Страшные истории острова Джерси (ЛП) - Майклз Эррен

Аннет медленно повернулась к Филиппу, который низко пригнулся, но не смог увернуться от нее, когда она потянулась к нему и подняла на ноги.

— Мы могли бы быть вместе вечно, — прошептала она и поцеловала его своими холодными, безжизненными губами.

Когда она отпустила его, Филипп без чувств упал на пол, а дядя с бессловесным криком подбежал к нему.

— Прощай, любовь моя, — тихо сказала Аннет, отходя к окну.

Миссис Дженнетон завороженно наблюдала, как то, что когда-то было Аннет Винчелес, стало тонким, как дым на ветру. Призрак выплыл и опустился через открытое окно. Она ушла, не оставив следа, обратно к озеру.

— Мой мальчик, пожалуйста, проснись, пожалуйста! Боже милостивый, она убила его? — Клод был в бешенстве, пока Филипп не пошевелился. Юноша оцепенел от шока, но, придя в сознание, начал сильно дрожать, как в лихорадке.

С помощью Клода и миссис Дженнетон им удалось уложить его в постель. Экономка захлопнула окна и крепко заперла их, в то время как Клод укрыл Филиппа одеялом и мягко заговорил с ним.

Глаза Филиппа остекленели, и миссис Дженнетон послали сбегать за бренди и полотенцами. Клод заставил Филиппа проглотить немного янтарной жидкости, и спустя долгое время тот утратил свою мертвенную бледность и, казалось, стал лучше осознавать окружающее. Слезы потекли из его глаз.

Клод обнял племянника:

— Теперь ты в безопасности, парень, — сказал он. — Мы не позволим ей снова причинить тебе вред.

— Я не спас ее, — оцепенело прошептал Филипп. — Она умерла в одиночестве, и я не спас ее.

Клод не понял, но миссис Дженнетон быстро взяла Филиппа за руки:

— Ну, ну, мой мальчик! Ты бы никогда не смог спасти ее; она умерла еще до твоего рождения.

Но Филиппа это не утешило.

Клод и его экономка оставались с ним всю ночь, но его сон так же часто нарушался тихим плачем, как и криками ужаса.

Как только Филиппа можно было перевезти, Клод перевез его из поместья в небольшое поместье, которым он владел на другой стороне острова. Однако былая жизнерадостность Филиппа исчезла. Он часто жаловался на озноб, и казалось, что болезнь пробрала его до костей. Он страдал от мучительных ревматических болей и частых дрожательных параличей. У него были тусклые глаза и болезненный вид, и когда он вернулся на флот, то пробыл с там недолго, прежде чем его уволили по инвалидности.

Филипп не возвращался на Джерси в течение нескольких лет, до тех пор, пока его дядя Клод не выставил поместье на продажу и не оставил его пустовать на долгие годы.

Когда Клод увидел племянника, ему было трудно скрыть свое огорчение из-за того, каким худым и изможденным был молодой человек.

— Мой мальчик, должно же быть что-то, что можно сделать для тебя, — воскликнул он, но Филипп отмахнулся от его опасений.

— Я привык к этому, — просто сказал он.

— Я думала, ты просто пережил сильное потрясение, — прошептала миссис Дженнетон Филиппу. — Я думала, это пройдет. Это моя вина? Должна ли я была сделать больше, чтобы защитить тебя?

Филипп просто улыбнулся и обнял пожилую леди.

Была поздняя августовская ночь, когда Филипп вернулся к озеру. Даже в теплом вечернем воздухе он поежился и поплотнее запахнул куртку, приближаясь.

Дом по-прежнему стоял пустой. Не было никого, кто мог бы оспорить его вторжение.

Розарий зарос, и ему приходилось продвигаться медленно, иногда обрывая цепляющиеся за него кусты шиповника.

Подойдя к кромке воды, он взял в руку сломанную розу и бросил ее на легкую рябь.

Маленькая лодка плавала в центре озера.

— Аннет, — тихо позвал он, но она не обернулась.

Он долго стоял, глядя на темные пряди ее волос. Нежная улыбка изогнула его губы.

— Я был неправ, что не пришел к тебе той ночью, Аннет. Пожалуйста, прости меня.

Затем она повернулась к нему с бесконечной печалью в глазах и заговорила.

— Ты оставил меня совсем одну, Филипп, в холоде и темноте.

