Идущий на смех (СИ) - Логинов Геннадий

— И ты так вот спокойно обо всём этом мне говоришь? — с некоторым удивлением спрашиваете Вы.

— А что мне остаётся? Когда весь мир обезумел, можно, конечно, и самому надрывать глотку, как все эти ненормальные, что возвещают о грядущем Конце Света. Да толку-то? Что бы меня ни ожидало, я собираюсь встретить это с острой шуткой, спокойными нервами и в бодром расположении духа, как и подобает мужчине, — простодушно ответил дозорный.

…Размеренный разговор был прерван резким и громким выстрелом, от которого на миг заложило в ушах. Стена дозорной башни покачнулась, каменная кладка посыпалась, а пара дозорных слетела вниз со стены. Вслед за первым выстрелом последовал и второй: в этот раз снаряд упал на землю возле старой телеги, и Вы в ужасе обнаружили, что это не обычное пушечное ядро, а фитильная бомба — 841

889

— …И так бедный еврей стал новым Папой Римским, — завершили Вы свою сказку, заставив некоторых слушателей растрогаться до слёз на глазах.

Вы получаете +5 пунктов Героизма и +5 пунктов Вдохновения, а если Вы красноречивы — умножьте на два!

— Ой, бедный-бедный Ральфрик, — только и мог вздохнуть слушавший сказку монах. — Я бы даже посмеялся, если бы ты рассказывал такие глупости в шутку, а не на полном серьёзе. А я ведь помню то, каким ты был. И сердце кровью обливается, как вижу, что с тобой стало…

Слова монаха долгое время не выходили у Вас из головы. И, на какое-то время, Ваш разум снова озарил свет ясности. Вы вспомнили свою молодость, своего отца, боевые походы, вспомнили годы, проведённые в замке. И на душе стало нестерпимо больно. Но эта боль вскоре прошла, сменившись ледяной решимостью.

Определённо прозябать здесь и дальше не имело никакого резона, поэтому Вы просто выждали подходящий момент, и тихо улизнули из приюта.

Впрочем, особенно разгуляться не удалось, потому как буквально через квартал у Вас снова началось помутнение сознания, и Вашу светлую голову посетила «гениальная» мысль пойти попрошайничать, не имея на то разрешения от «крысиного цеха» — 365

890

Ландскнехты обожали огромные шляпы с перьями, широкие рукава и штаны с великим множеством буфов и разрезов, яркие цвета, порой — специальные боевые юбки, доходящие до колен.

Также они любили огромные, по меркам моды того времени, гульфики, которые забивали ватой для смягчения удара, и в которых хранили кошельки. А состоятельные наёмники приобретали даже бронированные гульфики как элемент доспеха.

Но дальше всех в этом плане заходили высшие офицеры, лейтенанты и капитаны, которые располагали большими средствами и, соответственно, могли себе больше позволить.

К примеру, они заказывали себе костюмные доспехи — красивые и, при этом, прекрасно защищающие доспехи, по своему внешнему виду имитирующие щёгольскую одежду Эпохи Возрождения, с буфами, пышными рукавами и прочим тому подобным.

Подобные доспехи было крайне сложно изготовить (если они не были чисто парадными, но использовались в бою), ведь помимо сугубо прикладной функции они несли ещё и эстетическую, а тут уже требуется особое мастерство, особые материалы и, соответственно, высокие затраты.

Позволить подобное могли лишь крайне состоятельные люди: собственно, монархи и феодалы, капитаны ландскнехтов и последние состоятельные рыцари, пытавшиеся удержать просыпающуюся песком истории сквозь пальцы уходящую эпоху рыцарства.

Исторические реалии приводили к тому, что ранее казалось бы диким и немыслимым: не будучи востребованными, многие дворяне, по достижении двадцати одного года, предпочитали не проходить традиционное посвящение в рыцари, а вместо этого шли зарабатывать деньги там, где есть перспективы — в кирасиры, рейтары, офицеры ландскнехтов и прочие наёмные формирования. Потому что титул — титулом, а кушать-то хочется.

