Общество забытых мучеников - Рид Анви

Джосайя увидел недовольные лица.

— Только так я могу гарантировать вам безопасность. Помните, о чем мы говорили в главном зале? — Он выдержал паузу. — Поэтому я заранее благодарю вас за сотрудничество.

— Ты все еще думаешь, что мы сможем проскользнуть в трапезную? — съехидничала Эбель.

— Я думаю, для тебя, Барнс, это не проблема.

Реджис открыл тетрадь и приготовился писать.

— Давайте вспомним язык Древней Греции и переведем слово «симболона». Кто осмелится высказать свои предположения?

Эбель знала ответ, не зря же она провела десяток бессонных ночей в библиотеке собора. Изучение мертвых языков не приносило удовольствия, но приносило пользу. Надо было выбрать, что для нее важнее — сон или поиск убийцы. И выбор, очевидно, пал на второе.

— Что-то связанное с табличкой? М-м-м… — задумалась Элеонор. — Может, табличка из глины?

— Верно, — похвалил студентку Джосайя. — В Древней Греции был изобретен интересный метод шифрования. Греки брали симболону [5], как вы сказали, глиняную табличку, и записывали на ней важную информацию. Тайное послание. Чужой секрет. Разбивали ее, а осколки прятали в разных местах. И, логично, чтобы узнать, что же было там написано, нужно было их все найти и собрать. И да, криптографы до сих пор пользуются этим методом. Он, надо сказать, весьма эффективный. Поэтому тема нашего занятия, — Джосайя указал на доску, — сегментированный шифр.

— Интересно. — Реджис прищурился, задумавшись. — Может, трупы учеников — это этот шифр? Он убивает их и прячет, как куски одного пазла.

— Тебе лучше знать. — Эбель решила пошутить. — Ноа все еще считает тебя убийцей. Вот и расскажи ему потом о своем тайном замысле.

— Этой ночью Ноа храпел [6], как торнадо Джорджия. Сомневаюсь, что он бы так крепко спал, зная, что слева от него лежит убийца.

Джосайя опять постучал по столу, привлекая внимание студентов.

— Сегодня утром я написал на листе бумаги одно слово, порвал его и спрятал в кабинете. Вам нужно найти все части и соединить.

Студенты поначалу ленились рыскать среди пыльных полок, рыться в стопках книг на полу, открывать скрипучие ящики, залезать за шкафы, заглядывать под ковер, но в итоге увлеклись процессом настолько, что Джосайя еле остановил Колма с Ширукой, которые пытались отодрать одну из досок в полу.

— Эбель. — Кэруэл подошел к ее парте.

Пока все были заняты делом, Эбель пыталась уснуть. Она потеряла всякий интерес к урокам шифрологии и к профессору, который возомнил себя самым умным.

— Эй. — Он положил ладонь ей на плечо, но Эбель тут же смахнула ее. — Ты в обиде на меня, знаю…

— Никаких обид. — Эбель нехотя подняла голову и, смерив Джосайю взглядом, облокотилась на спинку стула.

Реджис, стоявший у полок с книгами, посмотрел в их сторону. По коже Эбель пробежали мурашки.

— Что вчера произошло в трапезной? Я знаю, ты разгадала последнее послание.

— Не разгадала.

— Не ври мне, Эбель. — Джосайя сел на край парты. — Я тебе не враг.

— Не враг, — усмехнулась Эбель, — а предатель. Мама меня учила, что с плохими дядями лучше не разговаривать.

— Эбель…

— Вернитесь за свой стол, мистер Кэруэл. — Эбель говорила серьезно. — А то студенты не так поймут.

— Я не дам вам продолжить расследование. — Джосайя спрыгнул на пол и выпрямил спину. — Я обещал защитить тебя, и я это сделаю.

— Удачи.

Он цокнул языком и, помотав головой, вернулся к доске. Реджис проследил за ним взглядом и, выудив клок бумаги из старой книги, вернулся к Эбель.

— Надеюсь, вы только что договорились о том, что этой ночью он прикроет наши задницы?

— Нет, Реджис. — Эбель положила голову на руки. — Этой ночью наши задницы прикрывать будет некому.

— Итак, получилось собрать все сегменты шифра?

— Ага, — ответил кто-то за всех. — Один у Реджиса, второй у меня, третий у… Колма? Да, у него. И четвертый нашли девочки в раме картины.

— Тогда давайте соберем все детали вместе и узнаем, что же получилось.

