Чужая невеста. Баллада Пепла и Льда - Платунова Анна

Сейчас же жалованье пригодится для другого дела. Как я и полагал, постепенно весть о том, что лейтенант Эйсхард разыскивает выживших в ночь Прорыва, добралась до нужных ушей. Во время объезда территории мой отряд поравнялся с отрядом соседнего лагеря, и немолодой вояка крикнул сквозь разделяющую нас полоску земли:

– Эй, это кто у вас Эйсхард? Лейтенант. Не ты ли? Есть разговор. Встретимся здесь же через пару часов.

Через два часа я был на месте, скоро появился и мой, как я надеялся, свидетель.

– Ну! – неприветливо начал он разговор. – Какое тебе дело до полковника Дейрона, мальчишка?

– Я собираю воспоминания всех, кто выжил в ночь Прорыва.

Полуправда. Ведь настоящей я сказать не мог. Он уставился на меня из-под насупленных бровей.

– Ты на бумагомарателя не похож. Зачем тебе воспоминания?

– Для его дочери. Мы учимся вместе в Академии Тирн-а-Тор.

Лицо мужчины просветлело, и взгляд перестал колоться.

– Алька? Живая! Слава Всеблагому! Ты там привет ей передавай от всех нас! И от меня в особенности, от старого Оларда. Уж как мы переживали! Думали, девчонки нашей уж и в живых нет. После ночи Прорыва и концов не нашли! А она вон че – аж до Академии добралась.

Первая радость от весточки схлынула, и тень снова легла на его лицо.

– Как нелегко ей пришлось-то… Полковника-то в предательстве обвинили. И хоть об этом даже в газете написали, и приказ нам зачитывали, но вот сердцем не верю, что наш старшой предателем оказался. Он нам всем как родной отец был, не только Альке.

– Алейдис не верит, что ее отец предатель, и я стараюсь найти хотя бы какие-то доказательства его невиновности, – сказал я.

Олард сокрушенно поскреб давно не бритый подбородок.

– Да я бы и рад! Но я-то сам толком ничего не видел. Не моя смена была. Я спал, а проснулся, когда забили общую тревогу. А потом такая преисподняя развернулась, что и задуматься некогда было.

– Вы видели полковника той ночью?

– Видел, как же! Не знаю, не ведаю, снял ли он сам щиты, как говорят, но делал все, чтобы удержать тварей. Да только лезли они как опарыши из дерьма, разве остановишь. А вот еще что! Хотя сам-то я не видал, но Жмых, что на сторожевой башне в ту ночь стоял, обмолвился, что, мол, как полковник с Бесплодных земель вернулся, так сразу следом за ним и Прорыв начался.

– Полковник вернулся с Бесплодных земель? – повторил я, думая, что ослышался. – Один? Ночью?

– Не один. С капитаном Эбердом. Прискакали и давай тревогу бить, мол, всем подъем, Прорыв. Если бы не это, все бы и полегли, прямо в кроватях, а так худо-бедно успели подготовиться.

Я прокрутил в голове новую информацию. Что-то плохо пока срасталось. Аля говорила, что отец разбудил ее ночью и отправил из гарнизона, когда еще не было признаков Прорыва, – он настиг ее в пути. Что же делал полковник Дейрон в промежутке между ее отъездом и начавшимся Прорывом? Отправился в Бесплодные земли, да не один. То ли капитан Эберд был сообщником – но я даже мысли не хотел допускать о двойном предательстве, то ли… Второй версии пока не было.

– А уж потом и сам советник вернулся, – продолжал Олард, не заметив моих нахмуренных бровей.

– Советник? Граф Ромер?

Час от часу не легче. Он-то что делал по ту сторону Границы?

– А где был принц Ивейл в это время? – спросил я.

– Да кто ж знает. Спал у себя, наверное, бедолага. Может, и понять ничего не успел.

– Никто не видел, он не уезжал вместе с полковником? Или с советником?

– Да кто ж знает, – повторил Олард и развел руками. – Караул сменился, и из тех парней никого в живых-то и не осталось. А Жмых не видел, чтобы принц возвращался. Значит, настигла его злая судьба прямо в кровати. Вот ведь, венценосная особа, а кровь, поди, такая же, как у всех нас, простых смертных.

– Спасибо.

Я протянул руку старому вояке, а потом вынул из кармана две серебряные монеты.

– Как обещал.

