Золотые колдуны - Джентл Мэри

Никто ничего не ответил. Ответ был нам известен. Я спросила себя, как давно уже пьет Бэрретт. Его лицо налилось кровью.

— Все, — театрально сказал он. — Каждую. Значит, мы летаем, исследуем, торгуем, налаживаем связи и создаем альянсы…

— Джон, ради бога, замолчи, — сказал Адаир.

— …но миров слишком много, а нас слишком мало. У нас недостаточно ресурсов. Через двадцать лет все распадется. И, скажу вам, наступит абсолютный кровавый хаос.

Когда он стоял недалеко от меня, в нос мне ударял запах алкоголя и пота.

— Вы можете что-нибудь сделать для него? — спросила я Адаира, когда Бэрретт ушел.

Он покачал головой.

— Нам надо отправляться домой. Ему нужно. Он слишком долго там не был и у него здесь было слишком много времени для размышлений.

Я отправилась обратно на холм Малк'ис.

Было почти темно в полдень следующего дня, и колокольный звон звучал приглушенно из-за барабанящего дождя. Я накинула капюшон своего толстого плаща на голову и все же влажный и холодный ветер с моря пробирал меня до костей. Ниже коленей дождь промочил у меня штанины. Подо мной лениво двигалось мощное, холодное тело кобылы-мархац, ее копыта глухо стучали по камням мостовой. Позади меня на кобыле-скурраи ехал Марик.

Как и все прочие здания, казармы были обращены к окружающему миру белыми стенами и решетками. Марик поговорил с караульными, и решетки были подняты. Внутри все выглядело, как в небольшой деревне; там имелось все соответствующее — хлев, кузница, столовые, спальные бараки, причем все было обращено фасадом к вымощенной центральной площади.

Дамари-На-Холме находилось в противоположном конце, это был форт в форте, имевший каменные стены, контуры которых расплывались там, где их не сделал совсем невидимыми туман. Марик привстал на спине скурраи и потянул за шнурок звонка. Ворота открыла сама Рурик.

— Входите, — сказала она, но не с обычным поклоном, а с редким на Орте рукопожатием. — Как видите, у нас гости. Это кстати, что вы прибыли сейчас; никто вне этих стен не узнает вас.

Марик повел животных в хлев, а я последовала за Рурик через выгнутый аркой вход на Дамари-На-Холме.

Пожилой л'ри-ан принял у меня плащ, а Рурик подождала, пока я вытирала лицо и руки платком. В помещениях здесь были высокие арочные потолки, выложенные из камня, которые не были оштукатурены. Стены были завешены плотными, вышитыми шторами из хирит-гойеновой ткани. Пол был выложен каменными плитами с прожилками, на которых лежали шкуры. Хотя был только еще полдень, зажжены были масляные лампы тонкой работы, рассеивавшие создаваемый дождем сумрак.

Ортеанка открыла одну дверь, которая вела в небольшую комнату. В камине горел огонь, недалеко стоял накрытый стол. Когда мы вошли, трое или четверо людей, стоявших у окна, повернулись к нам лицом.

Халтерн приветствовал меня поклоном, зато превосходно одетый молодой ортеанец поздоровался со мной дружеским рукопожатием. Мне потребовалось лишь мгновение, чтобы узнать его.

— Кристи, я рад вас видеть.

В последний раз я видела его босым и без рубашки, когда он кричал, давая указания портовому ловману. Сейчас он был в одежде голубого цвета из хирит-гойена, в мягких сапогах, а на поясе в украшенных золотом ножнах висели мечи «харур».

— Мне очень приятно снова вас видеть, Герен.

Он был таким, как всегда: с желтого цвета гривой и открытым лицом.

— Халтерна вы, конечно, знаете, — продолжала Рурик. — Вот это — Эйлен Бродин н'ри н'сут Хараин из Пейр-Дадени.

Бродин был ортеанцем лет сорока с язвительным лицом, напоминавшим голову сокола, и темной кожей, характерной для жителей юга Пейр-Дадени. Его каштановая, заплетенная грива доставала до середины спины, на которой в его одежде был вырез в соответствии с модой этой западной провинции. Ногти на его правой руке не были острижены.

— Т'ан Кристи. — Он небрежно поклонился.