Эбель погружалась в сон и уже плохо слышала, о чем там болтали юные криптографы. Какой-то Эней, какой-то там диск, линейка, нитки… И монотонный бубнеж профессора, погрузившегося в историю Древней Греции.

День прошел быстро. Погода была переменчивой: яркое солнце то и дело заволакивали тучи. Эбель любила ноябрь больше других осенних месяцев. В Санди в это время устраивали городские фестивали и вечеринки под открытым небом где-то в Берлоу Ридж. Деревья в лесах с каждым днем оголялись все сильнее, сбрасывая последние листья, прикрывавшие их наготу. Изогнутые стволы и тонкие ветви изящно покачивались на холодном ветру, расступаясь перед гостями и открывая им вид на ночное небо. Под треск костра на берегу озера, под тихую музыку, играющую из открытой машины, жители города Санди ложились на пледы и любовались звездами. Натягивали между ветками гирлянды, поджаривали зефир на огне и кутались в вязаные шарфы, прощаясь с осенью. С дождями. С улетающими в теплые края птицами. С желтыми листьями и последними согревающими лучами солнца. Они встречали ночь. И ясное, кристально чистое, сверкающее сотнями бриллиантов небо показывало им свой фильм. Созвездия, Млечный Путь, луну и мелькающие кометы. Эбель помнила каждую из них. И каждое желание, которое загадывала вместе с отцом. Она помнила шум воды, стрекотню сверчков, треск поленьев и теплые руки папы. Его голос и рассказы о Малом Псе и Альдебаране — созвездиях и звездах, которые появлялись в начале ноября. Они смотрели на небо всю ночь, а под утро, кутаясь в спальные мешки, засыпали в палатках.

Да. Эбель никогда не перестанет любить ноябрь. Как и отца, который теперь стал одной из самых ярких звезд в этом небе.

После четвертой пары, когда спина затекла и заныла, а задница превратилась в доску, студентов накормили и выпустили из кабинета.

— Через полчаса я пойду на кладбище с теми, кто хочет проститься с Нейтаном, — предупредил всех профессор Кэруэл. — Поэтому не опаздывайте. Ужин подадут в семь вечера. Спальное крыло девочек сегодня патрулирует мисс Моретти, мальчиков — мистер Чампи. Я вместе с другими профессорами дежурю в коридорах.

— Я хочу быть добровольцем! — выкрикнул Колм. — Ну, на патрулирование.

— Ты «Голодных игр» перечитал? — подколола его Рейчел.

— Спасибо за ваш энтузиазм, мистер Шайн, мы внесем вас в график дежурств. Профессор Льюис как раз дежурит в одиночку…

— Хотя, знаете, — Колм испуганно зачесал голову, — появились дела, простите. Не смогу помочь.

Никто не хотел дежурить с брюзгой математиком Аланом Льюисом. Это было бы не патрулирование, а бесконечно долгая пытка. Проверка домашнего задания или лекция про производные неявной и параметрически заданной функции.

— Хорошо, — усмехнулся Джосайя. — Тогда я даю вам время подумать до завтра и буду ждать список тех, кто готов на ночные дежурства. Мы составим график и выдадим его вам. А пока… — Он раскинул руки, разрешая студентам разойтись по комнатам, — отдыхайте.

Соль вернулась в комнату чуть позже обычного. Ее задержало бурное обсуждение с мисс Блейк русского писателя Достоевского. Соль любила пары по литературе — дай ей волю, сидела бы там до самого вечера. Спорила с профессором и доказывала бы, что в «Преступлении и наказании» главный герой утрачивает нравственные ориентиры и опустошает душу из-за обстоятельств извне, а не потому, что его так достала какая-то там бабка. Интересно, считала ли Соль так же, когда грозилась прибить достающего ее Ноа?

— День был сумбурным. — Соль плюхнулась на кровать. — Я так вымоталась… Сидеть шесть часов в одной позе, оказывается, утомительно не меньше, чем бегать все эти шесть часов вокруг собора.

Она вытянула ноги, щелкнула голеностопом и, распрямив плечи, хрустнула и шеей. Глубоко вздохнула и улыбнулась, глядя на Эбель, которая зажгла ее любимую свечу. Соль собирала воск с канделябров, топила и заливала в пустую банку, смешивая со своими ароматическими маслами. Эбель уже привыкла к запаху корицы в комнате и, стыдно признать, скучала по нему, когда очередная свеча заканчивалась.