколь важно найти на него ответ. Вот почему я держал при себе все тайны Всадников, зани­маясь этими изысканиями. Ответ на этот вопрос должен быть найден и использован до того, как я обнародую хотя бы одно из сделанных ими открытий. Наш мир и без того достаточно беспокоен, и надо дать буре улечься, прежде чем она поднимется снова. Поиски столь необходимых мне сведений заняли у меня почти сто лет, и теперь, когда они у меня есть, я воспользуюсь ими для того, чтобы пол­ностью переделать Алагейзию. Магия — это самая боль­шая несправедливость нашего мира. Собственно, это не было бы так, если бы способностью к магии награжда­лись только те, кто слаб — тогда это служило бы для них некой компенсацией за то, что удачу или обстоятельства у них отняли. Но в нашем мире этого, увы, не происходит. Именно сильные мира сего используют магию в своих интересах, и они же больше всех от этого выигрывают. Достаточно посмотреть на эльфов, чтобы убедиться, что это действительно так. И эта проблема касается не только отдельных личностей; она также искажает и разрушает отношения между расами и народами. Эльфам несколько проще, чем нам, поддерживать в своем обществе порядок, ибо почти каждый эльф является также и магом, а потому редко один из них оказывается во власти другого. В этом отношении им повезло. А вот нам — нет. Не повезло так­же и гномам, и даже этим проклятым ургалам. Мы смогли продолжать жить в Алагейзии только потому, что эльфы нам это разрешили. Если бы они захотели, то запросто смели бы всех нас с лица земли, как мощный паводок сно­сит муравейник. Но теперь им это уже не удастся; теперь я готов противостоять их могуществу.

— Всадники никогда не позволили бы эльфам ни унич­тожать, ни прогонять другие народы!

— Может, и не позволили бы. Но во времена Всадни­ков мы полностью зависели от ихмилости и расположе­ния, а это несправедливо. С какой стати мы во всем долж­ны полагаться на других? Орден Всадников был создан как средство поддержания мира между эльфами и драко­нами, но в итоге его основной задачей стало поддержание правопорядка во всей Алагейзии. Однако же эта задача оказалась им не по силам. Как, впрочем, и моим собствен­ным магам из Черной Руки. Эта задача слишком сложна, чтобы ее можно было решить с помощью победы одной из воюющих группировок. И моя собственная жизнь полно­стью это доказывает. Даже если б у меня имелась некая группа заклинателей, которым можно было бы доверять, которые были бы достаточно преданы мне, которых я мог бы поставить надо всеми прочими магами Алагейзии — дабы они могли вмешаться при малейшем намеке на непо­виновение, — мне и в этом случае пришлось бы опираться на тех, чье могущество я и стремился уменьшить. И тог­да, в общем, жизнь в Алагейзии отнюдь не стала бы более безопасной, чем сейчас. Нет, чтобы решить эту проблему, нужно выходить на более глубокий уровень, подбираться к самым основам. Древние знали, как это можно сделать, а теперь знаю и я.

Гальбаторикс шевельнулся в своем кресле, и Насуада успела заметить острый блеск его глаз — словно фонари за­жглись в глубине темной пещеры.

— Я сделаю так, что ни один маг не сможет навредить никому — ни человеку, ни гному, ни эльфу. Никто не смо­жет произнести ни одного заклятия, пока не получит на то особое разрешение, но разрешение это будут получать лишь самые добродетельные и полезные маги. Даже эль­фы будут связаны этой силой и научатся тщательно соиз­мерять свои возможности и выбирать слова или же вообще больше не произнесут ни слова.

— И кто же будет давать подобные разрешения? — спросила Насуада. — Кто будет решать, что можно, а что нет? Ты?

— Кто-нибудь обязательно будет. Ведь именно я разга­дал эту загадку, я понял, что сделать необходимо, я открыл новый способ управления обществом и применю этот спо­соб! Тебе смешны подобные устремления? Тогда спроси себя, Насуада: разве я был плохим правителем? Будь чест­на. Каков я был по меркам моих предшественников? Разве я когда-либо переходил границы дозволенного?

— Ты был невероятно жесток!

— Это не одно и то же… Ты возглавляла варденов; ты знаешь, каковы тяготы такого труда. И конечно же, ты должна понимать, какую угрозу магия представляет для стабильности любого государства. Вот хотя бы один при­мер. Я немало времени потратил на создание таких чар, которые защитили бы деньги моего государства от под­делки; да, я потратил на это гораздо больше времени, сил и средств, чем на любую другую из своих обязанностей! И все же время от времени попадается какой-то ловкий фальшивомонетчик, сумевший обойти все мои средства защиты, который мешками чеканит свинцовые монеты и обманом всучивает их вместо золотых и знати, и бедня­кам. Почему же еще я столь существенно ограничил ис­пользование магии во всей Империи?

— Потому что это представляет для тебя угрозу.

— Heт! Вот тут ты совершенно заблуждаешься. Для меняэто никакой угрозы не представляет. Никто и ничто не представляет для меня угрозы. Однако же нормальной жизни государства все эти маги и заклинатели действительноугрожают, и я этого не потерплю. Как только я свяжу их всех строжайшим законом, в Алагейзии сразу установится мир и начнется всеобщее процветание. Ни людям, ни гно­мам уже не придется опасаться магии эльфов. Всадники больше не смогут навязывать другим свою волю. И те, кто магией пользоваться не способен, перестанут чувствовать себя жертвами тех, кто это умеет… Уверяю тебя, Алагейзия совершенно преобразится! Жизнь здесь станет совершен­но безопасной, и мы построим новое, чудесное будущее, частью которого станешь и ты, Насуада. Начни служить мне и сама увидишь, как создается новый мир, какого еще никогда не существовало. И в этом мире человек будет сто­ять, падать или идти только в зависимости от силы соб­ственных ног и рук, от остроты собственного ума, а не по милости тех, кто владеет магическим искусством. Человек может укрепить свои члены и развить свой ум, но никогда не сможет овладеть приемами волшебства, если он родил­ся, не имея к тому способностей. Как я уже сказал, магия — это великая несправедливость, и во имя всего сущего я по­ложу конец ее разгулу и ограничу до предела деятельность всех магов на свете.

Насуада смотрела на разноцветные линии на потолке и пыталась не слушать Гальбаторикса. Многое из того, что он говорил, весьма соответствовало еесобственным мыслям. В общем, он был прав: магия и ей казалась самой разруши­тельной силой в мире, и если бы ее можно было как-то ре­гулировать или ограничивать, Алагейзия действительно стала бы лучше. Насуаде, например, была крайне неприят­на мысль о том, что Эрагону ничто не могло бы помешать…

Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 225