Кладбище забытых талантов (СИ) - Мельн Игорь

В какой-то момент Хранимир перестал появляться. Сначала я подумала, что наскучила, разонравилась ему, но мне было больно от осознания того, что наша связь так просто рушилась. На пятый день его отсутствия я заподозрила беду и совершила достаточно отчаянный поступок: отправилась в город.

Благоразумие настигло мою пылкую голову поздно. Тогда я уже пробиралась меж толстыми купцами и их женами, увешанными золотом, и меж стражниками, что смотрели на меня так, словно я украла у них последний овощ с грядки. Никто не должен был заметить мои зелья на поясе, иначе моя шея попрощалась бы с головой.

Я не знала, где находился дом Хранимира. Звучит смешно, ведь мы были знакомы уже долгое время; он не рассказывал, а я и не хотела досаждать вопросами и уж тем более невольными намеками на приглашение — ведьме в городе не место.

 К счастью, в местной таверне корчмарь согласился за помощь за покупку пива. Конечно, королевских монет, равно как и любых других, у меня не было, но рыжие волосы под плащом подманили щетинистого любителя браги. Он-то и оплатил заказ, который впоследствии сам и выпил, и на пару с корчмарем рассказал об одноруком рыцаре. Почему-то я уловила некую насмешку в голосе, хотя сама ничего смешного в этом не находила. В конце концов именно эта особенность помогла мне найти его.

Спустя несколько тем, не всех из которых оказались приличными, я тактично попрощалась с мужчинами и направилась к выходу. И вдруг некто позвал меня, отчего я невольно одернула край плаща, закутавшись, словно от холода. Это был незнакомец в черном, как смоль, плаще, что сидел в темном углу подле двери; его лицо скрывала шляпа; и все же он быстро осмотрел меня, казалось, даже изнутри — мне стало не по себе от такого взгляда — и сказал, что обознался. Могла ли я ведать об известнейшем охотнике на ведьм в городе?

Одинокое каменное строение подле полосы леса окружала тишина. В дверь я стучаться не решилась, а потому поглядела в распахнутое окно. Внутри моему взору открылась пустая кухня, от которой отделялись проходы в другие комнаты. Ни движения, ни звука. Не знаю, под действием какой силы и какой мысли я занесла туфлю на подоконник, как неумелый вор, но спустя секунду-другую оказалась в комнате.

Я действовала скрытно, как тень, и тихо, как ветер — по крайней мере мне желалось так думать, ведь при пролезании через окно я едва не смахнула со стола сковороду. И я тихонько двинулась дальше, однако мои стремления прервал некто, вышедший из-за угла коридора. Времени спрятаться даже под стол у меня не было, оставалось только оторопеть и понадеяться на человеческую милость.

— Что ты тут делаешь?!

Лицо Хранимира, живое и невредимое, впервые окрасилось густым слоем удивления: карие глаза, набухшие от неожиданности, метались вверх-вниз, брови взошли на лоб, выгнувшись дугами, а щеки пылали печным жаром. Выглядел он так глупо, что я от радости и смеха хотела разлиться протяжным хохотом.

Однако непорядочным с моей стороны было бы не закричать этому бесстыднику:

— Ты подлец! Ах ты…

Верно, вышло слишком высоко и звучно, отчего он накрыл мои губы ладонью и приставил указательный палец к своим губам. Это было сделано вовремя, поскольку из меня бы последовал бурный поток брани, какой недостоин юной ведьмы, да и вообще кого-либо. Более того, мне представилось, что он скрывает меня — от новой девицы, от кого еще?! — и тогда я раскраснелась, как корень свеклы, и даже налила глаза слезами.

— Сын?! — вдруг послышался хриплый голос из спальни, нисколько не похожий на прекрасный девичий. Раздался страшный кашель, какой срочно нужно было пролечить, как минимум, настоем из мать-и-мачехи, одуванчика и алтея, но можно и корнем солодки. — У нас гости?

— Да, отец, сейчас подойду. Меня... подруга из деревни пришла повидать. Надеюсь, вы не против.

Знала бы я, что отец Хита был лекарем, не сунулась бы в дом даже под острием меча. Этот удивительный вид целителей отличался истинной твердолобостью и редко признавал иные способы лечения.

