Терновый Король - Киз Грегори

– Да, я слышал. Но при данном стечении обстоятельств и после того, как вы узнаете меня лучше…

– Если вы будете разговаривать со мной подобным образом, я не перестану считать вас ослом.

– Стрела попала прямо сюда, – схватившись за грудь, воскликнул Казио. – В самое сердце.

Энни рассмеялась.

– У вас нет никакого сердца, Казио. Или, по крайней мере, его совсем не слышно. Мне кажется, прочие части вашего тела изъясняются гораздо выразительней.

– Думаете, за такой короткий срок вы успели хорошо меня узнать? Этот ваш жених… он лучше меня говорит?

– Несомненно. Он пишет восхитительные письма, а его речь льется, словно песня. – Энни запнулась. – Во всяком случае, так было раньше, когда он писал мне письма и говорил со мной.

– А говорил ли он вам когда-нибудь, что ваши волосы похожи на редкостный красный шафран? Видел ли он мириады самоцветов в ваших бездонных глазах? Знает ли он ваше дыхание так же хорошо, как свое? – Казио внезапно вперил в девушку столь пронзительный взгляд, что ей стало не по себе.

– Вы не имеете никакого права говорить такие вещи, – пробормотала Энни, ощутив приступ тупой боли.

Ведь она даже не помнила лица Родерика. Но все равно любила его. В этом она была уверена.

– Как долго вы с ним не виделись? – осведомился Казио.

– Почти два месяца.

– Вы уверены, что вы с ним до сих пор обручены?

– Что вы имеете в виду?

– Я хочу сказать, что если мужчина позволяет, чтобы его возлюбленную отправили в монастырь, который находится в тысяче лиг от ее дома, значит, он не слишком сильно к ней привязан.

– Вы… сейчас же возьмете свои слова обратно! – В ярости Энни встала на ноги, начисто позабыв, что выдуманное ею «обручение» было не более чем фантазией.

Родерик ни разу не обмолвился о замужестве. Она придумала историю с обручением, только чтобы оградить себя от внимания Казио.

– Я вовсе не хотел вас обидеть, – поспешил извиниться он. – Если я сказал что-то не то, не принимайте это близко к сердцу. Как вы сами заметили, иногда я веду себя, словно настоящий осел. Пожалуйста, простите меня. Не хотите выпить еще вина?

Вино уже и так подействовало на Энни, тем не менее она снова села на колени и, не спуская с Казио холодного взгляда, согласилась.

– У меня есть одна идея, – произнес Казио.

– Очевидно, какая-нибудь очередная дерзость.

– Но я же извинился, – слегка упрекнул ее он.

– Ну, ладно. Давайте свою идею.

– Насколько я понимаю, ваш возлюбленный вам ни разу сюда не писал. И понятно, почему. Ведь в монастыре не разрешается вести переписку.

– Он даже не знает, где я нахожусь. Но если бы знал, боюсь, мое письмо все равно до него не дошло бы.

– А вы знаете его почерк?

– Как свой собственный.

– Очень хорошо. – Казио оперся на локоть и уставился на свой бокал. – Вы напишете письмо и запечатаете его. Я же постараюсь доставить его вашему Родерику. А когда получу от него ответ, принесу его туда, куда вы скажете.

– Вы в самом деле готовы это сделать? Но почему?

– Если он, как вы говорите, любит вас, то напишет вам ответ. Если он в вас души не чает, то прискачет сюда на коне хотя бы ради того, чтобы вас повидать. Но если он о вас уже думать забыл, то не сделает ни того ни другого. И в таком случае у меня появится надежда.

Ошеломленная неожиданным предложением Казио, Энни поначалу растерялась, не зная, что и ответить. Однако, немного поразмыслив, углядела подвох.

– Если я соглашусь на ваши условия и доверю вам свое письмо, вы можете преспокойно присвоить моему избраннику ярлык неверности на одном том основании, что он не прислал мне ответа.

– Но я даю вам честное слово, что доставлю вам его письмо, какого бы содержания оно ни было. Клянусь именем моего отца и клинком, моим верным другом Каспатором.

– И все же предупреждаю вас: отсутствие ответа я ни за что не сочту за доказательство чего бы то ни было.

