Дюна. Первая трилогия - Герберт Фрэнк Патрик

Глаза противника Гурни проследили движение руки бывшего приближенного герцога к ножу и вновь столкнулись с его взглядом.

— Оставь клинок в ножнах, Гурни Халлек, — велел фримен.

Гурни замер. Даже приглушенный маской, голос казался странно знакомым.

— Ты знаешь мое имя?!

— Со мной тебе нож не нужен, Гурни, — продолжал фримен. Он выпрямился и вернул свой крис в, спрятанные под бурнусом ножны. — Прикажи своим людям прекратить бессмысленное сопротивление.

С этими словами фримен отбросил назад капюшон и отстегнул лицевой клапан.

Гурни взглянул на лицо противника — и окаменел. В первый момент ему показалось, что перед ним стоит призрак герцога Лето. Чтобы понять наконец, кто же это, ему потребовалось некоторое время.

— Пауль… — прошептал он, потом повторил уже громче: — Это в самом деле Пауль?

— Не веришь своим глазам? — усмехнулся Пауль.

— Но ведь говорили, что вы… что ты погиб! — выдохнул Гурни, делая шаг вперед.

— Прикажи своим сдаться, — велел Пауль, махнув в сторону скал, где кипел бой.

Гурни повернулся; ему было трудно отвести взгляд от лица Пауля. Он увидел, что лишь кое-где продолжалось сопротивление: укрытые капюшонами пустынники, казалось, были всюду. Краулер неподвижно застыл на песке, и на нем тоже стояли фримены. Ни одного орнитоптера над ними не было.

— Прекратить сопротивление! — закричал Халлек. Он вдохнул поглубже, сложил ладони рупором. — Эй! Это Гурни Халлек! Всем прекратить сопротивление!

Сражавшиеся медленно, неохотно остановились, удивленно поворачиваясь к нему.

— Это — друзья! — крикнул Гурни.

— Ничего себе друзья! — отозвался кто-то, — Да они половину наших перебили!

— Это ошибка! — крикнул в ответ Гурни. — Хватит, не усугубляйте ее!

Он вновь повернулся к Паулю, взглянул в синие-на-синем глаза юноши.

Губы Пауля тронула улыбка, но в ней была жесткость, сразу напомнившая Гурни самого Старого Герцога, деда Пауля. Затем Гурни заметил и кое-что новое, чего не было раньше ни в одном из Атрейдесов: сухая жилистость, задубевшая кожа, настороженность и расчетливость во взгляде — казалось, Пауль взвешивает все, на что падает его взгляд.

— Говорили, ты погиб… — повторил Гурни.

— Можно ли было придумать лучшее прикрытие?..

Эта фраза, понял Гурни, заключала в себе все извинения за то, что его, верного Гурни, бросили одного, заставили поверить, что его юный герцог… его друг… погиб; других извинений от этого молодого фримена не дождешься. Осталось ли в нем хоть что-то от мальчика, которого он когда-то учил искусству боя?..

Но Пауль шагнул к Гурни… у него вдруг защипало в глазах.

— Гурни…

Все произошло словно само собой — они обнимались, хлопали друг друга по спине. Действительно, живое тело, не призрак!..

— Ах, мальчик! Мальчик! — повторял Гурни, и Пауль вторил ему:

— Гурни, старина! Мой Гурни!

Наконец они разжали объятия, опять принялись жадно разглядывать друг друга. Гурни глубоко вздохнул:

— То-то я смотрю, фримены развоевались! Я мог бы и догадаться, отчего так возросло их военное искусство. Они все время действуют так, словно я сам помогал им планировать операции… Если бы я только знал! — Он потряс головой. — Если бы ты как-нибудь дал мне о себе знать, мальчик! Меня бы ничто не остановил — я бы бегом прибежал и…

Взгляд Пауля — жесткий, взвешивающий взгляд — остановил его. Гурни снова вздохнул:

— Ну да, я понимаю. Кое-кто, конечно, заинтересовался бы, с чего это Гурни Халлек вдруг сорвался и побежал куда-то, а кое-кто не ограничился бы вопросами и захотел бы доискаться ответов.

Пауль кивнул, оглядел замерших в ожидании фрименов. Его федайкины смотрели на происходящее с любопытством и одобрением. Затем он вновь повернулся к Халлеку. В этой встрече со своим учителем фехтования он видел доброе предзнаменование, знак, что он на верном пути и все будет хорошо…

Да, теперь с Гурни рядом со мной, я смогу!..

