Сказочная фантастика - Желязны Роджер Джозеф

Конец…

Он снова уже был в пути. На сей раз он направлялся на запад, к перешейку. Он шагал с новой дорожной палкой и его фляга была наполнена обычной водой. Бианка снабдила его превосходными сэндвичами, орошенными ее слезами. У него не было ничего на память от Сабрины — он так и не увидел ее после церемонии. Закон Ксанфа не позволял изгнаннику брать с собой больше, чем необходимо на дорогу; и уж конечно нельзя было унести никакие ценности, чтобы не привлекать нездорового любопытства манденгайцев. Хотя Ксанф и был защищен Щитом, не следовало пренебрегать никакими мерами безопасности.

В известном смысле жизнь Бинка, можно сказать, закончилась. Его оторвали от всего, что он знал и чем жил. В сущности, он стал сиротой. Никогда больше не доведется ему испытать чудес магии. Он навсегда, образно говоря, будет прикован к бедной земле, к бесцветному, тусклому обществу Мандении.

Да, может быть, ему все же надо было принять заманчивое предложение Волшебницы Ирис? Тогда бы он, по крайней мере, остался в Ксанфе. Ах, если бы он знал… Но нет! И если бы он все знал, он все равно не принял бы другого решения. Что было верным, то и осталось верным, а что неправильно — неправильно.

Самое странное, что он не чувствовал себя так уж скверно. Ну да — он потерял гражданство, семью, невесту, его ждал незнакомый мир, — все так. Однако в его походке все-таки была определенная живость!

И сразу — соображение: не является ли это контрреакцией, поддерживающей его дух, чтобы у него не возникло мысли о самоубийстве?.. Или, может быть, он и в самом деле доволен, что все метания кончились, что выбор в конце концов сделан, появилась определенность?.. Да, он был калекой, неполноценным среди людей, обладающих магией. Но теперь-то он будет среди себе подобных!

Нет… Дело не в том. Никакой он не калека. Он обладает магией. Он обладает очень сильной магией, калибра Волшебника. Так Хамфри и сказал, и Бинк ему верит. Просто-напросто он, Бинк, не может ею воспользоваться. Не может — подобно человеку, умеющему делать пятна на стене, но не имеющему перед собой стены.

Почему он немой в магическом смысле? Бинк не знал. Но он знал, что он прав, а решение Короля неверно.

Что ж — ему лучше быть подальше от людей, настроенных против него. Нет, это тоже не то. Его родители подчинились закону Ксанфа — они были хорошими, честными людьми, и Бинк разделял их моральные ценности. Вот почему он отказался принять предложения соблазнительной Ирис — в их основе был обман… Помочь ему, отправившись с ним в ссылку, Роланд и Бианка не могли; они ни с какой стороны не заслуживали ссылки… Не могли они помочь и попытавшись как-то обойти систему, — тут опять был бы обман. Они сделали то, что считали правильным, — сделали ценой большой личной жертвы. И Бинк гордился ими. Он знал, что они любят его, но — позволяют идти своим путем, никак не вмешиваясь. В этом заключалась доля его скрытой радости.

А Сабрина?

Она тоже отказалась обманывать. Хотя у нее были принципы, отличные от принципов его родителей. Пожалуй, если бы у нее была достаточно веская причина, она могла бы и обмануть. Да, ее личность казалась цельной. Но она казалась такой потому, что ее не так уж сильно взволновало несчастье Бинка. Ее любовь не была достаточно глубокой. Она любила его за магический талант — она была уверена, что он есть у Бинка, как у сына столь талантливых родителей. Но стоило ей увидеть, что она ошибается, как чувства стали меркнуть. То есть Бинк-человек интересовал ее гораздо меньше, чем Бинк — обладатель магии.

Да и его любовь к ней оказалась не такой уж глубокой. Конечно, Сабрина была красавицей, но как личность — все же не столь оригинальной и индивидуально выраженной, как, к примеру, та же Дия. Дия ушла, потому что ее обидели, — и не изменила своему решению. Сабрина, скорее всего, поступила бы так же, но по другой причине. Дия не притворялась — она на самом деле была обижена. С Сабриной же это все было бы сложнее — во всяком случае, театральнее, искуснее; потому что у нее было меньше эмоций. Да, Сабрину больше заботила внешняя сторона, эффект.

