Страж империи (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович

Я тяжело вздохнул.

– Вы про ту древнюю бородатую легенду, что якобы где-то в таинственной «точке касания» лежат ответы на все вопросы? Сердце Зоны? Ха… Лист бумаги и карандаш есть?

Через мое плечо рука секретарши моментально протянула требуемое, и я принялся чертить схему местности.

– Смотрите, ваше величество. Вот монастырь с покосившейся башней. Вот так называемый «драгунский лагерь». Вот тут находится холм, известный под кодовым названием «третья вершина». Эти три точки образуют треугольник. Так вот, во все времена, как бы и куда зона не расширялась, как бы кто бы ее ни поджимал – с нашей ли стороны, с вашей ли – расчетный геометрический центр Зоны всегда лежал где-то в пределах этого треугольника. Считается, что мифическое сердце Зоны находится где-то там. Я, разумеется, никогда всерьез в эту байку не верил, но не проверить не мог. Примерно за неделю я пересек этот треугольник множество раз. И так, и сяк. Вдоль и поперек. И… нету там ни хрена.

– Как, совсем ничего? – как-то даже расстроился король.

– Ну как сказать… Там я повстречал всего одного одержимого, но он был невероятно древним и сильным. Носил рейтарские доспехи тех времен, когда Зона только появилась… Точнее, врос в них изнутри, а не носил. Он запускал гранитные обломки с такой скоростью, которой я никогда не видел у других одержимых… В общем, мы сутки охотились друг на друга, и в конце концов я его доконал, после чего целых три дня жил с очень приятным убеждением, что убил самого-самого главного из одержимых… Но позднее, уже недалеко от вашего Рубежа, мне встретился еще более сильный одержимый. И тогда я понял, что тот, в центре, был не главный и что центр – не Центр. А просто часть Зоны.

– И как ее тогда уничтожить, если Центр не существует?

– Никак, но я и не говорил об уничтожении. Я говорил о зачистке Зоны. Так уж повелось, что любые попытки покончить с Зоной делали ее сильнее, и вот почему: когда бравые герои умирают в зоне – их плоть достается эфириалам. Когда герои перед смертью убивают некоторое количество Порчи – для одержимых это не безвозвратная потеря. Статистически установлено, что тонну трупов одержимый способен превратить в пятьсот кило тварей. Каждая убитая тварь может быть восстановлена с относительно небольшими потерями массы. Вы убиваете тварь весом в тонну – одержимый впоследствии восстановит ее или сделает пару тварей по четыреста кило. То есть, если бравые герои потеряли десять человек, убив две твари по пять центнеров каждая – то урон Зоне не был нанесен вообще, она в выигрыше. Потому что из трупов людей и тварей одержимые слепят себе зверинца больше, чем на ту изначальную тонну, что у них была. Есть только один способ покончить с Зоной – зачистить ее. Зачистить, уничтожая или вывозя мертвую плоть. Когда в Зоне Сопряжения совсем не будет плоти, которую могут занять эфириалы – им только и останется, что странствовать там бесплотно и неосязаемо. Зона никуда не денется, но ей уже нечем будет потревожить нас за своими пределами. А с локальными зонами сопряжения и происками фанатиков-культистов мы научились справляться.

– Еще один вопрос на отвлеченную тему, – сказал человек, сидящий рядом с тем, который спрашивал о подданстве.

– Задавайте.

– Если вы – патриот и идеалист, для чего вам пытаться создать новое подразделение здесь? Почему не дома? Там у вас был бы огромный авторитет, не так ли?

– Увы, этого недостаточно. Для того чтобы появились новые бойцы моего уровня, нужны рекруты с даром магии, равным тому, что был у меня. В Аркадии дела сейчас обстоят очень печально, там мне даже тройки с четверками не светят. Я уже молчу о том, что Аркадия при втрое меньших размерах имеет такую же протяженность границы с Зоной, как и Сиберия, что очень плохо сказывается на финансовых возможностях страны. Беда в том, что дома создать СТО нового образца нет не то, что финансовой возможности – ее нет в силу специфики социума. Там другие порядки и другие маги, давно ставшие обузой для народа. Они не пойдут в СТО. А у вас, как заверил меня граф Сабуров, иная идеология. Что не получится дома – может быть, получится тут.

Тут у короля в кармане тихо что-то зазвенело.

– Мне тут напомнили про расписание, – сказал он. – Думаю, мы кое-что прояснили для себя, позднее продолжим. Ожидаю вас всех увидеть на фуршете через несколько минут, спасибо, что пришли, господа.

