Не будите Гаурдака - Багдерина Светлана Анатольевна

— Я уже осьмнадцать лет принцесса, мужчина, — сердито вздернула подбородок Эссельте. — И не надо мне здесь глазки строить. Тем более, страшные. Все вы, улады, такие. Бедную девушку, без отцовской любви и ласки оставшуюся, сироту практическую, всяк утеснить-обидеть норовит…

— Я не хотел тебя обижать, — внезапно для самого себя стушевался брат королевы.

— Извинения принимаются, — великодушно кивнула гвентянка. — Но хоть повидаться-то с папиком можно? Мое нежное девичье сердце разрывается на тысячу корпускул от горя и терзаний при одной лишь мысли о тех тяготах и невзгодах, которые приходится переносить моему бедному родителю в уладских застенках!

— Нет…

— Ну, не будьте таким парвеню моветон, как говорят в лучших домах Шантони, герцог, — наставительно погрозила пальчиком в белой кружевной перчатке прикусившему от неожиданности язык рыцарю невеста. — Что значит, неотесанным и бескультурным валенком. Бедная девица перлась в такую даль по первому вашему слову, пережила такой шторм, что теперь меня будет еще год мутить даже при виде стакана воды, а вы походя отказываете ей, то бишь, мне, в простых радостях семейной жизни!

— Я хотел сказать, Эссельте… если бы ты мне хоть слово вставить дала… что нет его здесь. Он заточен в моем замке близ Теймре.

— Так вот будьте любезны, расточите и привезите, — своенравно фыркнула принцесса и ткнула кулаком опешившего дядюшку промеж лопаток. — А до тех пор нам с вами, дорогуша, не о чем разговаривать. И пока мой драгоценный папенька не будет на свободе, жениться можете сами на себе! Сколько угодно! Пойдемте же, дядя Ри, не стойте, как пень в апрельский день, разинув рот!

И, обойдя окаменевшего на мгновение первого рыцаря короны, как не к месту поставленную тумбу на площади, гвентяне гордо двинулись пешим строем в сторону апатично расползшегося по невысокому холму над зеленой бухтой Бриггста.

— Сиххё тебя раздери, наглая девчонка!!! — яростно прорычал герцог, взмахнул над головой рукой, словно рубил кому-то голову (Кому — не будем тыкать пикой), и от ближайшего пакгауза сорвалась, подкатила и остановилась в вихре пыли и мелких камушков большая карета, запряженная четверкой лошадей.

— Это для вас, — сквозь зубы процедил Морхольт и, не дожидаясь, пока кучер соскочит с козел, рывком распахнул дверку со своим гербом и откинул лесенку.

Руку убрать он не успел.

Чем и воспользовалась принцесса.

Она вцепилась в нее неожиданно крепкой хваткой, оперлась и царственно взошла по ступенькам в душные, пахнущие пылью и нафталином внутренности экипажа.

— Благодарю вас, герцог. Оказывается, ваш политес может быть прямо пропорционален вашей относительной массе, — кокетливо проворковала гордая гвентянка загадочный комплимент из глубины полумрака.

Она элегантно, бочком расположилась на мягком бархатном диване и принялась деловито поправлять многочисленные юбки и подъюбники, не забывая при этом как бы невзначай демонстрировать застывшему у входа уладу изящную ножку в новеньком сапожке сорокового размера, цвета банановой карамели.

Лишенный временно словарного запаса, Морхольт скованно поклонился и хотел было последовать за суженой, но не тут-то было.

Не дожидаясь отдельного приглашения, вслед за госпожой энергичной, но неорганизованной гурьбой поперла свита.

Последней зашла горничная, неуклюже примостилась на самый край дивана и развела руками:

— О… местов сидячих больше нетути… Пардоньте, ваше морхольтство… Придется следующую подождать.

