В плену пертурбаций - Фостер Алан Дин

– Если вы ее не прогоните, сэр, – докончил Джон-Том.

– Да, – кивнул волшебник. – Мы должны попытаться.

– Раз «мы», тогда ладно. – Джон-Том порылся в багажнике джипа, извлек дуару и начал разворачивать материю, которой был обернут инструмент. Внезапно ему на плечо легла лапа Клотагорба.

– Нет, мой мальчик. Я справлюсь один. Эти бедняги и без того достаточно намучились.

Джон-Том молча проглотил обиду, поскольку ведать не ведал природы того бедствия, которое поразило Оспенспри; к тому же он многократно убеждался, что уязвленная гордость – отнюдь не лучший советчик. Что ж, пускай будет так, как хочет Клотагорб.

Лис настороженно следил за действиями Сорбла, который помогал волшебнику готовиться к сеансу магии. Тем временем от толпы отделилась другая фигура и, шлепая по грязи, направилась прямиком к Джон-Тому.

Юноша повернулся навстречу.

– Мы друзья. Мы хотим помочь вам. Однако моему наставнику нужно как можно больше свободного пространства, а потому… – Слова замерли у него на устах. Он не верил своим глазам. Если не считать горба, в фигуре, медленно приближающейся к нему, было что-то ужасно знакомое.

Да нет, мысленно отмахнулся Джон-Том, не может быть. И все же – эти глаза, эти усы…

– Ты что, обезьяний сын, предлагаешь мне сматывать удочки?

– Мадж! – воскликнул Джон-Том, напрягая зрение. Нет, ошибки быть не могло. – Мадж, неужели ты?

– Конечно, я! Недоносок паршивый, безволосая обезьяна! Или ты ослеп? Ну да, я чуток пониже ростом, чем был когда-то, и что с того?

Морда-то у меня та же самая, да и твоя не изменилась. Все та же гнусная харя.

– Мадж, как я рад тебя видеть! – Джон-Том ощутил внезапное облегчение. – Даже при нынешних обстоятельствах.

– Иди ты в задницу со своими обстоятельствами, приятель, – выдр кивнул в сторону джипа. – Как я погляжу, знакомые все лица. Его волшебная милость собственной дряхлой персоной вместе со своим пропойцей-учеником. Ты, случаем, не знаешь, у него не найдется чем промочить горло? Я б не отказался пропустить стаканчик-другой, ежели тока этот хмырь не вылакал все запасы отсюда до южного океана. Скажу тебе честно, никада не понимал тех, кто закладывает лишку.

– Что я слышу? – изумился Джон-Том. – Нет, вы послушайте!

– А че тут слушать, парень? Я всегда знаю меру. Главное – не перебрать, а там заливайся хоть по горлышко. Потом отливаешь, и ты свеженький, как огурчик. Теперь понял? Кстати, а че это вас занесло в такую даль от дома? Я-то думал, вы торчите себе в своем Древе, в тепле и уюте, и дожидаетесь зимы.

– Ты, наверно, заметил, что в мире за последние недели кое-что разладилось?

– Кореш, ты меня умиляешь. – Выдр со смешком покачал головой. – Конечно, можно выразиться и так, но не проще ли сказать, что мир окончательно спятил?

– А как ты попал сюда, Мадж? Что привело тебя в Оспенспри? Между нами, видок у тебя еще тот, куда омерзительней обычного.

– По-моему, приятель, мне просто повезло. В общем, я решил немного подшустрить в Гнилых Горшках – неплохое, доложу тебе, местечко, особенно после того, как там сменилась власть, – и получилось так, что мне пришлось уносить ноги.

– Кого ты надул на сей раз?

– Надул? Приятель, за кого ты меня держишь?

– Ладно, замнем, – буркнул Джон-Том.

За разговором оба они не сводили глаз с джипа, в котором восседал Клотагорб. Волшебник занимался тем, что сооружал нечто невообразимое из гнилых кольев забора, каких-то приборов, которые он извлек из своего тюка, и нескольких предметов, сильно смахивающих на кухонную утварь.

– Скучать мне было некогда, – продолжал выдр. – А уж када начались всякие, как ты их обозвал, неполадки, и подавно. Хорошенькое ощущение: глядишь в зеркало и знать не знаешь, какое чучело уставится на тебя оттуда в следующий миг; и того хлеще – лежишь себе в постели, никого не трогаешь, и вдруг бац!.. В Окоте я свел знакомство с шикарной капибарочкой. Ты ведь помнишь, приятель, я их обожаю.

