Карачун 2000 (СИ) - Малиновский Алексей Фёдорович

— Бред какой-то, — я облегченно покачал головой, взял в руку бутерброд и тщательно его обнюхал. — А почему не пахнет?

— Так это особое говно, выдержанное и прошедшее длительную ферментацию! Его дым не пахнет, да если бы и пах, он же через трубу отводится, — пояснил трактирщик.

— Мне кажется, он врёт, — зашептала Клёпа. — Что-то здесь не чисто.

— И что делать? Предлагаешь выбить из него показания? — спросил я.

— Можно вспороть ему пузо и погадать на внутренностях! Я знаю один хитрый ритуал… — азартно сверкая клыками, выдала кошка.

— Так это вроде свои. Ну…пока что. К тому же они Гаррету поклоняются, тоже кошко…мужик ведь! Не жалко своих? — нахмурился я.

— Своих… — Клёпа изобразила работу глубокой мысли. — Я вот всё думаю об этом Гаррете. У нас ведь не было кошко-мужиков. Мы — продукт генной инженерии. На наших заводах производили только женские кошко-гибриды, мужики с хвостами и ушами никому не нужны! — раскрыла страшную тайну Клёпа.

— Согласен, мужики с хвостами и ушами — это пидорство какое-то. Особенно если этот хвост не естественное продолжение тела, а…сторонний аксессуар, — сказал я.

— Я думаю — он сменил пол! А волоса от инъекций тестостерона наросли, — осмотревшись по сторонам, зашептала Клёпа.

— Какой ужас, выходит у него и член не настоящий⁈ — спросил я.

— Да что там член! Возможно у него и хвоста нет! — сделав огромные глаза, прошептала Клёпа.

В этот момент Вуди поднял голову от кружки и заплетающимся языком начал рассказывать историю:

— Жил у нас один такой транс по соседству. Решил операцию по смене пола сделать: ему, короче, со спины срезали лоскут кожи с волосами и сшили из него мешок продолговатый. Эдакий фаллоимитатор. Насовали внутрь толи мяса, то ли жира, я чесна гря не в курсах. Ну и короч приделали этот мешок ему промеж ног. Вот.

— Бр-р-р. На ка выпей ещё, а то кошмары ночью снится будут, — я налил из кувшина ещё одну кружку пива, разбавил её самогоном и протянул Вуди. Тот благоадарно кивнул и принялся всасывать угощение.

— А дальше, что с этим мутантом было? — заинтересовалась Клёпа.

— Дальше — хуже, — хлебнув ерша, продолжил дятел. — Хирурги что-то напортачили и вместо мочевого канала, вывели в этот «имитатор» выход прямой кишки.

— Ё-о-обаная катя! — произнесли мы в один голос с Клёпой.

Проходивший мимо нашего столика ново-коммунист подавился рвотой и спешно убежал в сортир.

— Вот, — дятел сделал несколько мощных глотков и продолжил. — Так как дырочка внизу имитатора была слишком маленькой и не подходила для удаления каловых масс — всё это начало скапливаться внутри «мешка» и гнить. Гнить, вонять и источать совершенно преотвратные миазмы. Когда он шёл по улице — тошнить начинало всех…Даже самых конченых и стрёмных бомжей…

Клёпа закрыла глаза, я разлил остатки самогона по нашим пивным кружкам. Мы чокнулись и выпили залпом.

— Кожа на этой хреновине оказалась на удивление прочной и эластичной. «Мешок» начал раздуваться и расти, пока не достиг полутора метров в диаметре. — продолжил Вуди.

— Пресвятая сотона! — Клёпа залпом осушила кружку и принялась креститься перевернутой пентаграммой.

— В общем нажаловались мы в полицию и этого извращенца отловили. Но когда везли в обезьянник — у него отошли воды. Поначалу, конечно, подумали, что он просто обоссался, но менты попробовали жидкость на вкус и оказалось, что это не моча…

— Почему нет тегов [ои] [/ои]? — поинтересовался проходивший мимо Птерович.

На его усатой роже читалось явное недовольство. Но я его не осуждаю, услышал бы такую историю в реале — точно бы набил морду рассказчику!

— Да потому что вся эта глава — сплошная [ОИ]! — ответил я.

Птерович неодобрительно покачал головой и громко матерясь выбежал из трактира. Нервный какой!

— Так вот, — продолжил дятел. — Повезли его в роддом, там сделали кесарево и на свет родился чудный мальчонка. Дефективный правда слегка, с еблом квадратным, наколками по всему телу и без хвоста. Сейчас стал популярным рэпером. — закончил рассказ Вуди и, закатив глаза, воткнулся клювом в столешницу.