Покинув кабинет, я ожидал упреков от министра, но тот лишь обронил, что могло быть и хуже. Ну и ладно, если король не клинический идиот – сделает правильные выводы.

Выйдя в общий зал, мы с графом Сабуровым сразу разошлись: он пошел решать какие-то вопросы, а мне чем тут заняться?

И тут возле меня появился свартальв.

– Есть минутка, чтобы поговорить о рабах и цепях? – улыбнулся он.

– Валяйте, – согласился я. – Где там, по-вашему, я на вас возвел напраслину?

Он улыбнулся шире:

– Ваши слова о том, что Зона сделает то, чего не смогли мы – напраслина и есть. Мы смогли, вот в чем дело.

– Ну-ну.

– Ага. Вы, люди, думаете, что мы прекратили попытки поработить вас из-за вашего отчаянного сопротивления.

– А это не так? – приподнял бровь я.

– Нет, конечно же. Мы пытались надеть на вас цепи по глупости, не понимая, что вы сами сделали все за нас. А затем осознали, что ломимся в открытую и оставленную без охраны дверь. – Он сунул руку в карман и принялся звенеть мелкими монетами: – Слышите? Это и есть ваши цепи. Которые вы надели сами на себя еще до того, как наши миры слились в одно целое. Если б мы понимали принцип денег изначально – не было бы никакого «Темного потопа». Он на самом деле был совершенно не нужен.

– У вас нет денег? – удивился я.

– Нету. Ни денег, ни меновой торговли.

– Занятно… И как тогда у вас все устроено?

– Вам будет сложно это понять. Так же сложно, как нам – понять принцип денежных взаимоотношений.

– Что ж, лучше поздно, чем никогда. И если вам приятно думать, что, приняв наши правила игры и включившись в рыночные взаимоотношения, вы нас поработили – думайте так, нам не жалко. Хотя тут скорее обратная ситуация.

Свартальв снова улыбнулся.

– Взгляните на это с точки зрения свартальва. Вот я, вот потенциальные рабы. Я трачу некую толику магических сил на создание огненных шаров, которыми запугиваю рабов и уничтожаю самых упрямых. И они начинают трудиться согласно моей воле и замыслу. Так мы пытались сделать раньше. А как сейчас? Я трачу некую толику магической силы. Для меня непринципиально, на заклинание разрушения или исцеления. Но за исцеление вы даете мне деньги, а за деньги я получаю все то, что раньше получал от рабов. – Он продемонстрировал мне свои часы – солидные, неброские, но весьма качественные: – вот. Сделано людьми. Мой пиджак, мои туфли – сделано людьми. Специально для меня, по моей мерке. На обед я кушаю еду, добытую людьми и приготовленную людьми, сидя в доме, построенном людьми, за столом, сделанном людьми. Вы делаете для нас автомобили, хитрые электронные штуки, которые почти как магия, но без магии, и вообще все, что в состоянии сделать лишенный дара раб. Таким образом, оба варианта начинаются одинаково, с применения мною моего дара и мастерства, и заканчиваются одинаково: получением мною всех благ, которые мне нужны. И разница только в том, что во втором случае вы не сопротивляетесь, а наоборот, стремитесь угодить. И это настолько удобно, что мы уже подумываем, как бы ввести у себя деньги для наших рабов, захваченных в былые времена. – Он достал из кармана блестящий четвертак и продемонстрировал его мне: – Вот. Вы называете это материальной ценностью. Мы называем это вашими цепями, с помощью которых полностью управляем вами и повелеваем. Но мы оба понимаем, что суть вещи или явления никак не меняется от названия, верно?

После разговора с ним у меня осталось легкое чувство досады. Говорят, правда у каждого своя, и надо признать, что правда свартальва слегка меня задела. С другой стороны, аргументация у него вполне себе рациональная. Увы и ах, свартальвы – изначальные носители магического дара, они маги все до единого, и при их продолжительности жизни владеют мастерством, людям недоступным. Именно поэтому самые дорогие целители – длинноухие, а самые крутые волшебные штуки покупаются либо у светлых, либо у темных. И в этом нет ничего плохого – рыночные взаимоотношения как они есть, в том неизменном виде, в каком они были у нас задолго до появления в нашем мире длинноухих. Мы отстояли свою свободу и вынудили темных играть по нашим правилам, да и светлых тоже. Если они называют это «порабощением» – и пускай себе. Правда у каждого своя, и они тоже имеют полное право на свою собственную правду, такую, какая им нравится.