Полуночный Прилив (ЛП) - Эриксон Стивен

Теол вышел на площадь, вклинившись в толпу. По трем сторонам располагались мелочные рынки — самая бесполезная коллекция ненужной дряни, какую видывал Теол. А люди раскупают все без устали, день за днем. «Наша цивилизация процветает на тупости. Немного нужно ума, чтобы проколоть эту вену и сосать из ее богатств. Удобно, хотя и несколько убого. Путь к самым мрачным откровениям».

Он пересек площадь, вошел на Красную Аллею. Тридцать шагов — и он напротив арки входа «У Хальдо». Внутрь, под сень прохода и снова на солнечный свет, во двор. Полдюжины столиков, все заняты. Благодать для недотеп, не имеющих монеты на посещение внутреннего святилища Хальдо — номеров, или «ям», в которых днем и ночью кипела нечистая деятельность, в своем артистизме доведенная до абсурда. Еще один пример того, за что готовы платить люди, дай им возможность.

Три женщины за столиком в дальнем углу выделялись сразу — не только потому, что они были здесь единственными женщинами, но и множеством более тонких деталей. «Привлекательные… это то самое слово» . Сестры они разве только по оружию — учитывая явную склонность к некоей форме солдатской удали и сваленные около стола доспехи и мечи в ножнах.

Сидевшая слева была огненно — рыжей. Буйные, выцветшие на солнце локоны беспорядочно разметались по плечам. Она пила из глиняной бутыли, пренебрегая стоявшими на столе кубками — а может быть, даже не зная их назначения. Ее лицо словно принадлежало венчающей дворец статуе героини — сильное, гладкое, совершенное. Синие глаза взирали с безмятежным равнодушием — тоже свойство каменных статуй. Рядом с ней, облокотившись на стол обеими руками, сидела женщина с явной примесью фараэдской крови в жилах — медовый оттенок кожи, раскосые черные глаза. Волосы ее были темно-каштановыми, почти черными — она туго стянула их заколкой, открывая взорам красивое лицо сердечком. Третья откинулась в кресле; одну ногу она вытянула, другой все время нетерпеливо постукивала. Красивые ноги, подметил Теол, и красивые обтягивающие лосины из почти отбеленной кожи. Она полностью обрила голову; бледная кожа блестела на солнце. Широко расставленные светлые глаза лениво оглядывали гостей Хальдо, в конце концов остановившись на стоявшем у входа Теоле.

Он улыбнулся. Она фыркнула.

Урал, главный официант Хальдо, появился из тени, поманил Теола к себе.

Он подошел так близко, как только осмелился. — Хорошо… выглядишь, Урал. Хальдо здесь?

Неопрятность этого типа вошла в легенды. Гости делали заказы с предельной быстротой и редко подзывали Урала до окончания обеда. Он стоял перед Теолом, блестя потным лбом, теребя масляными пальцами длинный фартук. — Хальдо? Нет, слава Страннику. Он в Нижнем Проходе, у Топляков. Теол, те женщины… они здесь все утро! Они пугают меня, так на меня зыркают — не подойти!

— Предоставь их мне, Урал, — отозвался Теол, рискнув коснуться влажного плеча официанта.

— Тебе?

— Почему бы нет? — Теол одернул рубашку, поправил рукава и пошел между столиками. Остановившись пред тремя женщинами, оглянулся в поисках стула; подтащил ближайшее кресло и со вздохом в него уселся.

— Чего тебе? — спросила бритая.

— Это мой вопрос. Слуга сообщил, что вы утром посетили мою резиденцию. Я Теол Беддикт… тот, кто спит на крыше.

На него уставились три пары глаз.

«От такого поникнет могучий полководец… а я? Только мигну».

— Ты?

Теол состроил бритой гримасу: — Почему все это спрашивают? Да, я. По вашему акценту я понял, что вы с островов. Я никого не знаю на островах. Значит, и вас не знаю. Конечно, я не имел в виду «не хочу знать». По крайней мере, я так думаю.

Рыжая со звоном поставила бутылку на стол. — Мы ошиблись.

— Печально слышать…

— Нет, — прервала ее бритая подруга. — Это притворство. Мы должны были предвидеть некоторую степень… шутовства.

— У него нет штанов.

— И руки кривые, — добавила темноволосая.

— Не совсем точно, — сказал ей Теол. — Это всего лишь неравные рукава.

— Мне он не нравится, — заявила она, скрестив руки на груди.

