Салуна с недовольством осмотрела собственный наряд: безнадежно измятые брюки, промокшие от росы нелепые шлепанцы с загнутыми носами, бесформенное кимоно на плечах. Только ядовитое ожерелье казалось более-менее подходящим предметом для Алого дворца. Она с обидой взглянула на огненную ведьму, и та пожала плечами.
— Ты со мной, — сказала Пайтим и направилась к вратам.
Салуна сжала кулак, сминая пакет, данный ей Пайтим. Его содержимое не пострадало, как она убедилась, когда открыла его и обнаружила внутри две желтоватые пробки — затычки из пчелиного воска, которые должны были защитить их от черной жемчужины. В ярости Салуна захотела бросить их в грязь, но побоялась еще больше заляпать тапочки.
— Ваше приглашение?
Чародейка подняла глаза и увидела, что огненная ведьма стоит перед молодым мужчиной в костюме арлекина.
Пайтим поняла руку.
— Мое приглашение?
Одна из змей-браслетов приподнялась, готовая к броску, а затем открыла пасть и выплюнула блестящую рубиновую бусину, которая зависла в воздухе. Из нее раздался призрачный пронзительный голос:
— Пайтим Норингал, Огненная и Непокорная! Твоя ссылка закончилась вслед за неожиданной и несчастной смертью ее величества Паолины Двадцать Восьмой. Его величество Паолина Двадцать Девятый требует твоего присутствия на балу, следующем за коронацией.
Огненная ведьма опустила руку. Змея спряталась, призрак исчез во вспышке золотого пламени.
Арлекин склонил голову.
— Пайтим Норингал. Простите меня.
— Моя гостья, Салуна Морн, прославленная ведьма Кобальтовых гор, — промолвила Пайтим и взмахнула фальшивым букетиком. — А теперь впусти нас.
Они двинулись по узкому коридору, высеченному в мягком красном камне. Вокруг слышалась странная музыка, витали ароматы горелого иссопа, сладкой клистры, кожуры мандаринов. Неподалеку, в атриуме, Салуна заметила празднующих в роскошных одеждах, с гирляндами из цветов сальи и гранатов. Когда они отошли от входа, огненная ведьма остановилась и схватила Салуну за руку.
— Думаю, твой наряд совершенно не подходит для столь роскошного праздника. Боюсь, твое присутствие привлечет ненужное внимание к нам обеим и помешает нашему заклинанию.
Салуна кивнула и поспешно повернулась к выходу.
— Совершенно с тобой согласна, я лучше подожду снаружи.
— В этом нет необходимости. Простой покров обеспечит тебе модный наряд. Закрой глаза, иначе сияние тебя ослепит.
Салуна помедлила, разочарованная, но согласилась. Даже с закрытыми глазами она почувствовала слабое дыхание огненного заклинания и услышала, как ее одежда тихо зашуршала, изменяясь.
— Ну вот, — довольно промолвила Пайтим.
Салуна открыла глаза и обнаружила, что неуместный наряд сменился складками белоснежного шелка, а волосы туго стягивает сеточка из тафты в форме изящных кораблей. Вместо нелепых тапок на ногах красовались туфельки с серебряными носами, отделанные живыми сияющими муравьями, — необычные и очень модные. Ядовитое ожерелье теперь как нельзя лучше подходило к наряду. Ее рука инстинктивно поднялась к поясу и тут же нащупала мешок с травами, превращенный в сумочку из шкуры ифта; Салуна провела пальцами по знакомым очертаниям хрустального сосуда с универсальным противоядием.
— А теперь пойдем, — сказала Пайтим. — Возможно, сам король захочет пригласить тебя на гавот.
Салуна побледнела при такой мысли, но ее спутница уже вплыла в атриум. Последовав за ней, Салуна окунулась в новые ароматы и феромоны, а также в вездесущий запах пота, услышала смех и веселую музыку. Над головами в фиолетово-зеленых сумерках сияли великолепные лампы.
Танцоры выстроились в сложных фигурах; другие присутствующие парами отдыхали в альковах, где потягивали ликер из икры и алый лагер.
— Ты видишь короля? — спросила Салуна.
Пайтим едва заметно указала на позолоченное возвышение.
