Саламандра (СИ) - "полевка"

— Получается, на арену попадают те, кто не хочет становится подстилкой у старших, ну тогда понятно, почему они так агрессивно среагировали на в общем-то невинные ухаживания и заигрывания, — Тиро вздохнул, — я поговорю с мальчишками, чтобы не лезли. Надо было раньше мне объяснить все.

— Объяснить, что мы не подстилки и не шлюхи? — глаза у Бэла зло сверкнули, — а это надо объяснять?

— Не злись. Я ни в чем не виноват, — Тиро насупился, — в городе как-то другие младшие, и не надо все валить в кучу. Обычно младшие ласковые и сами подставляются с радостью. Только успевай из чужих коек вытаскивать, поэтому младшие и бывают только у патрициев, у них время есть следить за ними, а простые горожане предпочитают пристраивать младших еще по малолетству, чтобы потом проблем не знать.

— Мы не такие, — Бэл блеснул глазами.

— Ну, это я только сейчас понимаю, — Тиро вздохнул, — вон Лекс тоже забияка. Я-то думал, что он один такой, а тут вот сколько на мою бедную голову упало, и что же с вами теперь делать?

— Тиро, не переживай, — Лекс потянулся через стол и накрыл руку управляющего своей, — все будет хорошо, мы пристроим мальчишек к делу, не делая различий, старшие или младшие, и все наладится. Ты молодец, что поселил их отдельно на первое время. Они обживутся и успокоятся, и все будет хорошо. Они все равно еще дети. Вот вернусь из муниципалитета и присоединюсь к работе.

— Ну, тогда собирайтесь и пойдем, — Сканд встал из-за стола и потянулся, — Лекс, тоже можешь взять свой кинжал, тебе не помешает подчеркнуть свой статус в доме. Где моя тога?

Лекс побежал в комнату за широким ремнем, к которому был пристегнут кинжал в ножнах, и темно-красным палантином, который он сложил складками и, положив на плечо, заправил под ремень, чтобы не сваливался. Когда Лекс выскочил во двор, его уже дожидались Сканд в белоснежной тоге, Тиро с мечом и четверка с небольшими кинжалами, как у Лекса. Рабы собрались кучкой у ворот и с сомнением смотрели на все приготовления. Тиро рявкнул на них, чтобы они стали парами, как во время несения паланкина, и не отставали. После этого отдал команду охране и им открыли дверку на воротах. Сразу за воротами дожидались двое монахов, которые сразу же пристроились к процессии.

Дорога была бы намного быстрее, если бы не множество женщин, которые встречались им по пути. Они тянули руки к рыжику и, прикоснувшись к его одежде, целовали свои пальцы. Они благодарили его и кланялись вслед. Все это сильно нервировало и Лекса и охрану, но после пояснений Тиро у Лекса не хватило духа их одергивать.

— Это те бедные женщины, которые приносили свои яйца к дверям храма. Теперь каждая из них надеется, что именно ее ребенка ты спас на арене. Поэтому и благодарят.

— Но их всего семнадцать… — Лекс слабо улыбнулся очередной женщине.

— Но каждая из них надеется, что именно ее ребенку повезло попасть к тебе. После того, как ты прыгнул на арену за детьми, тебя считают святым человеком.

— Этого только мне не хватало, — Лекс передернул плечами, — теперь опять надо доказывать Кирелю, что я это сделал без тайного умысла отжать у него власть.

— А всего-то надо было сказать мне, вместо того, чтобы трепать всем нервы, — не смог промолчать Сканд.

— Я надеюсь, нам яйца не начнут подбрасывать? — обеспокоился рыжик.

— Нет, — Тиро хмыкнул, — все знают, что яйца из дома Сканда вырезают монахи.

— Жуть какая, — вздрогнул рыжик.

— Поверь, перенаселение и голод будут еще хуже, — Сканд вздохнул, — мы даем разрешение на рождение четвертого ребенка без налога только после эпидемий или поражения армии. Но пока Семизубый нас хранит на поле боя, и поэтому приходится поддерживать численность населения таким путем.

Сканд проводил Лекса и компанию до муниципалитета и, коротко поцеловав нежные губы рыжика, со вздохом отправился в сенат. Для него было проще мечом в казармах махать, чем объясняться с въедливыми и самовлюбленными патрициями. Порой, слушая пространные речи ни о чем, он думал, что оратор просто наслаждается звуком собственного голоса под сводами общего собрания, а уж вылавливать оттуда крупицы реальных мыслей было порой непосильным трудом. Иногда, слушая получасовое выступление, он терял смысл за цитатами из древних изречений, и тогда на помощь приходил брат. Пушан улыбался, видя, как Сканд морщится в конце, и коротко пояснял.

