Сибирский вояж - Мясоедов Владимир Михайлович

— На меня не смотри, у нас такого не было… — поспешила заявить Доброслава, подозрительно взирая на вещь, которую гладиаторам швырнули зрители. — Фу, а воняет-то как!.. Словно тиной прогнившей несет, только хуже…

— Да, запашок ощутим. Но знаешь, по-моему, я его раньше уже нюхал. И не раз. — Олег откупорил бурдюк и осторожно смочил пальцы находящейся внутри жидкостью, навевающей воспоминания о работе корабельного целителя. Поскольку с кожей ничего неприятного не произошло, то целитель отважился лизнуть странно знакомую субстанцию, от которой ощутимо тянуло магией. Вероятности отравления он боялся не сильно. Во-первых, интуиция молчала. А во-вторых, желай хозяева города их прикончить, могли бы провернуть все куда быстрее и проще. — Тьфу! Да, знакомая дрянь. Это так называемый болотный мед, довольно мягкий и безвредный алхимический стимулятор, помогающий тем не менее быстро восстановить силы физические и магические. Думаю, его бы включили в постоянный рацион боевых магов, если бы не цена в десять золотых за литр и омерзительный привкус, достойный сдохшей от поноса жабы.

— Фу-у… — сморщилась Доброслава, когда целитель приложился к бурдюку и сделал несколько быстрых глотков, буквально пропихивая полезную, питательную и… омерзительную жидкость как можно быстрее в желудок. — Как ты можешь это пить?!

— С отвращением, тошнотой и пониманием того, что силы нам в ближайшее время ой как понадобятся… — просипел Олег, чувствуя, что своим дыханием в настоящий момент он мог бы убить комара. Поднимающиеся по пищеводу миазмы зелья сводили внутренности судорогой. Но при одной мысли о том, что стимулятор может пойти обратно, целителю становилось дурно, ибо тогда он снова оказался бы вынужден «наслаждаться» всей неповторимой палитрой вкуса препарата, которым успешно выгоняли с больничных коек разного рода симулянтов. — А еще я знаю, что на восемьдесят шесть процентов это и в самом деле жидкий мед, прошедший алхимическую обработку. Ты тоже глотни. Он, зараза, настолько же полезен, насколько отвратен!

— Тебе легко говорить, у тебя же нет такого острого обоняния… — с сомнением пробормотала Доброслава, но все же рискнула взять протянутый ей бурдюк и сделать пару глотков. — О-о… О-о… Кхе! Пф! Бвырк! Э-э… Фу-у-ух! Клянусь Владыкой, такой мерзости я раньше в рот не брала!.. Говоришь, на восемьдесят шесть процентов это мед? А как насчет остальных четырнадцати?!

— Лучше не спрашивай… — покачал головой Олег и подозрительно посмотрел в сторону ворот, откуда вышла некрохимера. Его чувство опасности начало подавать осторожные сигналы о каких-то приближающихся неприятностях. Видимо, короткая передышка подошла к концу, и начинался следующий раунд борьбы за жизнь. — Боюсь, если ты узнаешь правду, тебя точно стошнит. Кстати, а вот чисто для справки: ты вкус железа любишь? А то кажется мне, что только на твои клыки у нас надежда сейчас и останется.

Гулко топая копытами и фыркая струями пара из крупных ноздрей, на арену вышел большой красный бык с напоминающими заостренные шурупы витыми рогами. Размерами он слегка превосходил лежащую на песке некрохимеру, однако это в нем было далеко не самым неприятным качеством. Плоти в создании, отдаленно похожем на безобидное парнокопытное, не имелось. Один только надраенный до блеска металл, словно подсвеченный изнутри пламенем. Казалось, будто под его шкурой бьется самый настоящий огонь.

— Какой странный голем… — Доброславу вид противника озадачил, но не напугал. — И зачем было изводить столько хорошей меди, чтобы сотворить такое убожество? Он же, кроме как бодаться, ничего не сможет, ну если только на дыбы встать и бить копытами.

— Будь осторожнее: кажется, он огнедышащий. — Бьющие из ноздрей струи пара однозначно указывали на происходящие внутри процессы кипения. Вряд ли подобным образом происходило охлаждение, скорее уж подобные внешние признаки означали подготовку встроенного оружия техномагического робота к стрельбе. — Я про похожих немного читал… только тех делают в Греции.

