Напарница - Авербух Наталья Владимировна

— Генриетта, дорогая! — укоризненно воскликнула жена синдика.

— Вам не следует так говорить, милостивая хозяйка, — отозвалась я, чувствуя сильнейшее желание стереть гаденькую улыбочку с лица почтенной дамы. — Позвольте вас заверить честью, Аманда никогда не лжёт и не приукрашивает истины. В каком бы качестве вы ни видели её в столице, сейчас она богатая наследница большого состояния.

— О! — отозвалась жена синдика.

— Хм! — поморщилась почтенная дама.

— Не знаю всех подробностей, но её годовой доход составляет не менее двух с половиной тысяч крон в год, — поспешила добить почтенных дам я. — Где-то около шести тысяч марок, я полагаю.

— О! — с завистью простонала почтенная дама. Жена синдика выронила веер и схватила меня за руку.

— Это правда, Ивона? — с трудом проговорила она. — Ты точно знаешь?

— Не совсем, хозяйка, — отозвалась я. — Мне всего лишь известно, кто оставил Аманде наследство, а это были очень богатые люди. Возможно, я и преуменьшила размер их состояния.

— О! — выговорила Августа Перте. Почтенная дама бросила карты на стол (чего категорически нельзя было делать по правилам игры) и поспешно удалилась. — Но, Ивона, милочка, почему эта девушка так странно одета?

— Так принято одеваться в Дейстрии, — ответила я, но этим явно не убедила хозяйку. — К тому же при её слабом здоровье было бы опасно зашнуровываться в корсет, знаете ли.

— О, да, — с сомнениями проговорила жена синдика. — О, да, я погляжу, эта девочка такая бледненькая и худенькая… Вы тоже худы, милочка, но эта!

— В Дейстрии не зазорно быть стройной, — ответила немало уязвлённая я.

— Да-да, конечно, милочка, я понимаю, разные страны — разные вкусы, — поспешно согласилась Августа Перте. — Кто, вы говорите, её опекун?

— Я этого не говорила, — поспешно возразила я. — И, сколько я знаю, у неё нет опекуна.

— Как можно? — поразилась жена синдика. — У такой молоденькой девочки — и нет опекуна?!

— Никто не подумал упомянуть это в завещании, — пожала я плечами.

— О! — ахнула Августа Перте. — Ивона, деточка, я вас умоляю, попросите Дрона представить мне эту девочку! Как можно, в конце концов, так забывать о родной матери!

— Непременно, хозяйка, — слегка поклонилась я. — Но вот они и идут сюда.

— Матушка, — проговорил действительно подошедший к нам сын синдика. — Позволь представить тебе Аманду Тасп-Рофан, дейстрийскую путешественницу и подругу нашей дорогой Ивоны. Аманда, имею честь представить вам мою матушку, хозяйку Августу Перте.

Уже и «Аманда»! Быстро сын синдика встал на короткую ногу с моей барышней!

Сама барышня, покраснев, присела перед хозяйкой дома и пожала протянутую руку.

— Сударыня! — по-дейстрийски начала она, но тут же поправилась и перешла на острийский с тем немного неправильным произношением, какое бывает у человека, изучившего язык по книгам. — Милостивая хозяйка! Познакомиться с вами для меня истинное счастье! Позвольте поблагодарить вас за приглашение на этот чудесный праздник!

От этой похвалы Августа Перте раскраснелась и потрепала девушку по руке.

— Видеть рядом с собой такое свежее личико только в радость, моя милая! Садись возле меня, дорогуша, а Дрон принесёт вам воды, вы, должно быть, устали.

— Разумеется, матушка, — поклонился сын синдика. — Ивона, я надеюсь, вы составите мне компанию?

Почтенная дама смерила сына укоризненным взглядом, но я подала ему руку и позволила себя увести.

— Вижу, вас уже привели в порядок, — заметил Дрон Перте. — Как вы себя чувствуете?

— Отлично, сударь, но не уверена, что выдержу ещё одну порцию ваших ревнивых упрёков.

После этих слов я ожидала взрыва негодования со стороны своего собеседника или едкого ответа, призванного поставить меня на место, но Дрон неожиданно рассмеялся.

— Сдаюсь, сударыня, — выговорил он. — А теперь будьте добры объяснить, что вы наговорили моей матушке.

— О, сударь, я всего лишь выполняю вашу просьбу. Вы просили сделать так, чтобы Аманда вышла за вас замуж, я так и делаю. Первый шаг, мне кажется, разумный — убедить вашу мать в выгоде такого брака.