Филипп кивнул в знак согласия.

— Я страдал из-за этого. Я думал о тебе каждый день. Но я никогда больше не покину тебя. Не в этот раз.

Сняв куртку, он сложил ее и аккуратно положил на землю. Затем Филипп медленно вошел в воды озера и позволил себе соскользнуть под них.

Говорят, в определенные ночи в году, в полнолуние, здесь в декоративном озере отражается гребная лодка.

В ней сидят две фигуры, склонив головы друг к другу. Одна — темноволосая, другая — светловолосая, и их нежный смех слышен в шепоте ветра.

ДОМ НА МАЛЕНЬКОМ ХОЛМЕ

Оливер стоял на дороге и смотрел на белый дом. Ему сказали, что дом был построен после войны, но почему-то он казался древним. Конечно, архитектура имела к этому какое-то отношение; узкий двухэтажный дом был построен в викторианском стиле. Он был не очень большим, но, очевидно, был построен человеком с грандиозными идеями. Над левой стороной здания возвышалась башня с крытой дранкой конической крышей, похожей на башенку замка. Каменная дорожка пересекала буйную зелень пышного газона, взбиралась по склону двора и заканчивалась у небольшой лестницы, ведущей к единственному цветовому пятну дома: ярко-красной входной двери. Дверь находилась сбоку от дома, а справа от нее было большое эркерное окно. Оливер на мгновение представил, как ставит свое любимое, хотя и несколько потрепанное кресло рядом с этим окном и позволяет страницам любой книги, которую он читает, ловить естественный солнечный свет.

Когда он уставился на дом, Оливер почувствовал, что за ним наблюдают. Он не мог видеть, чтобы кто-нибудь наблюдал; то, как солнечный свет отражался от окон, делало невозможным заглянуть внутрь здания, но он был уверен, что кто-то там заметил его присутствие и его интерес к дому. Оливер смущенно отвел взгляд. Он не мог объяснить почему, но это смутное ощущение, что на него смотрят, начало заставлять его напрягаться. Затем ярко-красная входная дверь открылась, и появилась женщина. Это была привлекательная женщина лет под сорок, одетая в темно-синий брючный костюм. Ее волосы были стянуты сзади в строгий конский хвост, такой тугой, что, казалось, он растягивал и ее рот в улыбке.

— Вы Оливер? — спросила она, не совсем крича, но достаточно громко, чтобы ее было слышно на другом конце лужайки.

— Да! А вы Кларисса?

— Да, это я! Я пришла сюда немного пораньше и решила немного осмотреться. Подходите и посмотрите сами!

Оливер толкнул кованые железные ворота, и они бесшумно распахнулись на хорошо смазанных петлях. Он подумал, не смазала ли Кларисса их всего несколько минут назад в ожидании его приезда. Это была та деталь, о которой позаботился бы добросовестный агент по недвижимости.

— С улицы выглядит красиво, не так ли? — спросила Кларисса.

— Так и есть. В этом есть определенная… романтика.

— Согласна, — улыбнулась она, — романтика — самое подходящее слово.

— И на самом деле дом был построен не в викторианскую эпоху?

— Нет. Вы получите классический вид красивого викторианского дома, но удобство современного. Только очень проницательный студент, изучающий архитектуру, сможет унюхать тот факт, что дому всего около шести десятилетий.

Оливер усмехнулся:

— Для меня шесть звучит как много десятилетий.

— Ну, вам пришлось бы вернуться еще на десять лет назад, чтобы действительно рискнуть попасть в ценовой диапазон и столкнуться с проблемами, которые возникают с архитектурой викторианской эпохи. По сравнению с этим это очень современный дом. Со дня постройки в нем были проведено электричество и водопровод. Он только кажется старым.

Они вошли в здание, чтобы Кларисса могла провести для него экскурсию. Оливеру понравилось то, что он увидел. Ему понравился эркер в гостиной, который он наблюдал с улицы. Его любимое кресло идеально подошло бы сюда. Ему понравились деревянные полы и высокие потолки. Башенка ему тоже понравилась, с нее открывался великолепный вид на окрестности. С детства он мечтал о доме с такой же башенкой, как эта, и вот ему представился шанс. Это правда, что дом, возможно, был немного обшарпанным. За ним хорошо ухаживали, но с тех пор, как его украшали, прошло много лет, и, похоже, владелец никогда ничего не переделывал.