Медный бык открыл свою пасть, в которой красовались отнюдь не коровьи клыки, и грозно заревел. Вместе со звуком вперед ударила и тугая струя пара, вот только, к облегчению людей, особого урона она им не нанесла. Если рядом с големом эта кипящая смесь воды и воздуха могла сварить человека заживо, то на расстоянии пары десятков метров от конструкта она сильно рассеивалась в разные стороны и остывала. Разумеется, особой опасности подобный горячий душ уже не представлял. Зажмуриться, конечно, пришлось, чтобы глаза уберечь, но не больше.

— Ему нужно время на перезарядку! — Выпалила Доброслава, едва бык прекратил реветь, и бросилась вперед. Олег тут же заподозрил, что все далеко не так просто. Голем не двигался с места, а танцующее под его медной шкурой пламя приугасло, словно собираясь с силами. Это было слишком очевидно и сильно напоминало ловушку. Боевой маг дернулся остановить девушку, но просто не успел. Угнаться с деревянной ногой за оборотнем, пусть и в человеческой форме, он не имел и шанса. А на предупреждающий окрик кащенитка не отреагировала, за что и поплатилась.

Едва Доброслава приблизилась к медному быку метров на пять, как он встал на дыбы. И раскрылся, подобно морской устрице. Большую часть его торса занимала полость, отдаленно похожая своими контурами на гроб, с одним лишь отличием: в деревянном футляре для человеческого тела вряд ли бывают предусмотрены устройства захвата и удержания того, кого поместят внутрь. Несколько десятков тонких, но достаточно прочных цепочек рванули вперед, словно щупальца охотящегося спрута, обвили взвизгнувшую девушку и затащили внутрь предназначавшегося для нее ложа. Тут же медный бык захлопнулся, танцующее под его шкурой пламя снова начало разгораться, а из ноздрей повалил пар. Только теперь к шуму клокочущего котла примешивался отчаянный женский крик.

— Горячо! Больно! — Доброслава явно прикладывала все силы, чтобы освободиться, но голем лишь едва вздрагивал под напором бьющегося в его раскаляющемся нутре оборотня. Вероятно, сейчас девушка сильно пожалела о напяленной перед боем гладиаторской сбруе. Ее кружевное белье не мешало трансформации, поскольку делалось специально для вервольфов где-то во Франции, а вот латная юбка и кираса никакими особыми свойствами уж точно не обладали. Разумеется, их можно было и просто порвать… но в крайне ограниченном пространстве ловушки это вряд ли оказалось так уж просто сделать. — Олег, вытащи меня отсюда! Вытащи! Я поджариваюсь!!!

Голем снова распахнул пасть, и из нее ударила тугая струя пара, сквозь шум которого пробивался вопль агонии, в котором уже не было членораздельных слов. Похоже, конструкция медного быка предназначалась не для эффективного уничтожения противника, а для его медленной и мучительной казни в угоду зрителям.

— Ненавижу этот мир. Что за проклятие на нем лежит, если тут столько больных на всю голову уродов рождается?.. — злобно процедил боевой маг и пошел вперед, заслоняя единственный глаз рукой и преодолевая сопротивление постепенно набирающего плотность и температуру воздуха.

Его навыки в техномагии позволяли чувствовать магические устройства, и если не захватывать над ними контроль, так по крайней мере вносить помехи в их работу. Вот только расстояние, увы, Олегу сильно мешало. Чем меньше была дистанция, тем выше эффективность. Подобравшись вплотную, он бы почти наверняка смог отключить голем… Если только раньше не сварится. И если магический робот не протаранит его своими рогами, наверняка нужными отнюдь не только для красоты. Ведь кто сказал, что он не может поджаривать своего пленника, извергать пар и драться одновременно?

— Да заткнись ты уже, корова металлическая!

Попытки чародея ощутить текущую в недрах конструкции магию увенчались лишь частичным успехом. Нет, что-то у Олега получилось, вот только откликаться на его приказы, сдобренные некоторой толикой волшебства, сделанный неведомыми мастерами голем не спешил. В принципе этого следовало ожидать. Почти всю военную технику защищали подобным образом, чтобы прямо на поле боя вражеский техномаг не угнал ее вместе с водителем. Однако неожиданно хорошо удалось почувствовать огонь. Пламя, ярко пылавшее под медной шкурой, оказалось отнюдь не простым. И по какой-то причине оно отвечало желаниям не слишком-то опытного пироманта чуть ли не раньше, чем он успевал их высказать. Вот только огонь был пленником конструкции, подобно визжащей от нестерпимой боли Доброславе. И точно так же не желал умирать, затухая.