Это обстоятельство снова напомнило Бинку о Волшебнице Ирис — существе, почти на сто процентов полагающемся на внешнюю эффектность. Что за темперамент! Бинк уважал человеческий характер — характер был окном в правду, когда уже мало чему остается верить. Но Ирис была слишком неистова. Та сцена разрушения дворца, вкупе с драконом и бурей…

Даже глупая Как-ее-там-зовут, красивая девушка на слушании дела об изнасиловании (Винни — вот ее имя!), — даже у нее были чувства, и довольно яркие. Бинк очень надеялся, что позволил ей убежать от дракона в Провале. Да, в ней было совсем мало искусственного… Сабрина же была совершенной актрисой, и потому, если уж быть до конца откровенным, Бинк никогда не был по-настоящему уверен в ее любви. Она была картинкой в его мозгу — ее следовало вызывать по надобности, чтобы поглядеть на нее. Никогда на самом деле он не хотел жениться на ней.

Понадобилась ссылка, изгнание, чтобы обнажились истинные мотивы Бинка, чтобы стало ясно: в Сабрине нет того, чего он от нее ждал, а в нем — того, чего ждала она. Она была красавицей, и это очень нравилось Бинку; она обладала самобытным характером и привлекательной магией. Все это было прекрасно, и Бинку казалось, что он любит ее. Но вот наступил кризис, глаза Сабрины отвернулись от него. И все стало на место. Солдат Кромби был прав: дурак был бы Бинк, если бы женился на Сабрине.

Бинк улыбнулся. Любопытно, как жили бы вместе Сабрина и Кромби? Исключительно подозрительный и требовательный мужчина и исключительно переменчивая артистичная женщина. Смогла бы стать врожденная свирепость солдата вызовом врожденной же способности девушки приспосабливаться? Смогли бы они, наконец, увлечься друг другом и вынести совместное существование? В отдельные моменты Бинк не сомневался: смогли бы. Они или немедленно яростно поссорились бы, или бы впечатляюще быстро сошлись… Жаль, что они на самом деле не смогут встретиться, и Бинку не доведется поприсутствовать на такой встрече…

Вся его жизнь в Ксанфе живо проходила перед его мысленным взором; он прощался с ней. Впервые Бинк был совсем свободен. Ему больше не нужна была магия. И роман с девушкой ему тоже больше не нужен. Ему уже не нужен был и Ксанф.

Его бесцельно блуждающие глаза случайно наткнулись на крошечное пятно, темневшее на стволе дерева. Бинк вдруг невольно вздрогнул. Отверстие от вихляка? Нет, просто пятно. Он ощутил облегчение и понял, что обманывает самого себя.

Это неправда, что ему больше не нужен Ксанф. Если бы это было так, то — какое дело до каких-то вихляков?!.. Нет, Ксанф был нужен ему! Здесь прошла его юность. Но… Бинк не мог оставаться здесь.

Когда он приблизился к месту, где жили охранники Щита, его неуверенность многократно возросла. Ведь как только он пройдет через Щит, Ксанф и все его чудеса будут потеряны для него навсегда.

— Что тебе нужно? — спросил Бинка охранник Щита. Это был полный молодой мужчина с бледным лицом; но он являлся частью жизненно важной магии, которая служила защитой и барьером. Ни одно живое существо не могло пройти сквозь Щит ни в каком направлении. И поскольку жители Ксанфа вовсе не хотели покидать свой край, то главной задачей Щита было остановить все попытки вторжения манденийцев. Прикосновение к Щиту означало смерть — мгновенную, безболезненную, окончательную. Бинк не знал, как он работает — впрочем, он ведь не знал и как работает любая иная магия. Он просто знал: она есть.

— Меня изгнали, — промолвил Бинк. — Ты должен мне позволить пройти сквозь Щит.

Бинк, разумеется, не собирался никого обманывать: он уйдет, как ему предписано. Если бы даже он вздумал избежать наказания, то из этого ничего бы не вышло: талантом одного из жителей деревни было определение местонахождения любого человека, и, безусловно, он сейчас следил за Бинком. То есть сразу станет ясно — остался Бинк по эту сторону Щита или ушел.

Молодой мужчина вздохнул.