— Он и не должен нравиться, — возразила бритая. — Видит Странник, нам с ним не в койку ложиться. Ведь так?

— Я раздавлен.

— Еще бы, — с неприятной ухмылкой сказала рыжая.

— С ним? На крыше? Ты сошла с ума, Шенд.

— Почему это он не должен нравиться?

Бритая женщина, чье имя было, очевидно, Шенд, вздохнула и потерла глаза. — Слушай меня, Хеджан. Это дело. В делах не нужны сантименты — я тебе не раз говорила.

Хеджан покачала головой: — Нельзя доверять тому, кто тебе не по нраву.

— Можно! — сказала Шенд, подмигнув.

— Мне его репутация не нравится, — сказала третья женщина, чье имя еще не звучало.

— Риссарх, — сказала с новым вздохом Шенд, — именно эта репутация нас сюда и привела.

Теол хлопнул в ладоши. Один раз, очень громко, так что все три женщины вздрогнули. — Чудно. Риссарх с рыжими волосами. Хеджан с кровью фараэдов. И Шенд, вообще без волос. Ну, — он оперся руками о стол и поднялся, — с меня довольно. Прощайте…

— Сидеть!

Это было столь угрожающее рычание, что Теол непроизвольно шлепнулся в кресло. По спине потекла струйка пота.

— Так-то лучше, — продолжала Шенд более любезным тоном. Она склонилась к нему: — Теол Беддикт. Мы все о тебе знаем.

— О?

— Мы даже знаем, почему случилось то, что случилось.

— Да ну.

— И мы хотим, чтобы ты сделал это снова.

— Хотите?

— Да. Но в этот раз ты наберешься смелости. Пройти весь путь.

— О?

— Потому что мы — я, Риссарх и Хеджан — будем твоей смелостью. В этот раз. А теперь давайте выйдем, пока тот слуга снова не приперся. Мы сняли дом. Там поговорим. Там не воняет.

— Что за облегчение, — отозвался Теол.

Трое поднялись. Но не он.

— Говорила тебе, не сработает, — обратилась Хеджан к Шенд. — Ничего не осталось. Только погляди на него.

— Сработает.

— Хеджан права, очень извиняюсь, — сказал Теол. — Не сработает.

— Мы знаем, куда ушли денежки, — сказала Шенд.

— Не секрет. Я потерял все. Богатство в клочья.

Шенд качала головой. — Нет, не так. Я же сказала, мы ЗНАЕМ ВСЁ. И когда поговорим…

— Вы все твердите, что что-то узнали, — дернул плечом Теол.

— Точно так, — ответила она, улыбаясь. — Мы же с островов.

— Не стех островов.

— Конечно, не с тех. Кто там бывал? Так что учти.

Теол встал. — Как говорят, пять крыльев купят вам почитание.

— Ты это сделаешь, — настаивала Шенд. — Потому что если все выйдет наружу, Халл тебя убьет.

— Халл? — Теол выдавил улыбку. — Мой брат ничего об этом не знает.

Он ощутил вкус удовольствия, увидев, что все три женщины заколебались. «Как вам это?..»

— Халл может стать проблемой.

Брюс Беддикт не мог удержать взгляд на стоявшем перед ним человеке. Эти маленькие спокойные глазки в окружении складок розовой плоти казались не вполне человеческими, столь неподвижными, что финед Королевской Гвардии чувствовал, будто глядит в глаза змеи. «Яркошейка, в сухой день свернувшаяся в середине приречной дороги. Длиной в трех человек, голова над кольцами тела толщиной в руку. Берегись, гужевой скот. Берегись, неосторожный путник. Не подходи».

— Финед?

Брюс с трудом заставил себя снова поглядеть на толстяка. — Первый Евнух, не знаю, что и ответить. Не видел брата многие годы, тем более не беседовал с ним. Я же не еду с делегацией.

Первый Евнух Нифадас отвернулся и неслышно обошел доминирующий в его кабинете тяжелый стол, направляясь к креслу с высокой спинкой. Его движения были медленны и точны. — Спокойно, финад Беддикт. Я питаю к вашему брату Халлу великое уважение. Восхищаюсь стойкостью его убеждений и понимаю всю подоплеку его решений… его выбора прошлых лет.

— Тогда простите меня, Первый Евнух — вы зашли много дальше, чем я. В моем брате — в моих братьях — я совершенно не разбираюсь. Увы. Всегда так было.