Слово Гермионы (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович

И самое главное: Люциус знает первоисточник — открывашку Тайной Комнаты.

Можно не сомневаться, дневник будут искать и днем, и ночью, вначале тайно, затем явно.

Пошумев, ученики все-таки вспоминают просьбу Дамблдора и не устраивают беспорядков, хе-хе. Победа Гриффиндора над Хаффлпаффом в квиддич, о которой раньше судачили бы месяц, теперь быстро отходит в тень. Боевые маги Министерства, слоняющиеся по школе, как-то не внушают уверенности окружающим. Дамблдору верили и считали, что при нем Хогвартс неуязвим (кстати, совершенно напрасно). Маги Министерства такой надежды в учащихся не будят. По башням и подземельям Домов ползут первые щупальца настоящей паники.

Дети накручивают сами себя, и некому остановить волну истерики.

Префекты, преподаватели и привидения постоянно патрулируют коридоры, водят учеников на уроки и в туалеты, плохо и мало спят, и о чем там шепчутся дети, не слишком интересуются. В результате маленький смерчик страха на глазах превращается в настоящий тайфун безумия. Всего недели после матча хватает, чтобы рынок подпольных амулетов разросся втрое, а минимально безопасной единицей передвижения становится толпа в дюжину человек.

Все, кто хихикал над кошкой Филча, теперь без устали обвиняют, что тогда не рассмотрели признаки надвигающейся беды. Кого обвиняют? Да всех подряд, главное, что не себя! Будь я социологом, о, какую дивную докторскую можно было бы написать по мотивам этих дней! Там хватило бы, помимо докторской, на две монографии и звание академика, и еще осталось бы.

Учеба оказывается практически парализована, и учителя сильно злятся, одновременно зевая.

Только Снейп как и прежде невозмутимо троллит учеников, дает задания и расхаживает по кабинету, не выказывая ни малейших признаков усталости. Ну да, ну да, он же зельевар, всегда может сварить себе пару бодрящих коктейлей. Остается только вздыхать и признавать правоту мадам Помфри. Молодому растущему организму имени меня противопоказаны энергетики, стимуляторы и прочие бодрящие зелья. Сожаление мое, впрочем, довольно слабое. Тело, имевшее прокачанные мозги и получившее физическую выносливость, отлично работает и без искусственного подбадривания.

Интересно, а что будет, если попросить магов Министерства об уроках?

Тут еще надо заметить, что по мере разрастания безумия нарастает и желание защитить себя. Подпольный рынок не зря так разросся, дети не верят в то, что успеют отбиться заклинаниями. Правильно, в общем-то, не верят. Физкультуры нет, правильной боевки нет, откуда ж тогда браться навыкам? При этом, как и у людей, магических детишек на такие занятия надо загонять. Мало кто способен добровольно тренироваться и тренироваться до изнеможения. Зато под легким внешним принуждением маг или человек, осознающий полезность тренировок, но ленящийся делать их самостоятельно, охотно занимается.

Поэтому так популярны курсы, репетиторы и всякие там школы непобедимого каратэ.

Сам по себе человек хрена лысого стал бы учить английский по вечерам, подтягивать хвосты по физике или махать ногами и руками, отрабатывая какие-нибудь лоу-кики. Зато когда деньги заплачены, то есть включается элемент того самого легкого внешнего принуждения, человек охотно занимается, ходит, тренируется, и вообще доволен. Вот такой вот парадокс, не знаю, как назвать в умных терминах. Пусть будет парадокс «ленивого сапиенса», как-то так. Разумеется, один из десяти и так будет жилы рвать на тренировках, а второй даже под принуждением делать ничего не станет. Зато оставшиеся восемь из десяти вполне подходят под этот самый парадокс.

С магами, как показывает реальность, ровно та же самая фигня.

Никому Дуэльный Клуб — на который так долго выбивали разрешение! — не требовался. Одни «Комфортные Ежики» тренировались тут до одурения и седьмого пота. Зато как подперло, все немедленно набегают и просятся в ученики. Локхарт, говорят, как узнал — скривился до неузнаваемости и что-то там опять понес про свои книги и благотворное влияние на юных магов. Ох, чую, скоро товарищ Гилдерой захочет примазаться к этому делу и урвать свой кусочек халявной знаменитости. С первым открытием Клуба не пошло, так теперь с перезапуском подкатит. Не смертельно, но пусть отработает. Чем, пока еще не знаю, но что-нибудь придумаем.

