Вокзал потерянных снов - Мьевиль Чайна

Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 161

Он визжал от страшных мук под новыми залпами огнеметов и кислотного насоса. Он вслепую бросился на атакующих.

Пятый охранник вонзил в него стрелы темной энергии, она рассеялась по поверхности, опаляя без жара. Тварь снова завизжала, но не остановилась. Выглядела она страшно: настоящий шквал огня, кислотных брызг и переломанных костей.

Пятеро переделанных отступили перед обезумевшим чудовищем, выскочили следом за Попурри в коридор. Трескучий погребальный костер ударился в стену, поджег ее. Мельтешили конечности – тварь пыталась найти выход.

Наконец ей это удалось, она прорвалась в коридор, но и там трещал огонь, летели брызги кислоты и электромагические стрелы.

Несколько долгих секунд Дерхан, Ягарек и Айзек оцепенело смотрели в дверной проем. Скрывшаяся там тварь верещала, наполняя коридор жаром, освещая его сполохами.

Потом Айзек моргнул и посмотрел на Лин, которую держал в объятиях. Она была в глубоком обмороке. Он покачал ее и зашептал:

– Лин, мы уходим...

Ягарек быстро подошел к окну и посмотрел на улицу, лежащую пятью этажами ниже. Возле окна к стене лепился невысокий кирпичный столб – дымоход. Рядом уходила вниз кривая водосточная труба. Гаруда вскочил на подоконник и потянулся к трубе, подергал на пробу. Выдержит.

– Айзек, неси ее сюда, – велела Дерхан.

Айзек поднял Лин – до чего же легкая, в чем только душа держится! – и быстро пошел к окну. Он не сводил глаз с нее, и вдруг на его лице появилась экстатическая улыбка. Айзек закусил нижнюю губу и заплакал.

Снаружи, в коридоре, слабо пищал мотылек.

– Ди, смотри! – прошептал Айзек. У Лин беспорядочно дергались руки. – Она говорит! Она поправится!

Дерхан вгляделась, пытаясь расшифровать жесты.

Айзек напряженно наблюдал, качая головой.

– Она без сознания, это просто случайный набор слов. Но – это слова! Мы прибыли вовремя...

Обрадованная донельзя, Дерхан улыбнулась, крепко поцеловала Айзека в щеку, ласково погладила Лин по разбитому скарабею.

– Надо вынести ее, – тихо сказала она.

Айзек выглянул в окно, из которого уже вылез Ягарек. Гаруда был в нескольких футах, держался за узкий кирпичный выступ.

– Давай ее мне и лезь сам, – дернул вверх головой Ягарек.

Восточный край длинного ската крыши над террасой здания Попурри упирался в дом, стоявший на противоположной стороне улицы. Улица эта шла на юг, и высота ее зданий постепенно снижалась в этом направлении. А вокруг раскинулись крыши Костяного города, вознесенный над землей искусственный ландшафт, шиферная мозаика над опасными улицами. Смыкающиеся кровли уходили во тьму на мили, от Ребер до холма Мог и дальше.

А последний мотылек, заживо пожираемый огнем и кислотой, расстрелянный зарядами таинственной энергии, до сих пор был жив. Удивительно крепким было это существо. И обладало способностью исцеляться с ужасающей быстротой.

Окажись он под открытым небом, подпрыгнул бы и раскинул израненные крылья и скрылся бы в небесах. Его бы не удержали ни боль, ни прожженные в хитине и шкуре громадные дыры. Кувыркаясь в облаках, он бы сбил огонь, очистился от кислоты.

А если бы выжила его семья, если бы он знал, что сможет вернуться к родичам, снова отправиться на охоту вместе с ними, он бы не так сильно перепугался. Если бы расправа с сестробратьями произошла не у него на глазах, мотылек не обезумел бы от гнева и страха и не забрался бы еще дальше в ловушку.

Но он был один. И, оказавшись среди кирпичных стен, в клаустрофобической тесноте, он распахнул крылья – но взлететь не смог. Со всех сторон на него набрасывалась убийственная, бесконечная боль. Выстрелы огнеметов следовали один за другим – слишком часто, не успеешь заживить раны.

Безумной шаровой молнией он пронесся по коридору конторы Попурри. До последнего своего мига размахивал конечностями с зазубренными когтями и шипами, пытался кого-нибудь поймать. Упал, чуть-чуть не добравшись до лестницы.

