Ознакомительная версия. Доступно 351 страниц из 1755
В самые жары прибыл в деревню государев человек с барабанщиком. Приехал на телеге и сразу к избе кабацкой откупщицы-целовальничихи разговеться с дороги. Косой Брод на дыбки — что сие значит, не выйдет ли какой беды? Барабанщик — это вам не баран начихал!
Умные люди подсказали: государев человек — солдат в унтер-офицерском звании. Все тут же всполошились: а ну как в рекруты забреют справных мужиков!
Не угадали.
Унтер вышел к честному народу. Приказал стол на улицу вынести. Барабанщик отстучал общий сбор.
Собрались по привычке. Начали кланяться начальству. Свобода-то быстро в руки не дается.
Государев посланец зачитал царев манифест. Об отмене рекрутчины и о замене ее призывом на воинскую службу на пять лет.
Все заохали.
— Зайдешь на пять, вернешься через двадцать пять.
— Все без обмана! Царское слово крепкое! Не рекруты нонче, а ратники — понимать надоть. Неволить никого не стану, — удивил кособродовское опчество унтер. — Положено с Косого Брода призвать пять человек. Охотники есть? Молодым тож разрешение дадено писаться в ратники. Тем, кто на призыв откликнется, выйдет полная перемена жизни. Отслужив, будет по отчеству писаться.
— Как баре? — ахнули в толпе.
— Как уважение имеющие от опчества и полезные государству людишки!
Молодые парни и кинулись к столу, чуть не снесли. Цельных семь человек.
— Пошто записался, Васютка?
— Новые места поглядеть охота!
Простой души был Васютка Щегарь. То знак на золото искал, то, поверив насмешникам, мог по их слову до ночи в яме колотиться, руду искать, которой отродясь в тех местах никто не видал.
— А ты, Сенька?
Парень смолчал. Причина у него была тайная, сердечная, об таком людям не сказывают. Давно приглянулась ему Алена, дочка отставного горного мастера. Не по Сеньке шапка такая невестушка. Он как есть голодранец, а она из достаточных. Сеньке это невперенос. Все мечтал тишком богатый камень найти и в люди выбиться. Приказчика-то нету, можно без опаски от перекупщика правильную цену получить. Да не давался камень в руки — то ль старатель из Сеньки невсамделешный, то ль повыгребли все до донышка более удачливые. А тут выпала козырная карта — хватай не зевай!
— А ежели постреляют вас на войне-то, дубины стоеросовые? — нашелся в толпе смущатель. — Блазнят вас уважением, расплатятся свинцом.
— Никого не неволю, — тут же отозвался унтер. — С родней обкашляйте свой выбор. Но знайте: за службу не мала копейка солдату теперь положена!
Баушка Лукерья отговаривать не стала, а другой родни у Сеньки Пименова не осталась.
— Много ль мне той жизни Господь еще сподобил, внучек? Ступай за своим щастьем, авось ахфицером вернешься. Всяко лучше, чем в норе каменной сгинуть, как твой тятя.
Сенька поутру ягу кошачью надел — спереди еще ничего, а спина вся в дырьях, ни черта не греет. На шее крестик кипарисовый — авось пронесет лихоманка.
Собрались все у избы целовальничихи. Лишь один неустойку оказал — спрятался за бабьими юбками и не вышел. Народу на проводы собралось — тьма! Все интересно посмотреть, как бравый унтер ратников из деревни поведет. Напутствовали больше насмешками, чем плачем. Лишь Алена, Сенькина зазноба, на краткий миг к нему прислонилась, сунула в руку узелок.
— Пирожков тебе в дорогу спекла.
— Вернусь Петровичем, сватать тебя буду. И башмаков с пряжками привезу в гостинец, — уверил девку Сенька, а сам все думал: как бы так устроить, чтоб спину не светить — засмеют.
Тронулись.
Ратникам любо: мудреный им достался дядька-унтер, одни усы чего стоят! Ну он им и показал, где раки зимуют.
— Привыкай, деревня, к солдатской науке. Экзерцицию вам назначаю. Поспешай бегом за телегой.
Сам-то к барабанщику в телегу — прыг. Лошаденку кнутом ожег. Та и пошла ходко. Парни припустили на своих двоих. Так и неслись до ближайшего леса, запыхались. Лишь Сенька справился без отдышки.
— Молодец, паря! — похвалил его унтер. — Бегательный навык для солдата — вещь полезная. Когда в атаку, а иной раз — от неприятеля.