– Так или иначе, мое предложение остается в силе.

– Но почему? Почему вы это делаете?

– Если у нас с вами ничего не получится, – начал Казио, – мне хотелось бы, чтобы вы, по крайней мере, считали меня честным человеком. Кроме того, для меня выполнить это дело все равно что раз плюнуть. Сгоняю в соседнюю деревню, дам несколько монет курьеру, и дело с концом. Только мне нужно знать, где можно найти вашего Родерика.

– Теперь нам будет довольно сложно увидеться, – сказала Энни. – К тому же мне нечем писать.

– Ну, с этим мы что-нибудь придумаем.

Недолго поразмыслив, Энни пришла к заключению, что стоит послать письмо не только Родерику, но и отцу, чтобы рассказать ему о своих видениях и грозящей Кротении опасности.

– Вы знаете, где находится монастырь? – спросила она.

– Пока что я его еще не видел. Но полагаю, что где-то там, за горой. Я прав?

– Да. А моя комната находится на самом верху самой высокой башни. Я напишу письмо и, привязав к нему камушек, сброшу вниз. А чтобы вы могли мне переправить ответ, можно будет использовать что-нибудь вроде веревки. Или я где-нибудь с вами встречусь. Об этом я дам вам знать в записке. – Она подняла на него глаза. – Вы правду говорите, что для вас это не будет слишком обременительно?

– Нисколько.

– И вы не собираетесь странствовать дальше?

– Мне пока хорошо здесь.

– Тогда благодарю вас еще раз, – сказала Энни. – Честно говоря, о таком предложении я даже не мечтала. Я перед вами в долгу. И, надеюсь, найду способ вас вознаградить.

На какой-то миг ей показалось, что лицо Казио слегка покраснело. Тем менее он ничем своего смущения не выдал.

– Пустяки, – как ни в чем не бывало, пожав плечами, произнес он. – Если говорить о вознаграждении, то пусть таковым будет наша дружба. – При этом он поднял бокал и добавил: – За дружбу.

Улыбнувшись, Энни поддержала его тост.

Когда Казио шел по полям, направляясь в сторону замка графини Орчавии, на его устах играла озорная улыбка. Он был доволен собой. Очевидно, в этих краях вряд ли был достойный противник, с которым он мог бы сразиться в искусстве дессраты. Тем не менее он, кажется, нашел для себя маленькое развлечение. Правда, двигала им не любовь, как бы ни обольщалась на этот счет склонная к романтическим грезам Орчавия. А своего рода охота – единственное занятие, которое он находил достойным своего внимания. Если же ему удастся сразить Фиену, – а этой девушке он был весьма не прочь посвятить свое время, – погоня лишь добавит сладости их отношениям.

А если вдруг объявится Родерик? Что ж, это будет даже к лучшему. Ему преподаст урок-другой Каспатор.

14. Погоня

– Я слышу топот копыт, – прошептал Стивен настолько тихо, насколько это было возможно. – Они вон там, – он указал пальцем на восточную сторону леса.

– А я ничего не слышу, – признался лесничий.

– Чш-ш. Раз я их слышу, значит, они тоже могут нас услышать. Посвящение благословило мои органы чувств. Некоторые из преследователей прошли такой же путь.

Эспер в ответ лишь кивнул и приложил палец ко рту, призывая к молчанию.

Спустя некоторое время стук лошадиных копыт, удалившись, бесследно растворился.

– А теперь они стали недосягаемы для моего уха, – сообщил Стивен лесничему, удостоверившись, что преследователи в самом деле ушли.

– Выходит, они взяли неверный след. Ну и прекрасно, – сказал Эспер, спешившись.

Бледное лицо лесничего выглядело очень усталым, а двигался он так, будто его конечности были наполовину парализованы.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал Стивен.

– Глупости. Я и так выживу. Тем более что мне уже гораздо лучше.

Хотя Стивен далеко не был в том так уверен, однако спорить со старшим приятелем не стал.

– А что теперь? – спросил он лесничего.

– Скажи мне еще раз, что они говорили? Только постарайся припомнить все до мельчайших подробностей.

Стивен повторил разговор, которому некогда стал неожиданным свидетелем. Когда же юноша упомянул Фенда, лесничий насторожился.