Алые нити прошлого - Голуб Елена Сергеевна

Представив себе «ладного» молодого человека лет эдак за пятьдесят, Гро чуть не прыснула со смеху, однако была польщена предложением, и потому, не желая обижать старика, ответила:

— Знаете, это было бы просто восхитительно, но, боюсь, мой собственный супруг вряд ли оценит, если я не вернусь домой до полудня. К тому же, сами понимаете, надо ещё развести девочек по домам…

— Понимаю-понимаю, — быстро закивал Квинси. — Супружеские обязанности порой бывают так обременительны, — и в третий раз старик подмигнул, очевидно, очерчивая некий сексуальный подтекст вокруг своих «шуток». Грослин это начинало раздражать. И чего это он такой заботливый?

Что же касалось Син и Минни, то они просто не знали, как разделить собственные эмоции — смех в них неуместно перемешивался с подозрительностью.

— Ну так что, вам точно больше ничего не нужно? — вдруг вежливо и совершенно серьёзно уточнил Квинси, очевидно считая, что пришло время заканчивать разговор.

— Да, у нас всё есть, ещё раз огромное вам спасибо за всё. — как можно более милым голосом произнесла Гро, втайне испытывая удовольствие от того, что старик наконец-то собрался убраться восвояси.

— Тогда мне не остаётся ничего другого, как пожелать вам всем Спокойной ночи, юные леди. — Квинси элегантно поклонился и сделал жест рукой в сторону холла.

— Если всё же я вам понадоблюсь — вы всегда знаете, где меня найти.

Мужчина медленно развернулся, намереваясь покинуть девушек.

— И вам также Спокойной ночи, — вежливо ответила Гро и захлопнула за ним дверь.

Квинси спускался по лестнице, про себя обдумывая всё, что успел заметить за то короткое время, что общался с сёстрами. «Её не одобрит супруг — Ха, как же! — думал он, — Кольца-то на пальчике не было — конечно, всегда можно обдурить полуслепого старика. Только вижу я всё гораздо лучше, чем они!».

Уолтер Квинси, разумеется, видел в новостях сюжет о трёх опасных преступницах, сбежавших чуть ли не с тюремного поезда, и был в курсе того, кого он у себя «приютил». Однако также хорошо, как он успел разглядеть лица девушек в маленьком плазменном телевизоре на стене холла, успел он и разобрать объявление (мелкими буквами) бегущей строки о том, какую сумму вознаграждения предлагает полиция штата за любую достоверную информацию об их местонахождении. Пятьдесят две тысячи долларов — солидный капитал. Уолтер как раз собирался обновить свою старую ферму на юге, да и ремонт его скромному, но чистенькому мотельчику тоже пришёлся бы весьма кстати.

Денег вечно не хватало, так что всё время приходилось выбирать: либо ферма, либо дело. А у Квинси не так много лет в запасе, чтобы ждать ещё более удобного случая. Что же касается сочувствия или жалости по отношению к девушкам… Уолтер был стар и прекрасно знал, что времена изменились, и притом довольно лихо. Преступники были всегда, преступность была различна на лица. Вспомнить хотя бы тех же «Бонни и Клайда». Кто знает, может об этой троице тоже потом когда-нибудь снимут кино. Тем более что, как он понял, настоящей убийцей была та маленькая брюнеточка в синем, а остальные две — неловкие соучастницы, страдающие, по-видимому, «за идею» чокнутой сестрицы.

Так или иначе, но по счетам приходится платить всем — рано или поздно, поэтому лучше не поддаваться эмоциям, а сделать правильный расчёт на будущее: они ему — никто, и он им, соответственно, ничего особо не должен. Так что… Пора заняться делом.

С этими мыслями Квинси подошёл к регистрационной стойке и открыл последнюю страницу учётной книги. Там, в самом нижнем левом углу корявым старческим почерком был нацарапан телефонный номер, который старик успел записать «с экрана». Под ним была всего одна строчка, представлявшая собой звание и фамилию того, кто мог бы ему, Квинси, помочь разрешить все стародавние финансовые проблемы. Надпись гласила: «Офицер Доналд Ромирез, старший детектив».

