Как оказалось, многие Каратели продолжали работать на заводах. Вот откуда такая частая поставка. Очень умно, но опасно. Главное – не попасться.
Девчонки по большей степени командовали теми, кто командовал. Я обожал наблюдать за тем, как Ксивер копирует голос Сары и шастает по подземному городу со шваброй вместо меча, посвящая каждого революционера в своего подданного.
Нужно было видеть лицо Зейдена, который гонялся за ней с кисточкой, заляпанной краской, скрывая смех за руганью.
Ксивер медленно, но оттаивала. Конечно, раз в пару дней либо Джулиан, либо Зейден получали по яйцам, но для моей сестры это было нормой. Я бы даже сказал, вела она себя очень рассудительно.
Чего не скажешь о наших отношениях с родителями. Я старался поддерживать между нами теплую атмосферу, насколько это было возможно, но Кси не сдерживалась в прямолинейности и порой грубых высказываниях. Особенно в разговорах с мамой.
Однако если бы та сказала нечто подобное в отношении человека, к которому у меня были чувства, я бы отреагировал точно так же. Безусловно, мать и отец беспокоились за нас, но говорить прямым текстом, что Кай испорчен из-за своего отца – это слишком.
Ксивер уверяла себя, будто ей плевать на Кая, когда сама же отчаянно защищала его. Мы с сестрой всегда были преданными. Поэтому, как только Роксания начала теряться в коридорах подземного города из-за того, что направления были помечены стрелками разных цветов, я провел ночь в мастерской и сделал таблички с надписями. Спальни – направо. Столовые – в подвал. И так далее.
Интересно, она оставила себе атлас?
– Повернись ко мне задницей.
– Простите? – опешил я.
– Поверни ко мне свою шикарную пятую точку, товарищ.
Астрид прыснула от смеха.
– Шейн, вы вообще видели его пятую точку? Там же одни кожа да кости! А вот у меня…
Она согнулась пополам от смеха, и я услышал звук рвущейся ткани. Прошла одна долгая секунда. Астрид медленно выпрямилась и выпучила на меня глаза.
– Нет, нет, нет…
Когда она развернулась, я захохотал во все горло. На ее новом костюме, который усовершенствовали Каратели, зияла огромная дыра. Прямо на заднице. Клянусь, я как будто смотрел комедию.
– Шейн! – во всё горло заверещала Астрид. – Он мне маленький!
– Это у тебя задница большая, – засмеялся я, вытирая слезы. – Еще на мою что-то говорит. Лучше я буду стройняшкой, чем… Ай!
Шейн хлестнула меня измерительной лентой.
– Крэйтон Зальцри! Ты как общаешься с девушками?
– Хам, – пробурчала Астрид, выворачиваясь всем телом, чтобы посмотреть на свои кожаные штаны. – Черт возьми! Там дыра как у Таллии между…
– Астрид Цирендор! – вспыхнула Шейн, и я услышал смех Джулиана из-за перегородки в другом конце комнаты. – А ты не подслушивай и постриги свои лохмы! Имейте совесть, молодые люди! Мне семьдесят пять, а не двадцать!
– Я тоже тебя люблю, Шейн! – крикнул Джулиан.
Шейн была прекрасной женщиной, которая возилась с Картелями как со своими детьми. Она взяла на себя ответственность улучшить наши ремалийские костюмы – конечно, у нее были помощники, но всю мастерскую шитья возглавляла именно Шейн.
Наша новая экипировка включала в себя те же вещи, только теперь они были намного прочнее и удобнее. На ботинках – не такая грубая подошва, из-за чего бегать стало намного легче. Внутренняя сторона кожаных курток была сделана из материала, напоминающего бронежилет, а в локтевые и коленные зоны теперь встраивались тонкие металлические пластины. Они служили некой защитой: металл не поддавался силе Ремали, поэтому был для нас самым прочным материалом.
Вместо кластера на плечо нашили символ Карателей – серебристую механическую птицу. У командиров она располагалась на груди. Мужчины крепили пистолеты на пояс, а женщины – к набедренным ремням.
– Че-е-ерт… Шейн, мне нужен новый костюм, – прохныкала Астрид. – Этот реально никуда не годится.
– Погоди, дай разобраться с одним, – пробурчала она с иголкой во рту, а потом эта игла оказалась угадайте где?
