Ознакомительная версия. Доступно 351 страниц из 1755
– Пройдем до кабинету, – я решил перевести конфликт в закрытое помещение. – Там порешаем. А ты, Максим Григорьевич, обожди в приемной.
Делегация купечества зашла в мой «офис», скандал был локализован. Не успел я усесться в кресло, как мне на стол с поклонами поставили поднос с золотыми червонцами. Монеты лежали горкой, и на первый взгляд тут было рублей пятьсот.
– А не задешево ли покупаете свого царя? – усмехнулся я.
На первый план вышел самый пузатый и представительный мужчина лет пятидесяти.
– Купец первой гильдии, Сахаров, – представился он. – Это, царь-батюшка, не бакшиш. А дар нашего обчества на твои затеи лепые.
– Неа, – я покачал головой, – рыбка плывет, назад не гребет. Что казачки взяли – того уже нема. И не просите. Зерно и прочий харч пойдет войску. Ткани на мундиры. Что там у вас еще Шигаев забрал? Склады мне ваши тоже нужны. Я уже назначил своих царских фискалов – будут свозить с окрестных поместий запасы. Все для дела, все для отечества.
– Петр Федорович, разве мы без понятия? – Сахаров сложил молитвенно руки. – Ничего взад не просим. Дай нам «пролетные» грамотки. Раз уж такое дело завертелось, престол отчий идешь ты отвоевывать – нам долги все прощаются.
Я поразился хитрости купцов. Они хотели получить от меня индульгенцию по долгам перед своими контрагентами. Так сказать, в силу обстоятельств, именуемых в зарубежном праве «act-ofGod». Кому чего должен – всем прощаю. Оборотистые товарищи!
– Хорошо, – решился я. Портить отношения с купечеством мне было не с руки. – Грамотки я вам дам. Дело сие не трудное. Но и вы мне отслужите.
– Что потребно сделать? – поинтересовались негоцианты. – Все, что твоему величество нужно – поставим в казну. По самым низким ценам.
Угу. И с откатами Шигаеву. Знаем – проходили.
– Ваши же караваны ходят в сопредельные страны? В Османскую империю, к прусакам да австриякам? Может, к хранцузам?
– С турками нынче замятня, а к остальным ходим, – покивал Сахаров. – А больше плаваем. В кумпанстве с питерскими да московскими тузами.
Понятно. Кто же их пустит торговать с Пруссией да Францией. На это в Питере да Москве свои купцы первой гильдии сидят. Но какие-то связи, видимо, были.
За окном нарастал шум – кто-то играл на балалайке, ругался. Похоже, что начали собираться крестьяне.
– Поедут с вами мои людишки. Под видом ваших приказчиков. По моим делам. А ежели прознает кто о сем – вам несдобровать.
Повисло тяжелое молчание. Хотите пролетных грамот? Отслужите!
– По рукам?
Купцы согласились. Куда им деваться? «Пролетные» грамотки – сильный аргумент. А я получу бесцензурный канал связи с окрестными странами. И, надеюсь, государями. Этот канал мне ой как нужен!
После купцов быстро решаю вопрос с заждавшимся Рычковым и беседую с худеньким, большеглазым пареньком по имени Васька Каин, одетым в рваный армяк на несколько размеров больше нужного.
– Откель такая фамилия?
– То кликуха… – Вася вытер рукавом сопливый нос. – Братич мой разбойник известный, его сиятельство изволил его Каином называть. А меня заодно…
Понятно. По первому библейскому убийце.
– В голубях хорошо смыслишь?
– Нахватался, – Каин почесался. – Птица глупая, да злая.
– Как злая? – символ мира никак не состыковывался у меня в голове с определением «злая».
– До смерти заклевывают слабых да больных. Прям как наши баре.
Васька шмыгнул носом, покосился на блюдо с червонцами.
– На! – я сгреб несколько монет, протянул пацану.
– Ух ты! Да тут же… – Каин сразу несколько кругляшей с ликом Екатерины засунул за щеку. – Отслужу, царь-батюшка, – прошамкал пацан, – ей-богу отслужу!
– С Колькой Харловым уже познакомился?
Хватит уже Таниному брату колобродить по дому. От этого дурные мысли возникают. Я дождался кивка и продолжил:
– Бери несколько голубей, иди за город. Выпусти их там по одному. А Колька пусть дежурит у голубятни и смотрит, кто за кем прилетит обратно. Из разных мест позапускайте – внял ли?
– Угу.
