Душа осени - Горшкова Яна Александровна "Sidha"

- Ты совершила такое? Почему? Как?

- Ты действительно хочешь знать?

- Нет... наверное. Не хочу. Но я должен услышать. А ты? Хочешь рассказать?

- Нет. Но я должна, - она так и не обернулась.

Лиэ смотрел на ее спину, прямую, застывшую, словно натянутый лук за мгновение до выстрела. Спина не дрогнула, и голос не дрогнул тоже, когда она начала рассказывать.

Рассказ Киирт'аэн.

- ...Обычаи и верования. Моя семья несколько столетий следует им... и не только моя семья. Молодых сводят, как скотину, подбирают пару. У меня нет ни братьев, ни сестер, потому что ребенок жизни может быть только один. Следующий - уже ребенок жертвы...

Жертва... Лучшая жертва - женщина на восьмой луне беременности и ее плод. Ее кладут на алтарь, разрезают живот, но не достают дитя. Они умирают там, сами, долго, так долго...

Столетиями Толкователи похищают беременных женщин и убивают их так. Это и есть источник долголетия и молодости, эта жертва и эликсиры, которые они делают из последа и плода... Награда за жертву.

Они говорили: твой ребенок - дитя жизни. Говорили, это честь - позволение родить.

Пленниц держат в специальной тюрьме, в подвалах храма. Человеческие женщины, гоблинские, даже гномские! Оборотни... Только эльфиек нет - этих убивают сразу. Они - особая жертва, да и не удержать бы их было до нужного срока...

Мы, жрицы, должны были следить за жертвами, кормить их, ухаживать... лгать им. Вот почему нас учат целительству... магии...

Однажды я поняла, что не могу больше. Должно быть, я слишком ослабила щиты, и Толкователь прочел меня, мои мысли. Я надумала бежать, но решиться было сложно. За нами тоже следили, никто не доверял нам, конечно... И сразу же, как только я решилась, Толкователи сказали, что мне позволено продолжить свой род. Мне подобрали пару, и я понесла. Ребенок жизни, так они говорили... Только почти в конце я поняла, что меня обманули. Я прочла их, я сумела... Я была уже жертвой, не жрицей больше. Смерть тела на алтаре, муки души в посмертии.

Я сбежала. Я выскользнула у них из-под носа... но Толкователи успели зацепить меня теми чарами, что ты разрушил сегодня.

Я убегала, заметала следы. Я скрывалась, я скиталась - и нигде не было мне приюта. Стояла зима, морозы были такие, что дыхание замерзало прямо в горле... Я забилась в какие-то руины на пустоши к востоку отсюда, у озера, словно зверь в нору...

Я родила сына там.

Сын... это был сын. Он родился до срока, в стылой каменной норе, но это был крепкий мальчик! Вот только кормить мне его было нечем. У меня не было молока, не было еды, не было сил, чтоб развести огонь... Потом я нашла силы... а они - нашли меня по огню.

Была метель. Я слышала их, совсем рядом, совсем близко. Он был крепким ребенком, он дожил бы до конца этой метели, до какого-нибудь селения, где я нашла бы пищу и тепло. Но они были уже так близко...

Яд у меня был - это все, что у меня было. Быстрый, милосердный яд - сон и смерть во сне. Я напоила его, моего сына, и выпила сама. Он был такой голодный, он выпил так много... Он уснул и умер у меня на руках. И я заснула тоже...

Сон был во всем подобен смерти; должно быть, подобен настолько, что они потеряли меня, не чувствовали уже моей жизни...

Нас не нашли. Они не нашли нас! Я проснулась... сама не знаю, почему так получилось, что я не умерла тогда... Я проснулась - а он нет.

А они не нашли меня тогда...

- Это убийство, - сказал Лиэ, - Но это не преступление. Я не считаю это преступлением, и никто не сочтет. Никто из винлэс не осудит тебя, Кирт. Ты нуждаешься в исцелении, а не в наказании. Но те, другие... Те, кто гнал беременную женщину, словно зверя... те, кто не дал тебе приюта зимой... кто вынудил тебя... Мы доберемся до этой секты, положим конец всему, что они творят. И с теми, кто стоит над этими ... Толкователями... мы побеседуем. Возможно, не я лично, такое - дело Хранителей, но я обещаю тебе, Кирт. На лике Гэлэас не должно быть таких язв. Слово сидхэ из Дома Вереска.