Рурик извинилась и вышла. Когда Герен начал говорить с Бродином, ко мне подошел Халтерн.

— Я слышал, что СуБаннасен покидает город, — задумчиво сказал он.

— Вот как?

— Она разнесет новость о том, что вы собираетесь ехать… Так что теперь нельзя предотвратить разговоры об этом событии, даже если попытаться использовать все средства.

Снова пришла Рурик, она привела с собой двух новых человек. Женщину в плаще, которую я тотчас узнала, когда она скинула капюшон.

— Т'Ан Сутаи-Телестре. — Халтерн поклонился, Бродин и Герен сделали это вслед за ним.

— Достаточно называть меня Далзиэлле, пока тут присутствуют чужие уши, — сказала Корона.

Рядом с нею стоял босой пожилой мужчина, он был одет в коричневый отрез сукна, которым обмотал себя вокруг талии и перекинул через плечо. Под его похожей на змеиную кожей выделялись очертания мышц и сухожилий.

Его невозможно было спутать с человеком-землянином: на его шоколадного цвета коже выделялись парные грудные соски цвета бронзы, а сбритая грива была видна как темное V-образное пятно между лопаток. Его забрызганные грязью ноги были сильно выпуклыми, имели по шесть пальцев с похожими на когти ногтями.

— Линн де Лайл Кристи.

Его голос был полнозвучным. Рука с острыми ногтями коснулась моей руки. Он направил на меня неподвижный взгляд своих глаз, имевших вид холодной воды.

— Это Говорящий с землей Тирзаэл, — деловито сказала Рурик.

Существуют два титула, присваиваемые церковью: хранители Источника, которых можно было бы назвать дьячками Теократических Домов, и Говорящие с землей, которые являются странниками и советниками, студентами, мистиками и выполняют множество других функций, о которых мы до сих пор имеем лишь очень поверхностные представления.

— Я думаю, мы в надежном месте, — сказала Сутафиори и села за столик рядом с огнем. Она сняла свой плащ и повесила его на спинку резного стула. — Кристи, садитесь рядом со мной. Рурик, нам всем придется помирать от голода?

— Нет, Т'Ан.

Она и старик, снимавший с меня плащ, подавали на стол пищу. Из этого я поняла, что они отослали прочих л'ри-анов.

В воздухе почти ощутимо висела какая-то интрига. Корона, главнокомандующая армии, посол Короны, представители Пейр-Дадени и церкви и, кроме того, один из наиболее состоятельных судовладельцев… Я подумала, что это и есть ядро той партии, что выступает за связи с Землей.

— Это общество вам не кажется слишком театральным? — Сутафиори улыбнулась мне. — Мне тоже. Но для Т'Ан Сутаи-Телестре всегда полезно присутствовать по определенному поводу.

— Тогда мне позволено говорить об этой встрече? — Бродин наклонился вперед. У него было выражение лица человека, которому ударяет в нос неприятный запах.

— Не слишком подробно, но если бы о том узнал мой кузен в Ширия-Шенине, мне было бы нечего возразить против этого. — Еле слышно лишь для меня она добавила: — у Бродина при дворе Канты Андрете такое же положение, как у Халтерна при моем, что главным образом означает, что у обоих глаза и уши должны быть там, где они нужны более всего.

На колосниковой решетке шипел огонь, а в полуоткрытое окно проникал запах дождя.

Это был обед в ортеанском стиле, когда на стол подаются большие блюда и каждому гостю предоставлена возможность самому брать с них пищу, пользуясь своими собственными столовыми ножами. Это не так легко, как можно было бы подумать — есть, вооружившись только одним ножом, но я сочла разумным попробовать и при этом не осрамилась.

Беседа за столом носила поверхностный характер, но после того как были поданы вино и чай, я постепенно поняла, какого рода инквизиции я была предоставлена.

Сначала Тирзаэл и Сутафиори задавали мне вопросы, цель которых, очевидно, состояла в том, чтобы узнать все, что возможно, о Земле и Доминионе. Им, должно быть, стали известны некоторые факты от ксеногруппы, как я понимала, и они хотели получить их подтверждение. Поэтому я старалась давать как можно более простые ответы.

Сутафиори откинулась назад, вращая своей шестипалой рукой покрытый глазурью бокал.