Фактически, то же самое произошло и в Вашем случае, когда мужчины из рода маркизов Гвидобальдо-Раньери, ведущие свой род от византийской аристократии, были вынуждены пойти во служение королю Кокани.

В целом, конечно, рядовые ландскнехты были вооружены и оснащены скромнее, чем офицеры. Но в каждом конкретно взятом случае стоимость и комплектация доспеха зависела от звания и жалования конкретного человека.

В среднем, наёмник ограничивался кирасой с набедренниками, латным ожерельем, к которому крепились наплечники (доходившие до локтя), упрощённые латные наручи и шлем — бургиньот, позднее морион или, у стрелков, кабассет. Или ещё проще — шлем, кираса, плюс-минус перчатки и ботфорты.

Снаряжение же богатого ландскнехта могло вполне соответствовать кирасирскому — 896

891

Разминувшись с напыщенными щёголями, Вы проходите дальше и выходите на просторную площадь, в центре которой располагается памятник старому доброму Альбериху, а в разные стороны расходится несколько дорог.

Здесь сейчас на редкость немноголюдно и тихо: лишь одинокий художник увлечённо занят своей работой.

Кхм, в таком месте то и дело проходят состоятельные люди. Кто-нибудь из них мог бы даже подать, если попросить. Вот только делать такие вещи без разрешения местных криминальных авторитетов может быть опасно. Хотя — как знать.

Череда монахов-бенедиктинцев проходит мимо Вас вереницей. Скоро в кафедральном соборе должна начаться служба.

Черты художника, тем временем, кажутся Вам смутно знакомыми…

— Посмотреть, что он там написал — 317

— Начать попрошайничать — 365

— Попросите разрешения на попрошайничество — 363

— Пойдёте помолиться в собор — 525

892

Есть официальные законы, есть фактические неписанные законы и есть справедливость. Три эти вещи связаны между собой весьма зыбко. Поэтому именно Вас, а не этих негодяев, сейчас ведут и бросают в темницу — 320

893

Имя, написанное на могиле, разумеется, было вымышленным. «Джунто Берлингьери» возник путём смешания имён двух выдающихся художников: Джунто Пизано и Бонавентуры Берлингьери.

Просто на тот момент Вам не пришло на голову ничего лучше. Как бы там ни было, спутать было совершенно невозможно, потому что второй могилы с таким именем просто быть не могло.

А неподалёку от неё, как дополнительный ориентир, располагалась статуя Святого Гауденция Брейшийского — епископа Брешии, который был обожаем своим народом (его проповедями заслушивались, а тем, кто по болезни или иным уважительным причинам не мог посетить их — он записывал их и приносил домой).

Вообще, когда он, в своё время, желал прожить свою жизнь тихо и незаметно, в то время как соотечественники не желали иного епископа — Гауденцию даже пригрозили прекращением евхаристического общения, если он не примет сан и не примет пастырского попечительства о пастве.

В результате он был рукоположен в епископский сан самим Святым Амвросием Медиоланским, миланским епископом, в своё время крестившим и обратившим Августина Блаженного.

Во время своего паломничества в Палестину Гауденций добыл и привёз мощи Иоанна предтечи, сорока мучеников Севастийских и сорока мучеников Кесарийских.

Он был надёжным другом Иоанна Златоуста и во время гонений на святого (со стороны императора Флавия Аркадия, подстрекаемого его женой Евдоксией, которую Иоанн Златоуст изобличал, а также интриганами наподобие Аттика Константинопольского, сменившего Иоанна на епископской кафедре) — отправился помочь ему в Византию.

И хотя на долю Гауденция и отправившихся вместе с ним с благословения Папы Иннокентия I, епископов Хроматия Аквилейского и Венерия Медиоланского, выпало по дороге великое множество бед и несчастий (которые подробно описывал в своём «Диалоге» ученик Иоанна Златоуста, Палладий Еленопольский), а цель путешествия не была достигнута и он был вынужден вернуться на родину ни с чем — оно не было напрасным для его души, и Иоанн ценил то, что папская делегация пыталась для него сделать.