Эскобар. Дилогия (СИ) - Романовский Борис

На смертных планетах сложнее достать редкие ресурсы, чем в Аду или Раю. Поэтому хрустальные кубики — это дорогой подарок. Один такой прокормит десять простеньких Духов Приставок.

Переодевшись и забрав всё добро из карманов старой одежды, я пошёл за слугой по просторному коридору в сторону комнаты. Встретил по дороге маму Светы. Та робко поздоровалась со мной и быстро отступила.

Комнату мне выделили шикарную — двуспальная кровать с большими подушками, огромные окна с тяжёлыми бархатными шторами, кресла и пуфики.

— Отлично, — пробормотал я, залезая под одеяло. Как же хочется спать…

Мне приснился кошмар, который преследует меня уже очень долго. В десять лет, на день рождения я снова переместился из дома в совершенно другое место. Я был готов — к тому времени я уже привык к полугодичным переносам. Мой характер к этому возрасту окончательно зачерствел, я замкнулся в себе и большую часть дней проводил в библиотеке, пытаясь найти подсказки к тому, что со мной происходит.

Заснув дома, я проснулся в очень странном месте. Оно походило на колодец, в центре которого стояла людская деревня. И жители в ней были очень странными — они боялись своей тени. Поэтому, когда солнце освещало колодец, никто не выходил на улицу. Люди выбирались из своих домов в сумраке, когда теней было меньше всего. Вокруг посёлка водились гигантские жуки, которых местные жители ловили и ели. По одной из стен колодца стекал водопад из пресной воды, формируя озеро, от которого расходились две реки вдоль стен колодца. Они соединялись в противоположной от водопада стороне и образовывали ещё одно озеро. Но оно почему-то было чёрным.

В этом месте жили смертные люди. У них была одна особенность — они все были рыжими. В ночь на мой десятый день рождения я очутился именно в этом колодце, на краю деревни. И местные жители приютили меня, накормили. Я даже познакомился со своей одногодкой — рыжей девочкой по имени Мелли. Именно в её доме я остался жить.

В деревне было много странных обычаев и верований. Люди искренне верили, что они единственные в мире. И долго пытались понять, чей я сын и почему мои волосы такие странные.

Когда я сказал им, что за пределами колодца большой мир, полный миллионов людей, — меня высмеяли. Но не зло. Просто посмеялись над глупым ребёнком, который говорит чепуху.

Несколько дней прошло без происшествий. Я сдружился с Мелли, и мне с ней было очень комфортно. Я рассказывал ей о мире за пределами колодца, а она заворожённо слушала. Спустя пару дней она начала верить мне. Мы вместе искали способ выбраться из колодца. Но его стены были очень высокими — казалось, они поднимаются до самого неба.

Мы с Мелли строили лестницу, используя панцири жуков и деревья. Взрослые с улыбками наблюдали за нашими шалостями, открыто говоря, что в будущем мы будем красивой парой. Мелли всегда краснела при таких разговорах.

Пару раз меня силком тащили в реку и пытались вымыть мои волосы, чтобы они приняли “нормальный” цвет. Я не особо сопротивлялся. Разумеется, у них ничего не получилось.

Время неумолимо бежало, я прожил в колодце два месяца. За этот период наша лестница не достигла даже сотой части стены колодца. Я всё больше осознавал, что ситуация безнадёжная. Мне даже не хватит материала, чтобы достроить лестницу. А если бы и хватило — на это ушли бы годы. Когда я окончательно смирился с этим, меня захватила хандра. Я очень скучал по маме, мне не хотелось на всю жизнь остаться в колодце. Я сильно заболел.

Мелли была всегда рядом со мной, и благодаря ей мне становилось лучше. Я начал забывать о доме. Все вокруг говорят, что мы одни в мире. Может, это правда? А мама и Рай — это сон? Тогда, в десять лет, я начал верить, что на самом деле не существует ничего за пределами колодца. Я начал смущаться, что не такой, как все, — мне очень не нравились мои чёрные волосы, я хотел быть рыжим.

Так прошёл ещё месяц. Лестница, которую мы с Мелли строили, наполовину разрушилась. Она стала своеобразным памятником детской глупости. Мне было смешно, когда я смотрел на эту конструкцию. Построить лестницу до неба, ха! Каким же я был глупым.

