Принцесса Бен (ЛП) - Мердок Кэтрин Гилберт

За ужином королева сверлила меня взглядом, пока я сонно кивала над тарелкой.

— Мы заметили, что ты не говоришь, Беневоленс.

— Да, Ваше величество, — тихий голос, взгляд опущен.

— Ты не согласна с тем, что разговор — основа хорошего ужина?

— Согласна, Ваше величество.

Она ждала, что я продолжу, но я водила вилкой в вязком бланманже.

— Тебе нечем поделиться, Беневоленс?

— Да, Ваше величество.

— Может, ты сообщишь там, что сегодня выучила?

— Боюсь, что нет, Ваше величеств.

— Ты не выучила ничего важного?

— Не помню, Ваше величество.

С пылающими щеками королева сдавалась, поворачивалась для разговора к Беатрис. Я замечала, что на таких ужинах королева пила больше вина, пытаясь заглушить недовольство племянницей.

Стало сложнее после возвращения лорда Фредерика в октябре. Его ранг позволял ему присутствовать на ужине, и это оживляло ужин так, как я и не ожидала, не встречая до этого очаровательного гостя за столом. Леди Беатрис приходила на ужин с румянцем, который был не только результатом макияжа. Даже София повеселела, усадила лорда справа от себя и расспрашивала обо всем. Я сидела слева от королевы, а леди Беатрис — по другую сторону от лорда Фредерика, и бедняга казался серым цветком меж двух бабочек.

Я редко поднимала голову, ведь все время казалось, что лорд Фредерик тепло смотрит на меня.

— Как ваши дела, принцесса? — спросил он одним вечером. — Уроки вам нравятся?

— Да, милорд, — ответила я.

— Вы хорошо спите?

— О, да, милорд. У меня удобная комната, — спешно сказала я, не собираясь покидать башню.

Лорд Фредерик обдумал мои слова.

— Вы уже не тот бойкий ребенок, которого я знал, — сказал он после паузы.

Я просто кивнула и продолжила ужин.

Леди Беатрис воспользовалась тишиной и в шестой раз спросила у лорда Фредерика, будто он вдруг вспомнил бы, какие были рукава женщин во дворах, которые он посещал.

Эта тема меня не интересовала, как и лорда, и я не слушала, размышляя о своем. Моя реальность начиналась и заканчивалась в комнате магии в башне.

* * *

Огонь был моим первым и лучшим навыком, и я развила его до того, что могла призывать огонь одной рукой, чем невероятно гордилась. Чары земли меня не интересовали. Да, я сделала камень размером с кулак и с трудом раскрошила его, и что? Воздух был интереснее, и книга обещала, что когда-нибудь я смогу летать. А пока я гоняла пыль по комнате.

Одной из ночей я забралась в комнату магии и увидела предмет, которого раньше не было, и от которого я чуть не завопила от радости. Метла! (Не удивляйтесь моей слепоте, ведь комната эта была не маленькой, в ней оставались темные углы, а еще были незримые силы). Я с радостью схватила метлу, предвкушая трепет. Но мои пальцы нащупали слой грязи, как было со всеми поверхностями в комнате.

Я заметила швабру и ведро, несколько засохших тряпок свисало с края ведра. Я развернулась: книга была плотно закрыта. Я вспомнила поговорку, что истинный повар начинает с ложки. Я почти ощущала, как комната смеется: «Ха, принцесса! Если хочешь использовать метлу, научись ею мести!».

И я с неохотой приступила к этому. Должна признать, что, когда королева София запирала меня в башне, она не могла и думать, что я буду ночами мыть полы, как служанка. За недели уборки я начала сильнее уважать слуг, ведь комната лучше не становилась. От первого раза в воздух поднялось столько пыли, что я кашляла днями, и я вскоре поняла, что нет смысла подметать, если не вытерта пыль, а ее просто так не смыть, нужно было тереть, и проблема была в том, что приборы для уборки были такими же грязными, как пол.