- Я все-таки не могу, - Кирт повернулась к нему, - не могу так сразу поверить, что это волнует кого-то так сильно...

- Убийство женщины карается смертью, - жестко сказал Лиэ. - Убийство женщины и ребенка - преступление вдвойне. Это наш закон.

- Но это касается лишь эльфов? При чем тут люди? Ах... я забыла...это, должно быть, оскорбляет тебя. Ты же считаешь, что это - твои земли...

- Да какая разница? Преступление против женщины и ребенка - это плевок в лицо Звездносияющей, нашей Праматери, Той, что родила всех - сидхэ, Созидателей-богов, людей, драконов, сиэ, гномов, даже гоблинов! Это - плевок в лицо всем нам, каждому из нас, каждому сидхэ. Клянусь Силами, при чем тут порода и форма ушей?!

- Тебя это касается?

- Касается. Иначе зачем бы я с тобой возился? Кстати, о возне. Если ты отдохнула и готова еще немного поработать...

- Да, конечно, - смертная почти мгновенно собралась и настроилась на нужный лад. Такая готовность говорила о многолетней дрессировке и порядком пугала.

- Начнем с первопричины. Царапина не должна выглядеть слишком свежей поутру.

Лиэ откинул волосы с лица и подставил щеку.

- Давай, бей.

Кирт приблизилась, примерилась, замахнулась.

Удара не получилось. Рука ее соскользнула, и, вместо того, чтоб оцарапать, она практически погладила Лиэ по лицу.

- Не могу, - виновато потупилась она. - Нет, не могу.

- Почему?

- Я... понимаешь, причинить боль, даже такую маленькую... я знаю, что должна, но - не могу.

- Тяжелый случай, - эльф вздохнул. - Что ж, бывает. А вообще-то славно, что у женщин на меня рука не поднимается. Целее буду. Ну, придется, значит, действовать самому.

Он взял ее руку, примерился и с силой полоснул ногтями по собственной щеке. От души полоснул, с неожиданной злостью, словно хотел этим самоистязанием перебить иное чувство - боль и отвращение истинного сидхэ, естественные в такой ситуации.

Кирт глухо вскрикнула.

Лиэ дернул щекой.

- О... я причинил боль тебе? Извини, не хотел.

- Нет... - жрица отняла руку и посмотрела на свои окровавленные пальцы. Рука дрожала.

Царапины получились что надо, глубокие, качественные. Ногти были отменной остроты.

Лиэ почувствовал, как теплая струйка стекает со щеки на шею.

- Хорошо, что рубашку снял, - пробормотал он.

Кирт коснулась его щеки кончиками пальцев, осторожно и нежно.

- Красная...- прошептала она. - Она красная...

- Конечно, красная, - сидхэ встал, - Какая же еще? Надо бы найти теперь, чем вытереть это... кровопролитие... или кровопускание?

- Как странно... - Киирт'аэн словно не слышала. - У тебя тоже красная кровь.

- А ты думала, что она зеленая? Или голубая? - эльф фыркнул, занятый поисками какой-нибудь ненужной тряпицы. - У всех живых существ кровь красная и горячая, даже у оборотней-сиэ и гоблинов. За драконов, впрочем, не скажу... Что тебя так удивило? Не так уж сильно мы отличаемся друг от друга, Кирт. По правде, почти совсем не отличаемся... Ага, нашел. Теперь надо промыть.

- Я помогу, - Кирт отобрала у него тряпку и огляделась в поисках какой-нибудь плошки. Нашла кувшин, обернулась. - Пойдем. Я полью тебе на руки.

Сообща они смыли кровь и вернулись в комнату.

- Теперь - что?

- Теперь, - Лиэ устало потер шею, - еще чуть-чуть поколдуем - и спать. Последнее усилие, Кирт. Сможешь создать нужный фон? Побольше боли и страха, если можно. И покричи, когда я скажу.

Он вновь активировал свое заклятье: оплетавшие комнату невидимые нити стали наливаться светом. Кивнул ей и снова нырнул в транс. Кирт закричала. Она кричала громко и отчаянно, распространяя вокруг такие волны ужаса и боли, что любой сбежал бы от этого кошмара в полной уверенности, что тут происходит убийство под пыткой.