Обретение судьбы - Белл Клэр

Внезапно Фессрана оказалась между Такуром и Ратхой, она бросилась на огонь и принялась отчаянно забрасывать его землей и пеплом.

Ратха видела, как на плечах пастушки вздымались мышцы.

Огонь стал слабее, а потом начал умирать под бешеным натиском Фессраны.

И все-таки он был еще жив, и Ратха не знала, на что он способен. Зато она чувствовала, что Фессрана стоит слишком близко от искр, брызгами рассыпающихся во все стороны от огня.

— Фессрана! — крикнула она, и пастушка, прервав свое занятие, обернулась через плечо и уставилась на ковыляющую к ней Ратху.

— Ты жива, маленькая! Я думала, ты погубила себя собственной глупостью!

— Фессрана, отойди! Ты подошла слишком близко!

Новый ливень искр взметнулся ввысь, и Фессрана закашлялась в удушливом дыму, заклубившемся вокруг нее. Расчихавшись, она попятилась назад.

— Убей эту тварь, Ратха! — зашипела она, крепко зажмурив глаза.

Ратха прыгнула на умирающий огонь и схватила зубами конец ветки. Собрав все силы, она ударила ветку о землю, но Красный Язык был упрям и крепко цеплялся за дерево. Тогда Ратха наступила на ветку лапой и принялась катать ее по золе, но цепкое существо то и дело выскакивало между лоскутами съежившейся коры.

Присев, Ратха уставилась в огонь, и чем дольше она смотрела, тем сильнее он завораживал ее, и ей уже не хотелось его убивать. Словно почувствовав, что первый яростный натиск закончился, огонь робко выполз из своего укрытия. Собравшись с силами, он стал робко ползти к вершине ветки. Ратха обошла его кругом.

— Смотри, как он меняет форму, Фессрана, — пробормотала она.

— Не играй с ним, — прорычала Фессрана, прижимая уши. — Убей его!

— Но зачем? Если не подходить слишком близко, он нас не тронет. Он всего лишь малыш, Фессрана.

— Этот малыш слишком быстро растет. Убей его!

Ратха приподняла лапу — и уронила ее обратно в золу, заглядевшись на огонь, обвивающий ветку.

— Нет.

Она убрала лапу.

— Убей его, Ратха! — закричал Такур.

Фессрана оскалила зубы и поползла к огню.

Ратха преградила ей путь. Пастушка попыталась прорваться, но Ратха отпихнула ее. Фессрана поскользнулась на золе и упала на бок.

Ратха стояла между ней и Красным Языком, подняв загривок и распушив хвост. Две пары прищуренных глаз уставились друг на друга.

— Это мой питомец!

— Красный Язык не питомец, и он не принадлежит никому! Убей его! — Фессрана завозилась в золе, подтягивая под себя лапы.

Ратха напряглась, в глазах у нее защипало.

— Я могу убить его, а могу оставить в живых, но это все равно мой питомец! — зашипела Ратха, всем туловищем подаваясь в сторону Фессраны.

Глаза пастушки изумленно округлились. Она встала, отряхивая с шерсти хлопья золы.

— Ты не хочешь со мной драться, — сказала Ратха, когда Фессрана попробовала обойти ее кругом. Пастушка бросила на нее еще один гневный взгляд, потом опустила голову.

— Имеющие Имя не обнажают клыки друг на друга, — сурово ответила Фессрана, — и я никогда не обращу свои зубы на ту, которую обучала. Хорошо. Это твой питомец. Делай с ним, что хочешь. Убей или оставь.

Послышался шорох удаляющихся шагов.

Фессрана повернула голову.

— Такур ушел, — сказала она, делая шаг в ту сторону, куда удалился пастух.

— Ты уйдешь вместе с ним? — спросила Ратха. Ее гнев уже прошел. Странная гулкая пустота поселилась у нее в животе, когда она увидела, как Фессрана обернулась, скользнув взглядом по отпечатавшимся в пепле следам Такура.

— Я должна. Он мой брат-пастух. А тебе мы больше не нужны. У тебя есть твой питомец.

Ратха задрожала.

— Фессрана...

Пастушка остановилась, покачивая хвостом, и какая-то тень мелькнула в глубине ее глаз.

У Ратхи вдруг отнялся язык.

— Хорошо, иди, разыщи Такура, — попросила она. — Скажи ему, что я не хотела его напугать. А когда найдешь, возвращайтесь ко мне.

— Вряд ли он захочет вернуться, Ратха.

— Тогда пошли его вперед, а сама возвращайся, — Ратха изо всех сил старалась говорить твердо, но не могла скрыть мольбу в глазах.