Порой я задумывалась, не хранились ли тут пыль и помет со всего мира, и потому комната не хотела отпускать их. Я постоянно находила полку, покрытую сажей, темный шкаф с ручкой в форме черепа, который скалился так, что я боялась поворачиваться спиной. Я выливала огромное количество ведер в умывальник в комнате и поднималась в комнату магии. Я держалась, потому что ощущала, что книга откроется, только когда комната будет сиять, и я узнала, что тяжелый труд смягчает сердце, он творил чудеса с моим поведением.

Недели уборки привели к неожиданным наградам. Одной ночью я принялась чистить зеркало, что висело у лестницы. Я натирала его до блеска. Я разглядывала свое отражение в свете свечей (которое не худело, как бы не падал свет).

— Зеркальце на стене, что прекрасней всех в стране? — спросила я, улыбаясь. Точно не я. Мои пухлые грязные щеки были красными от трудов, паутина была в моих спутанных волосах.

На меня смотрело мое отражение. Мне стало интереснее. Зачем здесь было зеркало?

— Ты зачарованное? — спросила я. Ответа не было. Я пожала плечами и улыбнулась грязному отражению. — Ты очень грязная.

— Да, ты грязная, — ответило мое отражение.

Я так испугалась, что сбила ведро. Пришлось вытереть шваброй воду. А потом я вернулась к зеркалу.

— Как ты это сделало? — потребовала я ответ.

Отражение повторяло губами мои слова, как было со всеми отражениями.

— Ты… запутанное! — выпалила я.

— Да, я запутанное, — сказало мое отражение.

Я не буду описывать весь этот разговор. Я уже хотела выбросить зеркало, когда решила, что это зеркало соглашалось с правдой. Если я говорила правду, зеркало ее подтверждало. Если читатель думает, что это глупое назначение волшебного предмета, я переубеждать не стремлюсь.

Поняв это, я не сдержалась:

— Ты такое глупое.

Отражение не реагировало. Это было хорошим знаком. Я обвиняла зеркало, а оно не было глупым, ведь у него была магия, в отличие от многих зеркал, а говорило со мной мое отражение. Представьте, как обидно было бы, если бы мое отражение согласило бы, что я глупая. Зеркало знало, что я не совсем безнадежна.

Я посмотрела на него теплее. Я пыталась вспомнить другую правду.

— Королева ненавидит меня.

Отражение не реагировало. Это тоже было знаком, ведь королева не говорила об этом прямо.

Я попыталась снова:

— Леди Беатрис слишком сильно красит лицо.

Мое отражение так рассмеялось, что ей пришлось вытирать слезы с глаз. Мне не нужно было дальше подтверждать правду.

Я вернулась к главному врагу. Может, я не совсем точно составила фразу.

— Королева София не заботится обо мне.

Отражение закатило глаза.

— Тебе нужна магия, чтобы подтвердить это?

Я захихикала. Волшебное зеркало было умным. Может, его можно было использовать не только для таких вопросов. Я могла… узнать о судьбе отца!

Я повернулась к зеркалу.

— Мой отец… — как лучше спросить? Жив? А если зеркало не ответит? Это будет означать, что он… мертв? Или что зеркало решило не отвечать? Может, стоило сказать, хоть это было страшно, что мой отец мертв. А если зеркало согласится? Будет жутко так узнать правду. И… что тогда со мной будет? А если я не смогу сохранить секрет? Королева относилась ко мне сейчас так, потому что верила, что мой отец жив. Я не могла представить свою судьбу, если я окажусь сиротой.

Я решила молчать и не знать. Без правды у меня была надежда, которая была теплом в моем сердце.

ДЕВЯТЬ

Прошел декабрь, и мне требовалась вся надежда, ведь становилось все сложнее. Почему-то королева стала все сильнее переживать из-за моей осанки, а остальные говорили об этом, как о моем размере. Это было важно. После открытия комнаты магии, я мало уделяла внимания еде. Но наступила зима, и холод напоминал мне о горячих супах и мясных пирогах. Я скучала по родителям и плакала от голода в животе и сердце. Я скучала по еде мамы, по ее теплой кухне и быстрым поцелуям, пока она была занята. Если отец вернется, нет, когда он вернется, мы будем пировать по три раза в день, пока София будет жить на сухарях и воде. Я голодала так, что даже упоминание сухарей заставляло меня облизывать губы.