— Это по поводу налогов, оратор считает, что у кожевников налог должен быть выше, чем у горняков. Поскольку ископаемые в земле могут закончиться, а шкура на ящерах будет расти всегда.

Сканду хотелось в такие моменты головой о стену побиться, или оратора придушить. Ну, вот стоило сказать все просто и понятно, так зачем сюда древних философов приплетать? А потом дебаты слушать, и каждый оратор будет кивать на других философов, как видно исключительно для того чтобы показать свою ученость. Эх, вот скука-то… Одна радость — сегодня Пушан обещал первым вынести вопрос о замене добровольной жертвы от храмов на казнь преступников на арене. Интересно, кто рискнет высказаться против? Хотя желающих поспорить в сенате всегда хватало. Делать им больше, как видно, нечего, кроме как неделями мусолить одно и тоже, а потом внести предложение отложить решение вопроса «до благоприятных времен».

Лекс, добравшись до муниципалитета, резво помчался по ступенькам, уже привычно поворачивая по лабиринту коридоров. И на мужчину с амбарной книгой в этот раз посмотрел, как на любимого родственника. Ну, прямо как родной сосед по лестничной площадке. Лекс вручил мужчине свиток дарственной, и пока Тиро и рабы пытались отдышаться от неожиданной гонки, в амбарной книге были сделаны соответствующие записи.

— Можете снимать ошейники, — махнул рукой чинуша, — кто хочет выписку из книги об освобождении, извольте заплатить медную монету писцу.

— Тиро, выдай им по золотому, и пусть отправляются, куда хотят, — Лекс пожал плечами, — можете возвращаться домой или оставаться здесь, вы — крепкие мужчины и без труда найдете работу. Можете просто примкнуть к каравану и добраться до дома, денег на еду и дорогу вам хватит, еще и на одежду останется. А кто не найдет работу по душе, может обратиться ко мне в дом, мне все еще нужны носильщики паланкина.

Лекса кто-то поблагодарил, но один кинул монету Лексу под ноги и презрительно плюнул на нее.

— Мне от тебя подачек не надо, и слов благодарности от меня не жди. Все это случилось по твоей вине, а ты, хоть и пытаешься изображать из себя честного человека, но на самом деле все равно подстилка продажная. Продался врагу, который уничтожил твой город и убил твоего отца! Ты должен был вырезать сердце этому Сканду, а ты с ним целуешься! Тварь! Ненавижу! Я бы…

Лекс замер с открытым ртом, смотря и слушая поток злобы и ненависти, но договорить рыжему мужчине было не суждено. Бэл змеей скользнул к нему и перерезал горло, брызнула кровь, раздался сип. Рыжий здоровяк схватился за горло и булькнул кровью. Его глаза выражали крайнее удивление, он, похоже, не ожидал такого разворота событий. Он сделал пару шагов в сторону Лекса и даже протянул к нему руку со скрюченными от ненависти пальцами, но его колени подкосились и он шумно упал, заливая мраморный пол своей кровью.

— Правильно, — Тиро спрятал в ножны меч и посмотрел на растерянных людей, — позовите стражу.

Лекс закрыл рот и встал рядом с Бэлом, недовольно сверкая глазами на всех вокруг. Бэл — его человек, и он его так просто никому не отдаст! Вскоре городская стража прибежала, гремя доспехами и оружием, и недовольно уставились на Тиро, труп на полу и бледного чиновника, который судорожно прижимал к себе амбарную книгу.

— Значит, так, — Тиро расставил ноги и прочистил горло, — только что здесь был казнен преступник. Этот вольноотпущенник, как его там… а, не важно, — махнул рукой Тиро, — этот вольный человек оскорблял словом члена правящей династии, призывал к бунту и убийству главнокомандующего Сканда. За все это полагается смерть на месте. Бэл, телохранитель Лекса, исполнил закон, лишив его жизни. Хорошо, что Лекс как раз успел его освободить, прежде чем он стал подстрекать к убийству члена императорской семьи. А иначе за слова раба пришлось бы отвечать хозяину. Я понятно объяснил события, произошедшие в муниципалитете?