– Тогда беги. Будем письма маленькие с голубями отправлять. Записочки короткие. На лапках.
– Не потянут, – Васька вытащил золотые изо рта. – Голубь – зверь слабый. Письмо не унесет.
– Это если на обычной бумаге… – я покопался на столе губернатора, нашел несколько образцов. – А в Китае пишут на тонкой, рисовой. На, посмотри.
Каин пожал плечами, разглядывая листки рисовой бумаги.
– Вот ее и будем слать.
* * *
На выходе из губернаторского дома ко мне опять пристал Шигаев.
– Царь-батюшка, Христом Богом молю! Охолони.
– О чем ты?
– О деньгах. Ведь опять стол вытащил Немчинов этот, реестру пишет. Значит, платить сызнова будем.
– А солдатам пеших полков, по-твоему, не надо жалованья давать? А бомбардирам?
– Бомбардирам можно. А вот крестьянам да офицерам… – полковник сморщился, словно съел кислый лимон. – Офицерье рады-радехоньки, что петли избежали. Так отслужат. Черноногие же и вовсе должны молиться на тебя – ты им волю дал. Еще и рублики на них тратить? Я же видел утреннюю роспись. Две с половиной тысячи растратили! Всю казну, взятую в крепостях! И это только один месячишко. А наступит ноябрь? Вдругорядь платить?
– Каждый месяц… Десятого числа.
– О господи боже! – Шигаев схватился за бороду.
– Царь-батюшка, нашли! – в коридор врывается счастливый Иван.
– Кого нашли? – я все еще был погружен в цифры.
– Дохтура! Викентия Петровича! Он в казематах с солдатиками был.
– Сходи, Ваня, порадуй Машу, – я кивнул в сторону жилой части. – А мы с Максимом Григорьевичем пойдем глянем на медика и вообще…
Я сделал неопределенный жест рукой.
Площадь была битком забита крестьянами. Некоторые стояли группами, большинство – неорганизованной толпой. Были и те, кто пришел с женами и детьми. Одеты они были очень плохо и бедно. На ногах лапти или поршни, грязные, прожженные у костра армяки или овечьи полушубки. В руках – какое-то дреколье. Старые бердыши, пики, косы…
Отдельно столпились офицеры под охраной казаков. Лица мрачные, землистого цвета.
– Что стоите, как бык нассал? – закричал Ши-гаев. – Видите, его величество пожаловал. Стройся в ряд!
Офицеры нехотя выстроились, крестьяне же, завидев меня, заволновались. Послышались приветственные крики, толпа начала напирать.
– Царь-батюшка!
– Спаситель наш!
– Надежа!
– А ну охолони! – теперь уже Шигаев набросился на крестьян.
Я не стал его обрывать, а ну как сейчас подавятся? Ходынка мне тут не нужна. Поэтому, помахав рукой, я в окружении казаков направился к другой группе. Человек под двести солдат оренбургского пехотного полка в зеленых мундирах тянулись перед Тимофеем Ивановичем Подуровым. Рядом стоял пожилой, сгорбленный мужчина с пышными бакенбардами на лице. Он что-то хмуро растолковывал генералу. Тот рассеянно кивал, разглядывая солдат. Увидев меня, Подуров оживился.
– Царь-батюшка, слава богу! Вот видишь, господин медик мне упреки делает, – генерал ткнул пальцем в Максимова. – Раненых нужно из тюрьмы в гошпиталь, а також какие-то лекарства ему потребны. Башкирцы-то аптеку городскую пограбили…
– Максим Григорьевич, – я повернулся к Шигаеву, – распорядись насчет тюрьмы.
Я подошел ближе к доктору, начал разглядывать его. Тот меня. С такой неприятной усмешкой. Вдруг раздался крик, сквозь толпу пробилась Маша, бросилась на грудь отцу.
– Папенька! Ты жив!! Слава богу!
– Жив, Машенька! – глаза доктора увлажнились, он принялся гладить дочку по голове. – Как ты? Цела?
– Петр Федорович позаботился обо мне. – Маша повернулась, улыбнулась, поправила платочек на голове.
– Значит, Петр Федорович? – Максимов хмыкнул.
– Господин дохтур, – Подуров неодобрительно покачал головой, – яви государю уважение, поклонись.
Я заранее знал, чем это кончится. Максимов упрется, заартачится. Наговорит резкостей. Казаки вспыхнут, могут и наброситься.
Ознакомительная версия. Доступно 351 страниц из 1755