Фессрана посмотрела за спину Ратхи, на огонь. Ратха проследила за ее взглядом и выдавила:

— Мой питомец умирает. Неважно, убью я его или нет, но к тому времени, когда ты вернешься, он будет мертв.

— Ты была готова драться со мной ради того, чтобы защитить издыхающее существо? Это бессмысленно, Ратха.

Ратха открыла пасть, чтобы объяснить, но не нашла нужных слов и повесила голову. Она не знала, почему пыталась защитить Красный Язык и откуда взялось бешенство, заставившее ее угрожать Фессране, а до этого — насмехаться над Такуром.

Глаза Фессраны потеплели.

— Хорошо, жди здесь, покуда я догоню Такура. После я вернусь к тебе.

С этими словами она ушла, ставя лапы в следы Такура. Какое-то время Ратха смотрела ей вслед, потом снова повернулась к огню. Пламя съежилось до единственного бледно-рыжего лепестка, дрожавшего на ветке.

Ратха села рядом с ним, обвив хвостом лапы, и стала смотреть.

«Кто ты?» — беззвучно спросила она.

Огонь затрещал в ответ.

«Ты разговариваешь как я, или только рычишь, как Безымянные? — Ратха подкралась ближе и положила подбородок на землю. — Ты теперь такой маленький, что не сможешь меня обжечь. Скажи, чей ты малыш, маленький Красный Язык? — Маленькие облачка золы, поднятые ее дыханием, заставили огонек затрепетать. — Не умирай, Красный Язычок», — попросила Ратха.

Огонь подпрыгнув, вдруг став в два раза больше, а потом снова съежился.

Не сводя глаз с пламени, Ратха подняла подбородок, вытянула шею и осторожно дохнула на него. Пламя вновь окрепло, словно питалось ее дыханием. Ратха отдернула усы, приоткрыла пасть и стала дышать на огонь.

Но через какое-то время маленький огонек снова затрепетал и начал умирать, превращаясь в светящиеся угли.

Ратхе приходилось дуть изо всех сил, чтобы заставить слабенькое создание подняться, но оно тут же гасло. Ее дыхания было недостаточно! Огонь умирал. Ему было нужно что-то еще. Ратха беспомощно смотрела на него.

Обугленная ветка сломалась, осыпалась золой. Угли засветились оранжевым светом, Ратха склонилась над ними, и ее обдало теплом. Она снова выдохнула, подняв целый вихрь искр. Одна из них приземлилась на сухие иглы и превратилась в пламя. На несколько мгновений второй огонь разгорелся сильнее первого, но быстро пожрал хвою, а потом упал и умер.

Ратха подбежала к обгоревшему месту и обнюхала его. Потом повернулась к своему питомцу. Она чувствовала, что ответ где-то совсем рядом.

«Ему нужно... ему нужно... Я знаю, что ему нужно!»

Путаясь лапами от волнения, она подбежала и схватила ветку, полуприсыпанную бурой хвоей. Потом бросила ветку на угли и едва успела отпрыгнуть от весело вспыхнувшего пламени.

«Моему питомцу нужна еда, — подумала она, возбужденно помахивая хвостом. — Если я буду кормить его, он не умрет!»

Ратха забегала туда-сюда, собирая еду. Вскоре она выяснила, что огонь не ест камни и золу, не радуется, когда его кормят сочными зелеными побегами, зато пляшет и радостно потрескивает от сухой хвои и веток. Кроме этого он проявил предосудительный аппетит к шерсти и усам. Приходилось стараться держать и то и другое подальше от его жадного языка.

Огонь быстро разгорелся и вырос. Волны жара обдавали Ратху, выжимая слезы из ее глаз. Она перестала кормить питомца, и вскоре он снова уменьшился.

Птичье пение, прорезавшее шипение пламени, заставило Ратху поднять голову. Оказывается, уже наступил вечер. Краешек солнца опускался за горизонт, и небо, прочерченное алыми полосами заката, стремительно выцветало до густого лилового оттенка.

Застрекотал первый одинокий сверчок, затем к нему присоединился целый хор соплеменников.

Ратха жадно впитывала в себя все эти звуки, приглушенные спускающейся ночью и тихим шипением Красного Языка.

Черная гарь лежала под усеянным звездами небом. Без деревьев, удерживавших дневное тепло и преграждавших путь ветру, воздух быстро остывал. Кружа в темноте вокруг огня, Ратха распушила шерсть, но несмотря на летние звезды над головой, никак не могла унять дрожь.