Опешивший Морхольт, казалось, готов был стоять на пристани около захваченной гвентскими оккупантами кареты до вечера, если бы из-за гордо выпяченной груди телохранителя на противоположном диванчике не высунулась скрытая непроницаемой вуалью голова и не проговорила укоризненно:

— Ну, так что? Мы сегодня куда-нибудь едем, о великий воин?

— Д-да? — с трудом выдавил Морхольт.

— Тогда дверь за собой закройте с той стороны, не откажите даме в милости.

Последние слова своенравной гвентянки и первые, но, скорее всего, далеко не последние, самого Морхольта, потонули в грохоте захлопываемой яростно дверцы.

Не дожидаясь ни указаний, ни переадресации потока морхольтова красноречия в свой адрес, сообразительный оруженосец улада уже подвел ему такого же могучего и черного, как сам хозяин, жеребца, и первый рыцарь королевства, скрежеща зубами и сверкая глазами, в мгновение ока оказался в седле.

— Пошел, дурак!.. — раздраженно рявкнул он кучеру, вытянувшему тонкую шею в боязливом ожидании сигнала, и длинный гибкий кнут моментально свистнул над спинами четверки, отправляя ее с места вскачь по короткой, но извилистой дороге, ведущей из порта в город.

Если брат королевы надеялся по дороге заглянуть за задернутые занавески экипажа, то его ждало полнейшее разочарование: Белый Свет еще не видел так тщательно и качественно задернутых занавесок.

А заглянуть за них, наверное, всё-таки стоило бы.

Из чистого любопытства.

Потому что внутри в полном разгаре шел военный совет опергруппы по освобождению Конначты.

Откинувшись на мягкую спинку набитого пружинами и конским волосом дивана и нервно барабаня пальцами по коленке, лицо временно исполняющее обязанности дочери гвентского короля увлеченно тарахтело, глуповато подхихикивая при каждом слове:

— …По-моему, я произвела на него впечатление!.. Вы выдели, как он на меня смотрел? А как не отдернул руку? А эта странная фраза — «Это для вас»?.. По-моему, он принадлежит к самому распространенному типу мужчин, которым нравятся только те женщины, что заставляют себя завоевывать. Сдается мне, наш брак может оказаться не такой уж и мучительной формальностью, как мы боялись. Как вы считаете, дядюшка Ри?

Эрл побагровел, Кириан сдавлено заржал в кулак, и был почти без заминки поддержан отрягом.

Горничная скроила ханжески-оскандаленную мину, но тотчас надула смехом щеки и, не выдержав, тоже расхохоталась.

— Ну, всё, хватит! Пока мы одни, лучше выходи из роли, Агафон! Значит, так. Во время личного общения сегодня вечером тебе предстоит…

Пыля и стреляя из-под колес осколками щебенки, карета в угрюмом сопровождении первого рыцаря Улада и его не менее веселой вооруженной до зубов свиты резво неслась в Бриггст. А из опущенных окон ее, полностью исключая возможность подслушивания, доносилось яростное дребезжание вдрызг расстроенного и вхлюп подмоченного банджо и разухабистый вокал Кириана Златоуста:

Покои, отведенные усталым путникам в замке графа бриггстского, оказались просторными, уютными и, самое главное, действительно покойными. Никто не нарушал тихого уединения гвентянской партии. Даже обычно любопытная прислуга, натаскав в безбрежную керамическую ванну (Настолько безбрежную, что Агафон не удержался от ставшего за два дня традиционным вопроса: «А здесь больше трехсот литров или меньше?») горячей воды для принцессиного омовения с дороги, и та с безмолвной целеустремленностью проворно удалилась, стоило лишь Олафу задать им пару нейтральных вопросов (А именно: «И чего это вы тут всем базаром вылупились? По шеям давно не получали?»).

Через два часа вся экспедиция была отмыта, отчищена, побрита, и собралась в общем зале у камина, над которым, сладко вытянув кисти, дремал и сушился Масдай. Рядом стоял, медленно заряжаясь фоновой энергией магического континуума, старинный гвентянский символ плодовитости.