Хранимир объяснился, и оказалось, что никаких девиц, впрочем, как и многих других людей с момента ухода от меня он не видел. Вот же напасть: столько переживала, злилась, нервничала, и все напрасно! Мог хотя бы оправдать усилия… Хотя я была безумно счастлива его верности мне. Он так долго не посещал мою «деревню», потому как его отец захворал и нужно было за ним присмотреть, но через пару дней он точно «заступит в охрану милой сердцу деревушки».

В разгар нашей встречи, как только Хранимир предложил мне еще горячий чай, раздались ровные стуки в дверь. Я дернулась всем телом, и чашка запрыгала в моих руках, разливав на пол ценный напиток. Пока я извинялась, Хранимир со смесью суровости и страха на лице направился к двери. В мужчине, ступившем на порог избы, я не разглядела черты незнакомца из таверны, поскольку он приоделся в непримечательные одежды и снял шляпу.

— В ваше окно прошмыгнул кто-то! — сказал он серьезно, будто выполнил долг порядочного жителя города, да еще с каким-то наигранным тоном малограмотного человека. — Увидал вот и решил сказать, а то ворья развелось, как собак. Точно все в порядке?

— Это моя подруга пришла… У них в деревне все своих знают, никто не ворует, вот и двери не затворяют. Небось, не привыкла к тому, что в чужие дома просто так входить нельзя. А про окно… Шут его знает, эту деревенщину, може, у них так и принято…

Я очень забеспокоилась, когда на первых порах незнакомец не посмотрел на меня, хотя я стояла позади юноши, сбоку, и должна была привлечь внимание. Однако после того он обратил на меня пронзительный взгляд, в каком не чувствовалось и крупицы добродушности, сочившейся из его вида. По спине прошелся холодок и устремился к ступням — верный признак беды для ведьмы.

— От балда! Чуть не забыл. Меня ж как раз и послали, чтоб письмо передать. Общество лекарей, кажется…

— Он сейчас болен и не сможет пока прийти.

— Понимаю, понимаю, мне это все равно, не мое дело это. Но, видать, там важные вещи писаны, раз послали письмо. По выздоровлению пусть обязательно прочтет.

Я рассказала Хранимиру о посещении таверны. Даже после ухода мужчины уши горели, как раскаленные! Он посчитал мои опасения надуманной игрой воображения. Впервые выбралась в город и всего боюсь, видите ли!

На самом же деле лекарь давно заподозрил неладное. Однажды он обнаружил пустую склянку от зелья, а после моего ухода даже спустя часы от «деревенщины» витал мощный травянистый запах, что нисколько не добавляло правдивости в придуманную на ходу историю. После прочтения письма старик окончательно уверился в своих догадках.

И почему я не бросила письмо в печь? Ах была бы я чуточку умнее!

Выздоровление настигло лекаря скоро, и он без промедления якобы отправился на собрание врачей, однако на полпути сменил направление. В углу таверны он нашел мужчину, облаченного во все темное; кружка браги на его столике намеренно не кончалась. Длинный в соответствии с ростом плащ, матовые туфли и широкая шляпа, под которой трудно было заметить глаза — всё это придавало человеку сходство с тенью.

— Ты охотник за головами? Чего тебе надо от меня?

Старик произносил слова с трудом, поскольку не восхищался людьми подобного дела, напротив, испытывал неприязнь. По всем законам следовало доложить о ведьме королевской страже, однако я жила за пределами города и лекарь боялся, что все усилия охранных воинов будут напрасными. А умелец дела надежнее, без сплетен и пятнания славного имени…

— Сынка твоего, старик, ведьма околдовала. Нужно что-то с этим делать…

— Вздор! Проклятый лгун! Чего ты могешь знать? Такого быть не могет…

— Эта девица, что была у вас накануне, перед визитом была в таверне. Она искала однорукого рыцаря, а на поясе у нее висели подсумки с зельями и травами. К тому же, эти рыжие волосы явно не от работы на солнце. И зеленые глаза… Она, несомненно, ведьма!

— Подумаешь волосы… глаза… травы… Чушь собачья!

Из-под шляпы повеяло недоверием и довольством. Наемник знал, что отец Хранимира давно сделал выбор, хотя не спешил признавать это.