Шипы в сердце в Академии Судьбы - Княжина Елена

Абсолютно разумная, с проницательными синими глазами, птица то поднималась, то спускалась. Парила над столами приема и выдачи, склевывала шерстинки с испуганно линяющих морфов, раскидывала пинками стражей. Сгустком солнечного золота сверкая в сером тумане.

Потом она вновь взмыла ввысь, заметив, что часть индийцев вернулась к пению. Зависла над солирующим трио, замахала крыльями, осыпая магов перьями. И те на глазах окаменели, обратились в замковых горгулий.

– Надо это прекратить… прекратить… – исступленно бормотала я, раскачиваясь без всякого гипноза. – Я пойду к отцу.

Казалось, если выбежать вперед, в самую гущу битвы, все остановится. Папа прикажет воинам сложить оружие, полукровки успеют сбежать, банк опустеет…

Или не прикажет. Когда на одной чаше весов столько ценных ингредиентов, тут и дочерью можно пожертвовать.

Перед ширмой пролетела зеленая плеть, выпущенная кем-то из дриад, но тут же завяла и рассыпалась пеплом.

– Пойду. Пойду туда. А вы заберите Эвер, – предложила я, совсем не ощущая внутри хваленой храбрости и решимости. – В щите на входе приличная дыра, вдвоем вы пролезете… наверняка…

Уверенность в том, что Эвер пойдет на своих двоих, растаяла, стоило посмотреть на рыжую девушку. Она все так же лежала, не шевелясь. Хотя с прочих полукровок гипноз спал давно.

– Стойте тут, – Эрик поднялся с пола и поправил на плечах смятый плащ. Бросил на меня короткий взгляд истерзанного, измученного борьбой человека. – Не убегайте. Не заставляйте меня принимать неверные решения. К Ланге я вас не отпущу.

– Как это не отпустите? Я пытаюсь помочь!

– Пока вы моя пленница, – хмуро пробормотал упырь. – Я должен спасти свой род… А вы – тихонько посидеть за шурховой ширмой.

– Какого тролля вы просили меня о помощи? Говорили, что я нужна? – устало всплеснула руками. – Я пошла с вами добровольно, а не потому, что вы угрожали. Я не меньше вас хочу спасти Эвер!

– Тогда стойте за ширмой, шурхи вас раздери! – рявкнул Эрик и с нажимом добавил: – Вы нужны. Мне. Здесь.

И, не объясняя более ничего, черным вихрем вырвался в центральную залу. Танцуя смертоносной темной материей, взрывающейся и вгрызающейся, Валенвайд отбросил нескольких стражей. Скрылся в дыму, выпрыгнул с другой стороны… Еще два мага упало, выпустив из рук палочки.

Укрытый одеялом черного смога, он кружил, исчезая и появляясь. На губах Эрика выступила кровь, явно чужая. А затем на его руках обнаружилось хрупкое тело в белой кофте, сползшей с острых девичьих плеч.

В том же диком танце он проскользнул сквозь туман боевых чар, увернулся от нескольких зеленых вспышек и, обогнув ширму, просочился в крыло полукровок.

– Вперед, – скомандовал глухо, прижимая к груди рыжую головку с закатившимися глазами.

Намертво примагниченная к этим двоим, я побежала следом за Эриком вверх по лестнице.

Гул в ушах, сотканный из птичьих воплей, волчьих рыков и щелчков заклятий, не позволял услышать свои мысли. Поэтому я просто догоняла вампира – с той скоростью, с которой могла.

Мы вывалились на площадке второго этажа, там, где стартовала кошмарная ночь. Эрик прислонился лопатками к толстой колонне и сполз на пол, не выпуская сестру из рук. Склонился над ней, коснувшись мокрыми волосами кончика носа. Зашептал что-то, морщась и кривясь от невидимой боли.

– Это был лишь третий, Эвер. Маленькая высота для вампира. Вспомни, вспомни… Ты не человек, тролль подери! – причитал Эрик, качая девушку на руках. Баюкая ее, как спящую кроху. Стирая губами красные дорожки с щеки и шеи.

– Ей надо к целителю. Отнесите ее к Анне Николаевне, – я присела рядом. Захлебнулась ужасом: что, если они обе не пережили падение?

Тогда и я его не переживу. Но сейчас я меньше всего беспокоилась за свою шею, в которую вот-вот вонзятся мстительные клыки обезумевшего от горя зверя.

Эрик поднял багровые глаза, встретился с моими.