Конечно, у меня в заднице.
Я завыл, как раненый волк, и на мои крики в комнату ворвался взволнованный Феникс.
– Что здесь… О боже, – выдохнул он, стеклянными глазами смотря на задницу Астрид. – Даже она у нее королевская…
– Пошел вон, тюремщик! – заверещала она, бросив в него свою куртку.
Феникс ловко перехватил ее и двинулся к Астрид. Мы с Шейн переглянулись.
– Я не сидел в тюрьме, а помогал людям выбраться из нее, Ваше Величество. И если ты будешь светить своими прелестями перед мужчинами, которые смотрят на тебя как на кусок мяса, ничего хорошего из этого не выйдет. И я говорю не про себя. Повернись.
– Куда? – пролепетала Астрид, подняв голову, чтобы посмотреть на Феникса.
– На Марс.
– Откуда я узнаю, в какой стороне Марс?
– Господи… – Он сжал ее предплечье и развернул к себе спиной. – Нагнись над столом.
– ЧТО? – заорала она во весь голос.
– Я умею шить, а эту дырку можно залатать без особых…
– Смотря о какой дырке идет речь! – хохотнул Джулиан.
– Да боже ты мой! – всплеснула руками Шейн, отчего игла сильнее впилась мне в ягодицы. С уголка глаза потекла слеза. – Ведете себя как подростки в пубертате, а не мятежники, которые собираются устроить переворот. Крэйтон, передай мне беруши.
– Я тут… немного… не могу двигаться.
– Ой! Матерь божья, прости меня, я не заметила!
– Астрид, наклонись над столом.
– Да пошел ты к черту!
Феникс с силой прижал ее к столу и опустился на колени. Обхватив бедра Астрид под ее ругань, начал рассматривать прореху в штанах. Или кусочек нижнего белья. Хлопкового в горошек.
– Господи-господи-господи, какой позор, – проныла Астрид, закрыв лицо ладонями.
– Красотка, как ты заметила, я не особо падок на роскошь. Мне всё равно, в горошек у тебя трусики или в цветочек.
– Феникс! – ахнула Шейн.
– Что? Я взрослый мужчина, который может говорить слово «трусики», – ответил он, орудуя иголкой. – Так, сейчас я откушу конец нитки, поэтому мое лицо будет в опасной близости от твоей королевской задницы. Готова?
– Что ты… Ай! – пискнула она и схватила его за волосы. – Щетина колется. У меня начнется раздражение, придурок!
Мне пришлось навострить слух, чтобы разобрать бурчанье Феникса:
– Прифыкай, потому что шкоро моя щетина будет колоть другое мешто.
– Какой срам, – проворчала Шейн.
И именно в этот момент, когда Астрид стояла, нагнувшись над столом, а Феникс тыкался лицом в ее задницу, в комнату ворвалась моя мама.
– Что вы… Феникс, – протянула она с осуждением. – Ну не здесь же. Я знаю, что ты ухлестываешь за этой девушкой с первого дня, но в комнате есть дети.
Оглянувшись, я понял, что речь идет обо мне. Отлично.
– А ничего, что мы с ним почти одного возраста? И я знаю, как выглядят женские ягодицы.
– Профессорские, – уточнил Джулиан.
– И я не ухлестываю за ней, – пробормотал Феникс с ниткой во рту.
– Я ничего не слышу! – крикнула мама, зажав уши, и попятилась к выходу. – Я вообще пришла позвать вас на обед. Десять минут!
***
Дневной сон – самая большая ошибка человечества.
Я хлопала отяжелевшими ресницами, рот превратился в пустыню Сахару, будто я всё утро обнималась с бутылкой текилы (от чего, конечно, не отказалась бы), а конечности стали ватными. Меня так сильно подкосила подготовка учебного крыла, что я вырубилась посреди дня, только коснувшись головой подушки.
Может, к черту это собрание?
Всех, кто начинал на днях обучение, попросили собраться сегодня в четыре часа в главном зале нового крыла. С самого утра Крэйтон и Джулиан помогали Шейн, а когда я проходила мастерскую, пытаясь не уронить манекен для тренировок, то услышала визги Астрид. Чувствую, без Феникса дело не обошлось.
Они справятся без меня, верно?