– Насколько мне известно, Мадж, ты обожаешь всех, кто ходит, говорит и относится к противоположному полу.

– Ну и что? Значица, я единственный, кого не назовешь расистом. Так вот, тока мы собрались достойно завершить вечерок, как она враз, у меня под носом, не говоря уж об остальном, превратилась в не пойми что с кучей глаз, двумя головами и всем таким прочим. Разумеется, я сам выглядел не лучше, но поверь мне, чувак, всю мою страсть как рукой сняло.

– Естественно, – хмыкнул Джон-Том. – Подробности можешь оставить при себе.

– В том-то и дело, парень, что подробностей нет и никогда не было.

– Мадж печально вздохнул. – После Окота я заглянул в Гнилые Горшки, едва унес ноги и прикинул, что раз того и гляди повалит снег, пора мне подаваться на юг, и поскорее. А потом решил завернуть на пару деньков в расчудесный Оспенспри. Между прочим, приятель, что тут была за красотища!

– Клотагорб говорил мне.

– Ясненько. В общем, походил я, поглазел по сторонам, надышался свежего воздуха, отъелся на дармовых харчах, побывал пару раз на свиданках – и на тебе, снова пошло-поехало! Ну, ты понимаешь, все изменилось – и я, и городишко со своими раззявами-жителями. Ладно, сижу, жду, када все кончится. Две минуты, потом два часа… Наконец до кого-то дошло, что ждать нечего. Сперва народ маленько попсиховал, но знаешь, я их не виню. У самого в башке помутилось. Полегоньку все очухались: рожи кислые, а чувствуешь себя так, словно, пока ты дрых, у тебя стащили все твои причиндалы. Соображаешь, о каких причиндалах речь? – Мадж ткнул пальцем в небо. – А над городом торчит это клепаное облако. У-у, гадина черномазая, как бы дал!.. Короче говоря, приятель, дело швах. Вот почему я балакаю с тобой весь скукоженный, точно меня дубиной по чайнику шарахнули. Будем надеяться, его чародейство дотумкает, что к чему, а то здешние совсем уж приуныли, тока успевай носы вытирать.

– Если что-то вообще можно сделать, Клотагорб это сделает, – гордо заявил Джон-Том.

– Во-во. А что, ежели он перезабыл все свои заклинания? Двести лет назад я бы и не дергался, но сейчас-то он, сам знаешь, уже не тот.

– Все мы не те, что были когда-то, Мадж.

– Послушай, приятель, – произнес выдр, смачно плюнув, – коли ты не перестанешь подначивать меня, я, пожалуй, сделаю тебе ручкой. Мне за ту неделю стока приятного наговорили – до конца жизни хватит. И все-таки, – он прищурился и пристально поглядел на юношу, – какими ветрами тебя занесло в эти холодные края?

– Теми же, какие дуют над Оспенспри и надо всем миром. Если не утихомирить их, пертурбации, как выражается Клотагорб, будут становиться все серьезнее.

– Понятно. Значит, вы с мистером Клотагорбом набиваетесь миру в спасители. А в чем загвоздка, парень? Надеюсь, ничего сверхъестественного?

– Да как сказать. Эти перемены происходят постоянно, но мы их не замечаем – не те масштабы. А теперь вся проблема в том, что некто захватил в плен источник изменений. Клотагорб полагает, что мы имеем дело с безумцем. – Юноша указал на склон холма, обезображенный погибшими плодовыми деревьями. – Тот, кто учинил весь этот разор, находится вместе с пертурбатором, то бишь причиной перемен, к северу отсюда. Туда-то мы и направляемся.

– На север? – Глаза Маджа округлились от изумления. – Приятель, да вы никак повредились в уме? Ты хоть представляешь себе, каково вам придется на Плато? Или ты забыл, что зима на носу? Я тебе не завидую, с твоей-то шкурой. Был бы еще мех, а то смотреть тошно.

– Когда на карту поставлена судьба мира, о шкуре приходится забыть.

Если мы не освободим пертурбатор и не обуздаем того, кто его поймал, мир рискует оказаться в весьма неприятном положении, по сравнению с которым зимняя стужа – сущая ерунда. По-твоему, Клотагорб покинул бы Древо ради чего-то менее важного?

– Ну да, он отправил бы тебя совершать подвиги в одиночку. Надо же, – хмыкнул выдр, – его чародейство и впрямь оторвал задницу от стула.

Видать, дело серьезное. Говоришь, пертурбатор? Вот оно, оказывается, что. Выходит, это он устраивает… как их там… пертурбации?