Осторожно, женское фэнтези - Шевченко Ирина

— Откуда вы… — начала я и умолкла: всплыло на границе сознания, что я говорила уже кому-то о конфете. Но не ему — кажется, доктору Кленси. Или леди Пенелопе, сейчас стоявшей рядом с полицейским. — Что с… доктором Грином?

— Занимаются, — повторил Крейг.

— Там был яд? Яд, да? — я смотрела на старика почти с ненавистью. Добился своего? Расшевелил библиотекаря? — Вы о таком, естественно, не думали! Не магия, не убийца на поводке — просто яд!

— Не просто. Про яд мы сразу думали и защиту сделали хорошую. Распознавание заложили. Сеть сработала бы, ты и дотронуться не успела бы. Думаешь, легко было такую защиту вокруг тебя держать и днем и ночью? Думаешь, чего ты жива до сих пор?

Крейг не кричал — рычал рассерженным зверем, и причин винить в случившемся меня у него было больше, чем у меня для упреков в его адрес. Это ведь я отдала эту чертову конфету Эду — его Эду, не моему. Моим он еще не стал, а со стариком, судя по тому, как они общались, их связывало многое. И если сейчас случится непоправимое…

— Саймон, — сказала я, отогнав последнюю мысль. — Саймон принес шоколад.

И заскулила, ссутулившись и закусив рукав платья, — теперь уже из-за Саймона.

Я же верила ему! Он поддерживал меня. Успокаивал. Выбивал из меня дурь на ринге и носил пироги своей мамочки…

Терпел боль, когда я вырезала на его теле имена пропавших.

Зачем? Чтобы получить оправдание тому, что помнит прежнюю реальность?

— Не Саймон, — новый голос заставил меня поднять заслезившиеся глаза.

Оливер. Он тоже был тут. Я даже огляделась, чтобы проверить, кого еще не заметила в комнатушке, примыкавшей к кабинету леди Райс.

Никого больше: я, наставница, Крейг и ректор.

— Это был не Саймон, — повторил он. — С семи утра мы вместе находились на полигоне еще с тремя преподавателями. Готовили площадку для комплексного экзамена. Этого не было в планах, окно освободилось неожиданно. Я сам посылал к Вульфу рано утром, чтобы предупредить. Тот, кто выбрал его личину, чтобы подобраться к вам, не мог этого знать. Хотя для него это вряд ли имело значение. Целью ведь было не Саймона скомпрометировать, а дать вам яд.

Не Саймон. Облегчение выплеснулось слезами.

Боже, за что? Почему не полосы даже, черные и белые, как у нормальных людей, а тонкие штрихи, распестрившие жизнь? Смех-слезы-радость-печаль…

Мне почти предложение сделали, и я почти согласилась, а тут…

— Сможете показать, где встретили того человека? — спросил ректор.

— Да.

Встала. Правое колено болело, и я не сразу вспомнила, как ударилась, стараясь удержать Эдварда. Но колено — мелочи, сама потом вылечу, как он научил.

— Милорд, — я сделала вид, что не заметила протянутой мне руки. — Что с доктором Грином? Как… — обернулась на Крейга: — Вы же сказали, что защита сработала бы, что я не взяла бы яд… А другой… Другой — да?

Полицейский и ректор переглянулись. Всхлипнула леди Пенелопа.

— Защита основывается на распознающих заклинаниях, — сказал Оливер. — Базовое плетение включает информацию о большинстве известных ядов и их компонентов, но может не сработать, если речь идет об уникальной рецептуре или веществах, которые не включены в базу из-за их редкости. Мы не всё проверили, и…

— Что там было?! — не выдержала я.

— Похоже на яд василиска. Сейчас проводят тесты.

— Яд василиска, — повторила я. — Он же не смертельный? Только если запустить укус, да? Я читала…

— Не смертельный, — тяжело выговорила Райс. — У тех тварей, что еще встречаются в природе. А тут… тут…

— Боюсь, тут использовали яд реликтового василиска, — закончил Оливер. — Настоящего василиска, обращавшего живое в камень.

— Но это… — показалось, что воздух превратился в удушливый дым. — Для него же…

Нет антидотов. Этот яд, как и взгляд мистического змея, превращал отравленного в камень. Не мгновенно, но тоже быстро. Всего за несколько часов…

— Можно его увидеть?

— Увидишь, — пообещал мне инспектор. — Только сперва покажи, где того человека встретила. Если следы остались, времени лучше не терять.

Я показала.

Ограда, куст сирени.