Попурри и переделанные, стоявшие на середине марша, смотрели на мотылька с ужасом. И молили богов, чтобы все на этом и кончилось, чтобы он не поднялся, не дополз до ступенек, не покатился на них огненным шаром.

Он и не пошевелился. Он был мертв.

Когда Попурри убедился в этом, он послал своих мужчин и женщин вниз, за мокрыми полотенцами и одеялами – пожар надо было ликвидировать в зародыше.

Огонь погасили за двадцать минут. Стропила и доски на чердаке растрескались и закоптились, на полу остались следы мотылька – широкие пятна обугленного дерева, вздувшаяся пузырями краска. Сам дымящийся труп мотылька лежал около лестницы – неузнаваемая груда плоти и кости. Жар скрутил мускулы хищника, придал им форму еще нелепее, чем была при его жизни.

– Гримнебулин и его сволочные приятели сбежали, – заключил Попурри. – Разыскать. Где бы ни прятались – найти! Выследить! Схватить! Что стоите? Действуйте!

Несложно было определить, каким путем они ускользнули – через окно на крышу. Впрочем, на крыше они могли выбрать почти любое направление. Люди Попурри, придя в замешательство, беспомощно переглядывались.

– А ну, шевелись, мразь переделанная! – взревел Попурри. – Поймать их, доставить ко мне!

Запуганные им люди, какты и водяной покинули чердачное логово, отправились на поиски. Они строили бессмысленные планы, они бегали в Эхову трясину и Ладмид, в Паутинное дерево и на холм Мог, и добрались до самой Худой стороны, побывали за рекой в Барсучьей топи, в Восточном Гидде, в Грисской пади, Темной стороне и Селитре.

Наверное, они тысячу раз пробегали мимо Айзека и его товарищей.

Но укромных местечек в Нью-Кробюзоне были не тысячи – сотни тысяч. Куда больше, чем людей, которые нуждались в укрытиях. У помощников Попурри не было ни малейшего шанса на успех.

В такие ночи, когда дождь и свет уличных фонарей размывает все контуры, город превращается в палимпсест клонящихся под ветром деревьев, звуков, древних руин, мглы, катакомб, жилых кварталов, гостиниц, пустырей, огней, кабаков и клоак. Город превращается в одно сплошное укрытие.

И помощники Попурри в страхе вернулись домой – с пустыми руками.

Попурри рвал и метал. А великолепная – но незавершенная – статуя ярила его еще больше. Переделанные обыскивали здание – вдруг да осталась какая-нибудь ниточка.

В крайней комнате на чердаке обнаружили милиционера, одиноко сидящего у стены. Он был в коме. На коленях у него лежало очень красивое стеклянное ружье. Рядом на полу были начерчены квадраты, под крестики-нолики.

Крестики выиграли. В три хода.

Мы бежим и прячемся. Как от охотника – вирмы. Но на этот раз нам легко и радостно. Мы знаем, что победили.

Айзек несет на руках Лин, только изредка, если дорога трудна, взваливает ее на плечо. Мы убегаем. Мы убегаем так, как будто мы – призраки. Настороженные и веселые. Труднопроходимая местность на востоке города нас не смущает. Мы перелезаем через низкие ограды и пересекаем узкие полосы двориков, неряшливые садики с яблонями-мутантами, чахлой ежевикой, сомнительного происхождения компостом, грязью и сломанными игрушками.

Иногда мрачным делается лицо Дерхан, и она что-то шепчет. Она думает об Андрее, но трудно раскаиваться этой ночью, пусть даже и есть в чем каяться. Да, это грустное обстоятельство, но под темным дождем, над городскими огнями, разнородными, как растения в садах, трудно не ловить взгляды друг друга, трудно не улыбаться или не каркать потихоньку от радости.

Мотыльков больше нет. Да, цена их смерти ужасно высока. Может быть, цена их смерти – это ад для нас. Но сегодня, добравшись до лачуги на крыше большого здания в Пинкоде, вдали от воздушных рельсов, чуть к северу от железной дороги и от грязи и убожества станции Темная вода, мы торжествуем.

Утренние газеты полны страшных пророчеств. «Скандал» и «Вестник» намекают, что будут приняты очень суровые меры.

Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 161