Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна

– Тэнно ранен! – воскликнул кто-то из толпы магов и, расталкивая всех, к императору бросился Нивидзима с белым шелковым платком как флагом капитуляции совета перед грядущими репрессиями.

– Чаёку, быстро! – скомандовал из рядов чародеев другой голос. Проскользнув между впавших в ступор Вечных и их учеников, к его величеству кинулась четвертая ученица Нероямы.

Император, ошарашенный видом собственной крови, стекавшей из глубокой ссадины на лбу, стоял как кукла, моргая и открывая рот, не мешая ни словом, ни делом дяде и племяннице, которые суетились вокруг него с таким видом, будто его остывающий труп только по непонятной случайности еще не рухнул на землю. Но даже его лицо не могло соперничать с пораженной физиономией Забияки, замершего с пустой рукоятью молота в руках – перед абсолютно целым глиняным солдатом.

После этого экскурсия продолжалась еще немного, потом прервалась на обед, за которым к ним присоединился Шино со свитой, Таракану и еще пара Вечных, лукоморцам не знакомых. Обедать господам экскурсантам было накрыто на берегу речки, говорливо несущейся с гор в поисках подходящего океана, чуть поодаль от городка создателей непобедимой армии.

– Обычно это – едва заметный ручей, – проговорил Нерояма, провожая гостей, высоких и не очень, к месту раздачи бесплатной еды. – Но видно, в горах прошли дожди.

Лёка глянула на небо, хотя необходимости в этом не было. Солнца они не видела с прошлого утра, а все изменения на фасаде небесной канцелярии можно было выразить фразой "сто пятьдесят оттенков серого, почти черного, но пока, скорее, лилового".

– А у нас ожидается ли дождь, ваше премудрие? – почтительно поинтересовался Дайсуке Посуду. – Если дороги размоет, мы окажемся отрезанными от Якаямы!

Извечный пожал плечами:

– Я мог бы предложить самый простой рецепт для сохранения целостности дорог под любым дождём.

– Услышу его с радостью, ваше премудрие! – молитвенно приложил руки к груди управитель Якаямы и близлежащих земель.

– Мощеные дороги не размывает, – с видом первооткрывателя проговорил Вечный.

Физиономия Дайсуке вытянулась.

– Да… но денег, выделяемых столицей нашей бедной провинции…

– …хватило бы на мощение всех ее дорог шириной в шесть повозок, – усмехнулся Нерояма, – но мы сейчас ведь говорим не об этом?

– Н-нет, – судорожно сглотнул Посуду. – Нет! М-мы… О погоде!

– Ну так вот. Совет Вечных поручил заботу о погоде третьим ученикам моего брата Нивидзимы, Наоко и Таракану. Скорее всего, ничего особо сложного в удержании дождя для них быть не должно, хотя погодная магия, как все остальные ее ветви, имеет свою специфику и требует врожденного таланта.

– А он у них имеется? – забеспокоился градоправитель. Остаться в чистом поле под горой вдали от объекта своего управления, не говоря уже о сопутствующем ему комфорте, ему не хотелось вовсе.

– В той или иной мере он имеется у всех, даже у вас, – ровно ответил Кошамару, давая понять, что разговор о погоде и природе на этом окончен. – Чем-то ведь эти Вечные руководствовались, выдвигая своих дайсанкю для этой задачи.

– Наилучшим соответствием цели и средств, я надеюсь, – пробормотал Дайсуке, глядя в удаляющуюся спину верховного мага.

Погода тем временем хмурилась, усугубляя темные тона на небе, и без того не сиявшем голубизной. У реки, распространяя приятный аромат дымка, горели костры, над которыми висели котелки с каким-то варевом. От его запаха Ивановичей передергивало, а у вамаясьцев текли слюнки и блаженно закрывались глаза.

– Мисо, – улыбаясь, как тыква на день всех святых, мечтательно протянул Мажору под навесом, отведенным детям.

– Клопомор, – не глядя на него, скривилась Лёлька и открыла красную лаковую крышку над поданным ей обедом.

– А мне нравится, – обиженно оттопырила нижнюю губу Синиока и уперла взгляд в свою кашу в портянках, как Лёка упорно называла суши.

– Наверное, несмотря на запах, он очень вкусный? – попытался Ярик смягчить рецензию лукоморского кулинарного критика.

– Очень! – загорелись благодарностью глаза девочки. – Главное, насыпать побольше порея, а если еще в него добавили креветок, это просто объедение!