Пауль перевел взгляд вниз, на контрабандистов:

— За кого твои люди, Гурни?

— Они — контрабандисты, — пожал плечами Халлек. — Где выгода, там и они.

— С нами-то особо не разживешься… — задумчиво протянул Пауль. В это мгновение он увидел, что Гурни подает ему едва заметный знак пальцами правой руки, знакомый с детства кодовый сигнал: среди контрабандистов были люди, которых следовало опасаться и которым не стоило доверять.

Пауль потянул себя за губу, словно в задумчивости, — «понял», — посмотрел наверх, на скалы, где стояли на страже фримёны. Там был и Стилгар — Пауль сразу же вспомнил, что эту проблему еще предстоит решать, и радость его несколько поубавилась.

— Стилгар, — сказал он, — это Гурни Халлек, о котором я тебе не раз рассказывал. Он заведовал вооружениями в доме моего отца; он один из моих наставников в фехтовании и старый мой друг. И на него можно положиться во всем.

— Я слышал, — коротко ответил Стилгар. — Ты — его герцог.

Пауль вгляделся в темный силуэт Стилгара, стоявшего на скале над ним. Что заставило его произнести эти слова — «ты — его герцог»? И — вот эта почти незаметная интонация, словно на самом деле Стилгар хотел сказать что-то иное. Это совсем не похоже на Стилгара — вождя фрименов, который привык говорить то, что думал.

Мой герцог! — повторил про себя Гурни и по-новому взглянул на юношу. Да, раз Лето мертв, титул переходит к Паулю.

Вся картина фрименской войны на Арракисе выглядела теперь совершенно по-другому для него. Мой герцог! Гурни почувствовал, как в нем оживает нечто давно умершее и похороненное… Поэтому он лишь частью сознания воспринял приказ Пауля разоружить контрабандистов до допроса.

Однако, услышав, что те начали протестовать, Гурни вспомнил о своих обязанностях командира. Он резко повернулся.

— Вы что, оглохли? — рявкнул он; — Это — законный герцог Арракийский, правитель планеты! Повинуйтесь ему!

Ворча, контрабандисты подчинились. Пауль наклонился к Халлеку и шепнул:

— Вот бы никогда не подумал, что ты можешь попасться на эту удочку, Гурни!

— Поделом мне, — отозвался Гурни. — Могу поспорить, что слой Пряности здесь — не больше песчинки толщиной. Просто наживка…

— Ты выиграл… — ответил Пауль, наблюдая за разоружением контрабандистов. — Среди них есть еще люди моего отца?

— Нет. Нас далеко разбросало… Притом только немногие присоединились к свободным торговцам — большинство предпочло заработать, сколько нужно для оплаты дороги, и убраться с Арракиса.

— Но ты остался.

— Я остался.

— Потому что здесь Раббан, — утвердительно сказал Пауль.

— Я решил, что у меня не осталось ничего, кроме мести, — проговорил Гурни.

Необычно звучащий отрывистый крик раздался с вершины скалы. Гурни взглянул наверх и увидел фримена, размахивающего шейным платком.

— Податель идет, — сказал Пауль. Он поднялся на одну из скал — Гурни шел за ним; — повернулся к юго-востоку. На полпути к горизонту двигался продолговатый холм — червь. За ним над песком поднимались облака пыли. Гигант шел через дюны прямо к скалам.

— Довольно большой, — заметил Пауль. Фабрика-краулер внизу, лязгая, развернулась на гусеницах, словно огромный жук, поползла в скалы.

— Жаль, грузолет сохранить не удалось, — вздохнул Пауль.

Гурни посмотрел на него, перевел взгляд назад, где дымились обломки сбитых фрименскими ракетами топтеров и грузолета. Он вдруг с болью подумал о погибших людях — своих людях — и сказал:

— Отец твой сильнее сожалел бы о том, что не смог спасти людей.

Пауль жестко взглянул на него — и опустил глаза. Спустя несколько секундной произнес;

— Да, Гурни. Они были твоими товарищами. Я понимаю. Но пойми и ты — для нас это были нарушители границ наших владений и чужаки, которые могли бы увидеть лишнее.

— Я это понимаю достаточно хорошо, — вздохнул Гурни. — Но теперь мне интересно посмотреть, что же такого лишнего мы могли бы тут увидеть

Пауль поднял глаза и увидел хорошо памятную ему усмешку, напоминавшую волчий оскал, натянувшую кривой лиловый шрам на челюсти…