— Он развлекается вон там. На нем церемониальные штаны, которые служат отличительным признаком его положения. Как Земля скатилась к старости, болезням и упадку, так и Паолины измельчали. Он последний из развратной династии, никто не будет оплакивать его смерть.
Салуна воззрилась на бочкообразную фигуру, державшую большую бутыль пенящейся жидкости. Грязные желтые перья свисали с рыхлого торса. Остатки кружевных складок застряли среди перекрученных веток Алого Венца с тускло поблескивающими драгоценными камнями, а церемониальные штаны были заляпаны.
При этом король пританцовывал и пронзительно смеялся. Он стоял между такими же выпивохами-гостями, которые перебрасывали его назад и вперед, словно он был мячом для игры.
— Пренеприятное зрелище, — заметила Салуна. — Но точно ли все собравшиеся не обладают добродетелями и заслуживают уничтожения?
— Думаешь, нет? Смотри! Лалула Линдини, в равной степени порочная и хорошенькая, вырезала всю свою семью, когда та спала, а затем скормила тела гру. Вон там — молочно-белое лицо Ванфредо дела Руиза, он делил постель с глосом. А вот — сросшиеся близнецы Дил и Дорла Клаксен-Хау, любящие использовать в своих сексуальных развлечениях плачущих детей и плазменную пилу. Здесь нет ни одного человека, которого бы Зандоггит Справедливая не приговорила бы к бесконечным пыткам, окажись она сейчас среди нас.
— Тогда как мы избегнем наказания? — спросила Салуна. — Ты должна поведать свой план нашего спасения.
— К счастью, никто не знает, что мы исполним роль Зандоггит. — Огненная ведьма провела пальцами по фальшивому украшению на шее Салуны и посмотрела на поддельный букетик в собственной руке. Затем она одарила спутницу лукавым взглядом и указала в другой конец переполненного зала. — Уверена, ты сможешь освежиться вон на той банкетке. Подкрепись пеной медуз, а затем посей грибные чары среди самодовольной толпы. Я тем временем осмотрю тут все и проверю выходы. А потом запоет черная жемчужина, и мы с тобой очень быстро уйдем.
Прежде чем Салуна успела возразить, Пайтим растворилась в толпе и исчезла из виду. Чародейка несколько минут тщетно искала ее взглядом, а затем решила посвятить себя прославленным угощениям Паолин.
Однако те ее разочаровали. Подгоревшая морская свинья, вымоченная в настойке из айвы и можжевельника, оказалась пресной и безвкусной, а бланманже из саранчи не шло ни в какое сравнение с желе Пайтим Норингал.
Только пена медуз оправдала ожидания — розоватая жидкость восхитительной чистоты, с вяжущим вкусом.
Три бокала успокоили ее, и Салуна моментально забыла причину своего присутствия на празднике; она принялась безразлично бродить среди толпы, наслаждаясь отражением собственного шелкового одеяния в высоких полированных стенах и восхищенными взглядами опьяневших кавалеров и дам.
Когда один из мужчин сделал ей крайне непристойное предложение, Салуна опечалилась, расстегнула ожерелье и, пробормотав активирующее заклинание, раздавила первую ядовитую бусину у самых ноздрей гостя.
— Роскошный аромат, — плотоядно прожурчал аристократ. Внезапно он издал вопль и рухнул на спину, засучил руками и ногами, а потом внезапно погрузился в глубокий сон.
Салуна начала прокладывать себе путь сквозь заполненный двор. Через каждые несколько шагов она снимала очередную бусину, произнося соответствующее заклинание, и давила пальцами похожий на драгоценный камень сосуд. Она не останавливалась, чтобы оглянуться, пока не сделала круг по комнате, задействовав при этом все грибные заклинания. Только тогда она посмотрела назад с довольной улыбкой, замечая испуганные движения в толпе гостей.
То тут, то там веселившиеся люди подпрыгивали, метались и крутились, как в пляске святого Витта, и так же быстро падали на пол без чувств. Другие замирали на месте, словно разодетые статуи. Третьи начинали хохотать с нездоровой веселостью, а затем с сумасшедшими глазами сдирали с себя одежду и носились по атриуму, кукарекая, словно петухи, и курлыкая, как голуби.
— Клянусь бедрами Сладкой Бенты, их постигло безумие короля! — воскликнул один из придворных.