Глава 8 Опыты

Когда Мануэль предложил ей выпить чашку ароматного травяного чая, она быстро согласилась. Возможно, она думала, что в ней яд, и ей, таким образом, не придётся испытать адские муки на костре. Но, увы, яда там не было. Мануэль добавил в чай сильнодействующую смесь из рома и гашиша, нейтрализовав запах первого несложным химическим составом.

Пленница практически сразу потеряла сознание. Таким образом, в распоряжении инквизитора было целых шесть часов, чтобы провести первейший, однако весьма подробный осмотр её тела, и в особенности, кожных покровов. На них, кстати, он даже успел испытать кое-какие реактивы. Так, например, Мануэль выяснил, что эта кожа остаётся совершенно равнодушной к серной и соляной кислотам, а порезы, нанесённые ланцетом, тут же затягиваются, или, скорее, «расплавляются», учитывая строение данного эпителия. Однако при этом совершенно обычное, казалось бы, средство, призванное «отпугивать» нечистую силу — ветка рябины, оказывает на тело прямо противоположный эффект. Под воздействием рябины на коже мгновенно вскрывались все те порезы и ссадины, что священник наносил несколькими минутами ранее. Но ещё более поразительным было то, что тут же обнаруживались вообще все те раны, которые были нанесены подопытной когда-либо! Столь потрясающих эффектов Мануэль не видел никогда прежде в своей жизни, а потому в первые минуты даже позволял себе восхищённо повизгивать.

Так или иначе, но отведённого ему в тот раз времени вполне хватило, чтобы обстоятельно законспектировать все свои наблюдения, и тут же, на месте, зарисовать кое-какие из опытов. Теперь предстояло показать все записи Совету, после чего он надеялся получить право «на дальнейшее изучение образца», иными словами, добиться разрешения на полноценное вскрытие живого тела.

В тот день Мануэль верил, что он близок к своей цели как никогда: осталось перешагнуть последний — самый маленький порожек, и он сможет с абсолютной точностью установить источник этого «чёрного чуда». Его ждало грандиозное открытие, к которому он годами полз через унижения и непроходимое непонимание и невежество окружавших его собратьев. Но всё-таки он прорвался даже через обвинения в «ереси», и более того, сумел убедить самого Папу в необходимости эту самую «ересь» проверить! Если она подтвердится, выгода будет очевидна для всех: государство по-прежнему будет пребывать в «правильном» религиозном настроении, подпитанном страхом перед величием и могуществом богопреклонённых епископов.

А епископы получат именно то, чего и хотели — иллюзию сверхчеловеческой власти. Почему иллюзию? Да потому что то, что скрывается за ней, а именно, саму власть и возможность преодолевать законы божественного бытия — Диего Мануэль намеревался оставить себе и только себе, как наиболее достойному из всех возможных претендентов рода человеческого.

После инцидента с Альбертой, священник пообещал, что примет в отношении неё крайние меры ровно через три дня. Следовательно, документы на одобрение Совету следует подать сегодня же вечером. Решив про себя, что медлить дальше действительно не имеет никакого смысла, и лучше разрешить сей вопрос тотчас же, Мануэль вернулся в свои покои на верхних этажах усадьбы и приказал слуге подготовить верхнюю одежду для выхода. После того, как тёплая шерстяная сутана была вычищена, а обувь высушена (за пару часов до допроса священник ходил к соседу по делам), Мануэль решил зайти в свой кабинет, чтобы забрать тетрадь с записями о проведённых исследованиях. Её нужно было приложить в качестве научного доказательства к уже заранее написанной просьбе о разрешении продолжения серии опытов.

Заперев дверь изнутри, Мануэль подошёл к просторному деревянному комоду из тёмного дерева, в котором было несколько больших ящиков для бумаг, и пара маленьких для хранения разной канцелярской мелочи. Вынув из-за пояса привычную связку ключей, он подобрал тот, что подходил к верхнему ящику: в нём лежало основное прошение и небольшой листок с набросками «представительной» речи, которую ему предстояло произнести перед епископами прежде, чем он получит право подать свою просьбу.