Добродушный отец Мелли часто подшучивал надо мной из-за этой лестницы, и после одной такой шутки я решил её разрушить. Мы с Мелли шли к ней, когда внезапно потемнело.

Я задрал голову и увидел картину, которая ещё очень долго будет сниться мне в кошмарах. В небесах появилась огромная лысая голова. У этой головы были большие чёрные глаза, такого же цвета губы и шрам в виде креста на лбу. Ни одной морщинки — лицо над колодцем было детским.

Затем рядом с головой возникла рука, держащая трубку. И в наш мир хлынула горячая вода! Это был кипяток, вся деревня кричала от боли. Мы с Мелли находились за пределами поселения, нас просто обдало волной горячего пара.

Недоверие, ужас, бессилие. Я чувствовал себя муравьём, не способным сделать абсолютно ничего. А потом рука взяла совок и начала засыпать наш мир землёй. Первая же гора раздавила деревню и убила всех жителей. Вторая — похоронила меня и Мелли.

Благодаря Телу Куклы я умирал долго. В то время как Мелли погибла почти сразу. Её лицо сильно ошпарило паром, у неё были красная кожа и большие волдыри. На лице Мелли застыло выражение ужаса.

Так получилось, что нас не расплющило под тоннами земли. Огромные каменные глыбы прижали нас, но не раздавили. Я лежал напротив Мелли, наши лица находились очень близко друг от друга. Из-за Тела Куклы даже в полной темноте я различал смутные очертания.

Не знаю, сколько часов или даже дней я там пролежал, медленно умирая. Тяжесть сверху со временем становилась только сильнее, медленно деформируя моё тело.

Когда моё сознание, наконец, угасло — я проснулся в своей комнате, в Небесном Гроте. Рядом мирно спала мама — она всегда ложилась со мной в ночь моего дня рождения.

Я открыл глаза и проморгался. Снова снился сон о Мелли и колодец. После того случая я кардинально изменился. Меня ужасала мысль, что я снова окажусь в подобной ситуации — как беспомощный муравей. Я пересмотрел своё отношение к жизни. Я подумал: а что если Небесный Грот — такой же колодец? Позже в библиотеке я узнал, что существует семь областей Рая, шесть областей Ада и девяносто девять смертных планет. И Небесный Грот — это всего лишь одна из семи областей Рая. А наш город — один из тысячи подобных городов.

Сильно изменилось моё отношение и к самим людям. Видя девочек, я всегда представлял их мёртвыми — с ошпаренными, искажёнными в ужасе лицами. С того момента для меня исчезло такое понятие, как внешняя красота. Как бы прекрасно ни выглядел человек — я представлял, как он потеряет своё очарование, если его облить кипятком и скинуть на него гору земли.

— Останусь пока здесь, — пробормотал я, вставая с кровати. Не хочу сейчас возвращаться в Ад.

Я расправил шторы, и мне в глаза ударил свет. На улице день. На выходе из комнаты меня ждал высокий слуга.

— Господин, обед готов, — он поклонился.

— Веди, — махнул я рукой.

Пока мы шли к главному залу, я рассматривал картины на стенах коридора. Я ещё при первом посещении этого места заметил, что родители Светки небедные люди. В Небесном Гроте далеко не каждый человек может жить в таком доме.

Большой зал с высокими потолками, длинный стол из чёрного дерева, на который постелили белую скатерть. На краю стола стоят несколько тарелок, закрытых серебряными крышечками. Рядом со стулом меня ждёт Глав-слуг с кувшином вина в руках. Я огляделся. Никого. Пустые диваны, дорогой ковёр на каменном полу, камин.

— А где Светка и её родители? — я сел за стол и открыл самую большую тарелку. В ней дымилось нежное мясо, политое тёмным соусом.

— Маленькая леди в школе. Госпожа себя плохо чувствует, она у себя. А господин на работе.

— И где он работает? — я накинулся на еду.

— Помощник заместителя мэра, — гордо сказал Глав-слуг.

Я хмыкнул.

— Я думал, он кто-то поважнее. И как он такой дом может снимать?