Олард монеты взял, но прощаться не торопился. Он жевал губу и что-то обдумывал.

– Слушай. Я вижу, ты парень вроде неплохой и доверять тебе можно. К тому же с Алькой нашей дружишь.

Я не сдержал улыбки. Дружу. Это, конечно, не то слово, но и оно сгодится.

– Знаю я одного человечка. Он должен был выехать с донесениями в столицу вечером перед Прорывом, да прихворнул. Решил утром пораньше выехать, а утром, сам понимаешь… Он еще и ранен был тяжело, без ноги остался, пока с того света на этот возвращался, депеши, поди, устарели. Никто их в столице не ждал. Вот он и сохранил у себя футляр со всеми документами. Побоялся признаваться. Но хорошему человеку да за хорошие деньги почему бы не отдать бумажки. Как думаешь?

Я сунул руки в карманы, чтобы не выдать бешеного волнения, и сказал небрежно:

– Думаю, Алейдис отчеты могут порадовать как память об отце. Вряд ли там что-то важное, но я готов их выкупить. Ваш человек заглядывал в футляр?

– Не-ет! – закрутил головой Олард. – Сказал, что меньше знает – крепче спит. И если явятся по его душу мозгошмыги, так ему и бояться нечего. Я пошлю ему весточку. Через три дня жди его на закате на развилке тракта от Истэда к Сулу. Он сейчас в Сул перебрался. Открыл обувную мастерскую. Смешно даже – одноногий сапожник.

– Буду ждать, – пообещал я, стараясь не показать радости. – Скажи, что не обижу, заплачу хорошо.

Олард, прежде чем распрощаться, протянул мне деревянную лошадку, выструганную из куска доски.

– Вот, развлекаюсь на досуге. Передай Альке. Очень уж она их любила, когда совсем мелкой была.

…И теперь я битый час ждал бывшего вестника, а ныне одноногого сапожника на развилке тракта, но он не спешил появиться. Неужели испугался и ниточка, которая могла бы привести к важной информации, оборвется? В футляре, скорее всего, содержались ежемесячные отчеты о работе Гарнизона, но могло отыскаться и нечто значимое. Все-таки полковник Дейрон собирался отправить документы непосредственно перед трагическими событиями.

Я промерз до костей. Минуты утекали, но я не мог заставить себя оседлать Шторма и двинуться в обратный путь. Уеду – и все пойдет прахом.

– Э-эй! – донесся до меня далекий голос. – Эге-гей!

Следом стал слышен шелест полозьев по снегу, а скоро я увидел и крепкую лошадь, везущую сани. Сани остановились, не доезжая до меня нескольких шагов. Возница выбрался и, хромая, заторопился навстречу.

– Прощенья просим за опоздание. Погода-то какая! Еле добрался!

– Футляр у вас? – не выдержал я.

– Футляр-то у меня. Отдам, коли по цене сговоримся.

Глава 14

– Сговоримся, – кивнул я.

Бывший вояка хмыкнул, разглядывая меня. Я в свою очередь также смерил его взглядом с ног до головы, сразу давая понять, что главный здесь я – раз уж плачу деньги. Вместо одной ноги у мужчины из-под подвернутой штанины торчала деревяшка. Что же, во всяком случае, это точно он – сапожник, о котором говорил Олард.

– А ты, я смотрю, шустрый. Да только абы кому я документы не отдам. Вроде как ты нашу Альку знаешь, ну так здесь любой тебе бы сказал, что у полковника Дейрона была дочь. Как она выглядит, ну-ка, опиши.

Экзамен на благонадежность мне решил устроить? Я запихнул гордость куда подальше вместе с ругательствами, которые рвались с языка. Мне нужен этот футляр, а вестник действительно рискует. Он не прочь подзаработать, но не горит желанием попасть под трибунал.

– Ростом… – Я провел черту посередине груди. – Густые темно-каштановые волосы.

Я не стал говорить, что теперь их цвет сильно изменился.

– Карие глаза.

Бархатные, когда она смотрит на меня с любовью, мягкие, будто бы светящиеся изнутри. Смотришь в них и проваливаешься в звездное ночное небо. Но когда она злится, глаза темнеют и мечут искры. Я буквально вижу, как они вспыхивают уже не светом, а пламенем.

– Чуть смуглая кожа.

Цвета топленого молока. Гладкая и нежная. Глядя на нее, я каждый раз борюсь с желанием попробовать на вкус каждый сантиметр ее тела.