— И как, у вас получилось? — живо спросил Дрон Перте.

— Сложно сказать, сударь, но, думаю, состояние в пятьдесят тысяч марок удовлетворит аппетиты вашей матери. И, думаю, понравится не только ей.

Сын синдика остолбенел.

— Сударь? — предупредительно окликнула я его.

— Откуда вы взяли такую сумму? — требовательно спросил Дрон Перте.

— Я слышала, как читали первое завещание, — пожала плечами я, — и знаю состояние всех родственников Аманды, включая тётушку, оставившую второе наследство. Если я и ошиблась в своих расчётах, то ненамного.

— В таком случае я не могу поверить в вашу искренность, сударыня, — сделал вывод Дрон Перте. — Ни одна женщина не пойдёт на то, на что идёте вы. Сделайте милость, объяснитесь.

— О, сударь, тут нечего объяснять! У меня, пожалуй, есть к вам всего две просьбы, два вполне безобидных желания.

— Прошу вас, — поклонился сын синдика, — располагайте мной как угодно.

— Вы очень добры, сударь. Итак, первое желание состоит в том, что вы перестанете изводить меня своей ревностью, в вашем положении совершенно неприличной.

— Считайте, что оно уже исполнено, сударыня, — снова поклонился Дрон Перте. — А второе?

— Во-вторых, я настоятельно прошу вас, приобретя влияние на Аманду, отучить её совать нос в чужие дела, в особенности, в мои.

— Вы жестоки, — улыбнулся авантюрист. — Неужели вам не льстит такая нежная дружба?

— Которой вы и Бломель желали воспользоваться в своих целях? О, нет, сударь, я предпочитаю, чтобы это дитя оставалось у себя дома, где бы он ни был, и не рисковало, проникая в тайны, которые её не касаются! Однако, ваша матушка просила принести ей воды.

— О, конечно! — засмеялся сын синдика. К тому моменту мы уже вышли из зала и прошли сквозь комнату с бутербродами, в которой стояли и графины с водой. Дрон Перте остановил лакея, шепнул ему несколько слов и снова повернулся ко мне. — Не хочу мешать матушке беседовать с её очаровательной гостьей. В конце концов, от меня она никуда не денется: слишком проста.

— Сударь, если вы будете допускать подобные выражения!.. — пригрозила я.

— Вы постараетесь помешать моим планам? — подхватил сын синдика. — Но, Ивона, чего же вы хотите? Ваша очаровательная подруга мила, тонка, прекрасно воспитана, но, чёрт возьми, до чего же наивна! Один танец, несколько комплиментов вам, вашей дружбе с ней, её прекрасным глазам — и вот мы уже друг для друга «Дрон» и «Аманда», я прижимаю её руку к груди и шепчу на ушко то, что в ваших книжках называется «вечными пустяками»!

— Со мной вы себе подобного не позволяли, — признала я.

— Вы шарахались от каждого прикосновения, — со смехом напомнил авантюрист. — А ваша подруга боится оттолкнуть человека, который был столь добр к вам. Именно к вам, прошу заметить.

— Ещё один повод держать её подальше от меня, — проворчала я. — Эй! Послушайте, сударь, что означает ваше поведение?!

Как я уже говорила, за разговором мы покинули бальную залу, прошли через комнату для бутербродов и свернули по коридору в сторону подсобных помещений. Дрон Перте, непринуждённо поддерживая разговор, завёл меня в небольшой закуток с диванчиком и второй дверью сразу за ним. Мой возглас относился к тому, что авантюрист, вместо того, чтобы пропустить меня в эту дверь, быстро её захлопнул, так же, как закрыл перед тем и ту, в которую мы вошли. Таким образом, закуток превращался в тесную комнатушку, большую часть которой занимал диван, и которая не оставляла возможности для какого бы то ни было манёвра.

— Я полагал, вы не откажетесь со мной поговорить, сударыня, — хладнокровно заявил сын синдика.

— Мы с вами не раз и не два имели возможность побеседовать как наедине, так и в обществе, сударь, — холодно ответила я. — Не вижу никакого смысла в вашей выходке.

— Ну, скажем, мне захотелось выкинуть что-нибудь эдакое, — примирительно проговорил сын синдика и знаком предложил мне сесть на диван. Я отрицательно покачала головой. — К тому же днём рядом с нами слишком много… общества, вы столь предупредительно не соглашаетесь остаться со мной вдвоём. А ночью… ночью мне не улыбается сделаться жертвой вашего зубастого приятеля.