– К лифтам, Вероника. Живее, – велел он пропесоченным, севшим голосом. Подхватил сестру, поудобнее устроив в коконе мощных лап. – Вы должны знать. Должны. Если с дочерью Эвер что-то случится… если с моей… с моей…

– В отместку вы отберете у графа Ланге его дочь. Я уже поняла. Жизнь за жизнь, древняя вампирская традиция, – пробормотала я отрешенно, прикладывая жезл к пропускному кристаллу. Двери лифта послушно распахнулись. – Выдернете мне сердце, выпьете кровь, а ошметки разбросаете перед лужайкой имения Честеров… Как-то так, да? Чтобы отцу стало так же больно, как вам?

Эрик молча уставился на меня, обрисовывая колючим взглядом линию губ. Не кивал, не издавал звуков. Будто был потрясен моим смирением с жестокой судьбой, в которой я за всех плачу по счетам.

Но кто-то ведь должен? Может, для того граф Ланге и завел трех детей, чтобы на все долги хватило?

– Только вот в чем загвоздка, – почти беззвучно, одними губами договорила я, когда лифт начал подъем. – Ему не станет. Думаю, отцу вообще все равно. П-приехали…

Двери распахнулись, выпустив нас на свежий воздух. Над крышей синело небо, рваная дымка облаков затягивала бледный диск луны. Казалось, вот-вот начнет светать. И солнечными лучами утро вырежет память о мрачной ночи.

Эрик захлебнулся ветром и подошел к краю помоста. Погладил сестру по волосам, взвыл глухо.

Застывшая в его ладонях, Эвер казалась необычайно хрупкой, уязвимой и прекрасной. Чистой, никому не желавшей зла, лишь защищавшей свое.

– Вот что будет, если полукровки обнажат клыки… Я вам говорила, что пострадают невинные, а вы насмехались над моей глупостью и безвольностью, – произнесла я, вконец охрипнув от беззвучных воплей.

– Эвер оказалась в числе пострадавших лишь потому, что согласилась играть по правилам. Примирилась с новой реальностью, – едко процедил Эрик.

– Она делала это ради вас. Выплачивала ваши долги.

– Всегда кто-то должен платить, – угрюмо прошипел вампир. – Я дал Эвер слово, что отомщу за ее боль.

– Отомстите, – спокойно согласилась я. – Вы не человек, и слово для вас не пустой звук.

Отчего-то его боль, чувствующаяся на расстоянии, и меня выворачивала наизнанку. Словно мы в какой-то момент сроднились, срослись, и мучительный ток перебегал из одного тела в другое. Слишком сильные эмоции, они потрясали разум.

Но несмотря на острое, болезненное единение, мы вернулись к тому, с чего начали. К истокам непримиримой вражды. Нас снова разделяла пропасть. Неистовая река, напитанная ненавистью, обидами и предрассудками. Потерями и страданиями, за которые кто-то должен ответить.

Я вновь лицезрела перед собой монстра, Эрик же видел во мне лишь средство отмщения. Парижскую куклу, которую он с истинно вампирским хладнокровием пустит в расход. И мускул не дрогнет.

Или все-таки дрогнет? Нет-нет, не стоит и помышлять, что в древнем чудище осталась человечность. Способность привязываться и любить.

– Сейчас я для вас очень опасен, леди Честер… Опаснее чем когда-либо, – Валенвайд тяжело дышал, выбирая удобный приступ для прыжка в черноту. – Эвер права: в последнее время мне паршиво дается самоконтроль.

– Я заметила, – проронила я и потерла обгрызенное плечо.

– Я очень близок к бездне. К дну, с которого зачерпывается лишь мрак. Один шаг – и сорвусь безвозвратно, – бормотал Эрик, чернея лицом. Его щеки заплело багровыми венами, кожа побелела, а волосы приподнялись у корней. – Вот тогда вы увидите настоящее чудовище. Зверя. Вряд ли вы сможете убежать, ягодка… Но попытаться стоит. Внизу полно стражи, вас защитят. Не ждите моего возвращения.

Сама от себя не ожидая, я робко протянула руку и коснулась его судорожно сжатого кулака. Загнанный взгляд – дикий взгляд существа, отравленного болью, – переметнулся ко мне. К губам, к глазам, к скулам.

– Я не побегу, – сглотнула, сжимаясь от рухнувшей на меня дикости. Ярости. Страха потери.

Эрик ничего не ответил. Поджал губы, дернул челюстью и, примостив Эвер на груди, прыгнул в столичную ночь.

А я осталась на крыше. Одна, замерзшая на ветру, израненная и измотанная… Потому что летать Честеры не умеют. Только падать и расшибаться о горькую действительность.