– Не, – Лёка непреклонно покачала головой, отправляя в рот первую ложку креветок. – Мисо отдельно, креветки отдель…

Слова ее заглушил раскат грома – неожиданно близкий, да такой, что земля задрожала, зубы зачесались, а сердце, метнувшись к горлу и встретившись на полпути с обедом, шлёпнулось в пятки. Спустя пару секунд блеснула молния.

– Совсем рядом, – невозмутимо прокомментировал Мажору, не прекращая жевать.

– С дуба падали листья ясеня… – только и успела пробормотать девочка, прежде чем налетевший порыв урагана перевернул все столики, посуду, и умыкнул навес, швырнув в обмен на головы ведро тяжелых капель. Слуги вокруг закричали и засуетились: одни гонясь за неожиданно вставшими на крыло шатрами и циновками, другие – с не успевшими улететь тряпками – за своими хозяевами, облитыми всем меню сразу. Молнии сверкали между людьми, как оголтелые, испепеляя в фейерверке искр устоявшие на свою единственную ногу [193] лакированные-золоченые шесты от шатров, деревья, кусты и паланкины, и только струи дождя, толстые, как веревки, и так же больно хлещущие по спинам и головам, гасили пожары.

– В дома, все в дома! Буря налетела! Гроза! Ураган! – почти беззвучно по сравнению с громовыми раскатами кричал кто-то – наверное, для тех, кто еще не сообразил, что происходит, и думал остаться поближе к природе. Но если таковые и сыскались, то участь их была незавидна: они были втоптаны в хляби грязевые, разверзшиеся под ногами гостей, улепетывавших под крыши без соблюдения чинов и рангов.

Детям пришлось бы туго в этой панике, если бы не Забияки и Отовару. Прихватив по ребенку подмышку, под возмущенные вопли Мажору и благодарственные всхлипывания Синиоки они кинулись к городку магов, оставляя сандалии в грязи и сбивая замешкавшихся на пути вельмож. Несомая горизонтально, с глазами, носом, ушами и ртом, полными холодной воды, Лёлька всё же успела сквозь пелену ливня приметить нескольких Вечных, смыкавших свои ряды плотным кольцом, постоянно превращаемым в пунктир бегущими гостями. Придя к выводу, что таким макаром улучшения погоды ждать не приходится, девочка философски вздохнула, вдохнув попутно с пол-литра дождя, прижала к себе Тихона покрепче, и отвернулась.

Отоваро и Забияки сунулись было в один дом, в другой – но все были переполнены: трясущиеся то ли от внезапного холода, то ли от страха люди толпились даже у порогов, и их спасители, стиснув зубы, мчались дальше под обезумевшими струями дождя.

Дом, в котором никто не толпился и не дрожал, Лёлька увидела первой. Она дернула Отоваро за кимоно и, понимая, что за истеричными раскатами грома ее едва ли услышат, ткнула пальцем в цель.

– Что? – глянул сенсей на нее тревожно.

– Дом пустой! – выкрикнула она.

– Где? – остановился он озадаченно, глядя в упор на строение – простое, но даже сквозь завесу ливня однозначно идентифицируемое как дом и ничто иное. У входа стоял ученик и, плавно помахивая руками, что-то бормотал. С пальцев его срывались крошечные синие огоньки, падали наземь и растворялись.

– Да вот же! – проорала Лёлька, впервые в жизни понимая, что быть русалкой далеко не так увлекательно, как казалось раньше.

– Где?!

– Вот!!! – девочка сердито ткнула пальцем в мокрую двухэтажную громаду с огоньками фонарей в окнах верхнего этажа, не увидеть которую было невозможно и в безлунную ночь. – Кабуча!!!

В тот же миг блеснула молния – и дерево у крыльца взметнулось к небу в клубах дыма и пламени, разбрасывая горящие щепки. Ученик отпрянул, заплясал, стряхивая с кимоно искры, замахал руками – не по-волшебному, по-испуганному, и мужчины в голос охнули:

– Глядите! Дом!..

Не теряя больше времени, они ворвались внутрь, отпихнув возмущенно верещавшего ученика, и с облегчением опустили на пол свои ноши, ставшие за время спасения тяжелее вдвое за счет впитавшейся в одежду воды. Под ними моментально стала образовываться лужа, скорее похожая на озеро, посреди которого островом сидели и дрожали царственные и тайсёгунственные отпрыски, больше смахивавшие на недоутопленных котят. И даже испуганный ученик, метавшийся вокруг них с несвязным "Вам тут нельзя! Вы этого дома не видите! Его нет! Уходите!" не мог сдвинуть их с места, потому что муха поперечности "можно, видим, есть и не уйдем" успела их укусить при первом же слове.