— Странно, что депутатом не стал, — удивилась Клёпа.

— Успеет еще, опыта пока не набрался, — сказал я.

Пока мы переваривали рассказанную историю, трактирщик принес еще два кувшина пива, несколько бургеров и ведро деревенской картошки. Немного перекусив и наполнив головы свежим алкоголем, мы вернулись к забытой беседе.

— Слушай, ну, а как этот Гаррет богом-то стал? — меня вдруг осенило. — Может это чудо просто из другого фандома? С чего ты решила, что он из твоего мира?

— Ты прав, но всё это можно легко проверить! — сказала Клёпа и в один прыжок сорвала со стенки икону с Гарретом. — Ага! Так я и думала!

— Вот, видишь это темное пятнышко на его шее в виде октагонического гексапетрона? — сказала Клёпа, ткнув пальчиком в хитрую усатую рожу.

— Ээ, — протянул я. — Больше похоже на оливье, выблеванный на лестничную клетку десятиклассником, впервые попробовавшим водяру.

— Ну да, это оно и есть, — подтвердила Клёпа.

— Тогда вижу, — кивнул я.

— Вот, это клеймо 17го генно-евгенического завода им. фельдмаршала Паялиуса, — восторженно воскликнула кошка.

— Ну, допустим, этот воровской бог на самом деле баба с искусственным членом. Нам-то что с этого? — спросил я.

— А то, что божественная сила оказывает влияние на мозги своих адептов! Возможно вся эта хрень с коммунистической партией — его извращенских лап дело! — заявила Клёпа.

— Ага, а так как он ненастоящий мужик, то и коммунизм у них ненастоящий, а извращенский! Вполне возможно, что это и не коммунизм вовсе, а скрытая форма социал-либерализма! — ошарашенно прошептал я.

— О боже, мне страшно за будущее этой страны, — Клёпа спрятала лицо в ладонях.

— Да и хер с ними, нам ж тут не жить. Откроем печать, да поедем дальше. Ламор только жалко, хорошая девочка. Просто попала в дурную компанию… — сказал я.

— Мы ж ей обещали, что вместе трахнем Нукильду! — всплакнула Клёпа.

— Да, надо будет что-то придумать. Может на неё калибровка подействует? — я почесал в затылке. — Но придётся подождать, пока мы не разгромим этот дворец и не найдем печать.

Клёпа пожала плечами и осушила очередную кружку:

— Главное, что мы раскрыли их секрет! Теперь нужо быть настороже и держать всё в тайне!

— Да уж, вот кто бы мог подумать, что страшную тайну гильдии воров можно раскрыть, проведя логическую линию от говна, которым топят хлебопечки! Куда там Холмсу и Пуаро! — восхищенно произнес я.

Клёпа довольно зарделась и радостно замахала хвостом.

Пока мы поглощали пиво и пытались осмыслить последствия раскрытия воровской тайны, из подвального помещения поднялась Ламор и подсела за наш столик:

— Уфф, что в городе творится! Сущий беспредел! Скоро ж дефолт, гиперинфляция и всё прочее говно начнется. В магазинах и бутиках народу — тьма! Закупаются на последние деньги, всё сметают с полок! Нормальной одежды и обуви скоро не будет ведь. Будем все в мешковине и лаптях ходить, да хуй сосать. — выпалила зеленодевка.

— Ты и так его каждый день сосёшь! — я перебил Ламор.

— Ну-у-у, это другое! Я его добровольно и для удовольствия сосу, а будет-то наоборот… — зеленодевка покрылась милым пятнистым румянцем.

— В общем, решила и я обновками закупиться. Нижним бельём там и прочим…

— Ты ж говорила, что трусы только для того и нужны, чтобы их снимать! Появилась прекрасная возможность полностью от них отказаться! — возмутился я.

— Так-то верно, но холодно же! Задувает снизу, да насекомые лезут… — смутилась Ламор.

— Ладно, об этом лучше не рассказывай, — отмахнулся я.

— Ок, расскажу о платье. Короче, заприметила я одно платье в бутике каракалпакстанского трикотажа. Чёрное, маленькое, узенькое, на меня только в обтяжку и налезет! Только хотела его взять примерить, как у меня из рук его какая-то баба вырывает! Да чего там баба! Бабища! Жирная, как та вахтерша из газеты! Ну, чуток только постройнее и подбородков не 7, а всего 4. Я ей культурно говорю: куда ты проблядь убогая, шакалами да свиньями финно-угорскими сношённая, лезешь? Я мать твою и отца и сына и святого духа в очко долбила! Тебе это платье даже на руку не налезет!