— Слепое пятно, — зло сплюнул Крейг. Поглядел на ректора, будто тот в чем-то виноват. — Слепое пятно, фон от портала, ты понял? Даже если бы она видела сквозь иллюзии, ничего не разглядела бы!

— А ваши люди? — спросил Оливер.

— Мои говорят, Саймон был. Отклонений не заметили. Но время — не больше пяти минут. Если качественная маска: слепок ауры, кровь, личные вещи… Скажу, чтобы поработали с ним. Менталистов подключу, пусть вспоминает, где и с кем пересекался, что терял, царапины, кровь из носа…

Мне это было неинтересно. Мелькнула мысль, как измучают Саймона полицейские спецы, выжимая нужную информацию, но в голове надолго не задержалась. Он же Стальной Волк, а ментальные щупы — не больнее прямого в челюсть.

— Если я уже не нужна, можно мне…

— Элизабет, мне кажется, вам не нужно…

— Вам кажется, — перебила я ректора, так же, как он не позволил договорить мне. Посмотрела на Крейга: — Инспектор, вы обещали.

— Идем, — вздохнул тот. — А ты, милорд, за старшего пока побудь.

— Я и так тут за старшего, — горько прозвучало в ответ.

Крейг остановился перед закрытой дверью. Взялся за ручку.

— Ты только не плачь при нем, ладно? А выйдешь, тогда уж…

Сам он не зашел. Сказал, что был уже и после еще заглянет, а постоянно там сидеть — тяжко.

Правильное слово. Мне тоже было тяжко. И тем докторам и сестрам, что находились в хирургической палате, где на высокой кровати лежал, по плечи накрытый простыней, их заведующий.

Глаза закрыты. Лицо серое, словно запыленное. Но не каменное. Пока…

— Мисс Аштон, — доктор Кленси заступил мне дорогу. — Вам нельзя здесь находиться.

— Почему?

— Это…

— Кленси! — хриплый голос заставил вздрогнуть не только любителя поить чаем мертвых котят, но и всех, кто был рядом. — Выйдите. И остальные… кроме Бет…

— Но, доктор Грин, я…

— Во-первых, я пока еще тут главный. Во-вторых… уважайте желание умирающего, что ли…

Не знаю, какой из доводов подействовал, но скоро в палате не осталось никого, кроме нас с Эдвардом. С Эдом. Теперь я могла его так называть. Пусть пока еще не вслух.

— Бет, вы здесь? — глаз он не открыл, но голову с трудом повернул.

— Да.

— Наверное, я вас… скомпрометировал, когда выгнал всех, чтобы остаться с вами наедине.

— Не страшно, — я погладила его по волосам. — Вы достойный человек, вам можно.

— Я… умираю, кажется…

— Нет! — я затрясла головой.

— Да. Так бывает…

— Нет! Даже не думайте! Слышите? Вы у меня еще поживете!

— У вас? — на посеревших губах появилась знакомая усмешка. — Нет, Бет, нет… Кто мне позволит жить в женском общежитии?

— Вы…

— Невыносим. Невозможен. Я помню. Но это ненадолго, потерпите…

— Не смейте так говорить, — всхлипнула я.

— Это правда, Бет. Я всегда говорю правду… почти всегда. А они не говорят… Василиск, да? На вас защита от ядов, но если это что-то экзотическое… Я подумал: василиск, гидра или мисайский гриб — редкие, но достать можно. Мне вводят антикоагулянты, разжижают кровь… Значит, василиск. Я прав?

— Да, — сказала я коротко, чтобы он не услышал в моем голосе слез.

— Голова работает. Вы понимаете… все, что я скажу дальше, тоже не предсмертный бред. А я скажу…

— Не нужно…

— Все еще убегаете, мышка моя?

— Нет. Не хочу так.

— Думаете, я хочу? Но это… скромная просьба. Две просьбы. Во-первых, сейчас вы уйдете. Уйдете и не вернетесь, пока все не кончится. Даже если вам скажут, что я хочу вас видеть. Я боюсь, что не до конца буду в здравом уме и… Видеть вас я все равно не могу. Глаза уже… Не приходите. Обещайте, что не придете.

— Нет…

— Обещайте, Бет. Простимся сейчас, как… друзья…

— Друзья? — мне уже не плакать хотелось — выть в голос.

— Да. И вторая моя просьба, как к другу… Пойдите в мой кабинет. В верхнем ящике стола… ежедневник… Заберите его. Не хочу, чтобы он попал в чужие руки. Там нерабочее… не только рабочее.