Главное, что первый, второй и третий курсы валят толпой в Дуэльный Клуб.

Дабы дело шло лучше, главными тренерами ставим близнецов, а остальную часть команды определяем в помощники. Типа, бегать по рядам школьников, поправлять стойки и направлять палочки, чтобы не в затылок соседу, а все-таки в мишень. Каких-то планов составлять не стали, парни просто отмахнулись. Мол, не дури Гермиона, научим их правильно палочки держать, стоять, дышать и выхватывать, а там уже и учебный год закончится!

Почесав в затылке, признаю их правоту.

И вы знаете, первое занятие проходит на ура. Год позаниматься, и будет боевая сотня «Ежиков», да.

После занятия, весьма, надо заметить, выматывающего, дружной троицей топаем к Хагриду.

В конце апреля — а на дворе, как-никак, уже двадцать пятое число — погода возвращается к теплу и сухости. Склон от школы до хижины Хагрида подсох, и нам не грозит изваляться в глине и грязи. Даже местами пытается вылезти первая трава, но глотки весеннего воздуха уже не умиротворяют. То есть и так спокоен, но вот это ощущение полного внутреннего покоя так ни разу и не повторилось.

Гарри и Рон обмениваются репликами, смысл которых сводится к тому, что если кто и знает, где Дамблдор, то это точно Хагрид. По одной из версий — романтичных, но неправильных — директор прячется в Запретном Лесу и ждет, когда наступит момент прихода на помощь. Не стал разочаровывать парней утверждением, что если кто в Хогвартсе в курсе, то это Снейп. В сущности, думаю, директор вообще никому ничего не говорил, но если, то Снейп.

Чем сейчас может заниматься дедушка Альбус?

Бродит невидимым по Хогвартсу, ища следы василиска? Крутит дальше интригу с министром и советом попечителей? Утешает родителей пострадавших префектов? Могу только развести руками. Но мысли о невидимом директоре неожиданно возвращают к так и не доделанному год назад прибору магического видения. Фокусирующую линзу доделал, но тестировать что-то боязно. А ну как взорвется прямо на груди?

Прибор же предоставляет прекрасную возможность отвлечься и потянуть время. Вроде делом занят, ваяю полезную штуковину, хе-хе. Самообман чистой воды, конечно, но что-то линза не внушает доверия. Интуиция пополам с паранойей нашептывают, что рано переходить к практическим испытаниям. Надо, мол, вначале еще допилить, придумать безопасный способ тестирования, а уж потом набегать. Да и вообще, Хагриду вон обещал палочку сделать, и перо феникса лежит заначенное, и вообще, еще неизвестно, как оно повернется с директором. Поставят кого-нибудь нового, и придется срочно перебазироваться, тут-то нам Хагрид и пригодится.

Устрою, как изначально планировал, землянку в Запретном Лесу и буду партизанить.

Под такие скачущие мысли приходим к егерю. Хагрид, что называется, сидит на завалинке возле хижины. Рядом, развалясь и подставив пузо солнцу, а уши Хагриду, нежится Клык. Лесничий рассеяно почесывает собакена, разглядывая огород, и тяжело вздыхает. Борода Хагрида висит клочками, как будто он рвал ее прямо на себе.

В глазах гиганта грусть-тоска размером с озеро возле Хогвартса.

— Привет, Хагрид!

— Привет, — вздыхает егерь. — Рон, Гарри, Гермиона.

— Что-то случилось? — наконец-то догадываются парни.

В их защиту надо заметить, что Хагрид всегда выглядит неунывающим и жизнерадостным. Даже все его треволнения, как правило, сводятся к тому, что кто-то из «милых пушистиков» болеет, поцарапался или прищемил лапу. Возможно, это просто влияние размеров егеря. Когда кто-то превосходит тебя по всем трем измерениям, невольно кажется, что и жизнерадостность пополам с оптимизмом должны возрастать соответственно, в кубической зависимости. Возможно, именно поэтому толстяков по умолчанию считают добродушными?