Насмешничал? Кто его разберет?
— Может, ты, ратник, и по деревьям лазить мастак? Покажи-ка нам свое умение.
Сенька глянул. Вкруг лес густой, стоялый. Выбрал дуб поухватистей, поясок скинул, петлю накрутил да и взлетел на верхушку, как на горочку забежал. Нетрудно! Сколько раз в младенчестве за яйцами птичьими шастал. Пригодилась нехитрая наука.
Спустился. Унтер знай себе Сеньку нахвалил. А потом и вовсе озадачил.
— Как говорит наш царь истинный, Петр Федорович, у каждого справного солдата в ранце знак бригадира, а то и хенерала! С экзерцицией, Сенька, ты справился знатно. Дорога тебе в егеря нового строя. Там таких шустрых привечают.
Любопытный Васятка не утерпел:
— Что за егеря-то, ваше благородие?
— Сейчас вы простые ратники. А дойдём до ретрашемента Елдыгинова, вас по полкам распишут. И станете вы не ратниками сиволапыми, а правильными солдатами. И будут вас титуловать кого мушкетером, кого егерем, а кого и фурлейтом-обозником.
С первого дня стал унтер Сеньку привечать, а как к исходу седьмицы добрались до уездного городка, поставил старшим опосля себя над командой.
Заночевали у обывателя, хотя баили, царь не велел таких беспокоить. Тут и наслушались разных ужасов, что творилось в поселении последний год. Хозяин квартеры все ахал:
— Городскую верхушку в воду покидали или в сенях порубали пришлые лихие люди. Покаяться перед смертушкой не дали, лишили надежды на Спасение. А висельники? Ежели человека за шею повесить, душа его выход найти не может. И отлетает через срачный ход. Оскверненной на небеса возносится. Лиходеит Сесека, никак не успокоится. Вешает другой день народ православный.
— Головы рубите, да душ не губите! — со значением ответствовал унтер. — Кто таков этот Сесека?
— Главарь ватажников, что город на клинок взяли у прошлого года. Сам себе назначил воеводой. Никакого сладу с ним нет.
— Разберемся!
Унтер ушел, а все спать завалились в сарайке, отведенной под постой. Вернулся не один — еще две команды привел с такими же, как сам, старыми служаками во главах.
— Айда до воеводы. Нам судно потребно, чтоб по воде до места добраться.
Перезнакомились с пришлыми ратниками, никакого из знакомцев не встретили. Наметились гурьбой за унтерами поспешать, да вышла промашка. Забегали служивые и быстро всех построили. Барабанщики вперед, призывники колонной, унтера пообочь строя зашагали с важными видом. Загребая пыль босыми ногами, ратники пытались им соответствовать, да не больно-то и выходило.
У крыльца городской управы лаялись два человека: один в потертом мундире и треуголке, другой — видом чистый варнак, пистоль за кушаком, на боку сабля, на башке не поймешь что понакручено. Видать, тот самый главный вор Сесека. Заслышав барабаны, примолкли. Как команда прибыла, продолжили свой спор.
— Я есть назначенный от Москвы военный и гражданский начальник этому городу, а ты, атаман, обязан мне подчиниться. Немедленно прекратить насилие и грабежи населения.
— Козьему стаду ты начальник, — глумился Сесека, оправдывая свое прозвание. Шепелявил сквозь пеньки давно выбитых зубов. — Прикажу тебя повесить. Царем ведь заповедовано: «И буде кто против меня противник и в недоразумении, таковым не будет от меня милости: голова отрублена и пажить ограблена».
— Я не изменник царю. Я присягу давал! И горжет отличительный имею, — ткнул себе под подбородок ахфицер, в серебряную бляху на цепочке с именем Петра Федоровича.
Все три унтера вышли вперед. Коротко глянули на отрезанную косичку ахвицера, на горжет. С презрением оглядели его сробевшую команду из пяти солдат.
— Пошто безобразишь, атаман? Аль не разглядел, что пред тобой люди государевы и барабаны при нас? Могем и иной знак показать.
— У меня к вам злобы нету. У вот к этому…
— Давно уже царем сказано: «Кои из дворян сами явятся и принесут повинную, тех прощать и в казаки писать, и в службу назначать». Завсегда по совести, а того паче по приказу поступать должно.
Ознакомительная версия. Доступно 351 страниц из 1755
