Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей

— Рад, что ты пришел так скоро, — ещё раз улыбнулся старик. — Знаешь, я был рад увидеть тебя. Можешь вернуться.

— Я…я не, — выдавливал из себя Хоу, справляясь со слезами. — Нет, я ещё не могу уйти.

— Можешь. Ты учил меня смиренно выносить все испытания, выпавшие на мою долю. Моя смиренность прошла все испытания. Я готов сидеть здесь и десять, и двадцать, и даже тысячу лет. Только захаживай ко мне. Почаще.

Хоу уже едва сдерживался, чтобы не зарыдать. Он сжимал в ладонях свои колени, мысленно расталкивая придавившие его эмоции.

— Расслабься. Отдохни от своего бремени.

— Бремени? Нет, я прекрасно себя чувствую, — возразил Сян. — Инугами не мое бремя. Я с ним ужился. Он не приносит мне хлопот. Тебя послала Мико, да? Она заблуждается, считая, что я сетую на судьбу. Нет, я давно принял свое проклятие. Оно слилось со мной, и мы уже не представляем жизни друг без друга. Так и передай ей.

— Позволь мне освободить тебя, — все тише произносил Хоу.

Хоу ощущал нарастающую злость, за которой скромно прятался эгоизм. Он уже приготовился убить Сян, дабы высвободить дух Инугами и позволить ему войти в свое тело. В противном случае он не получит прощения у своих подопытных, а значит и его армия недосчитается хороших, хоть и мерзких на вид воинов. Он не мог не считаться с этой мыслью. То, что он считал бременем для Сяна, было, скорее, его собственным бременем.

— И все-таки давай выпьем чаю, — спокойно произнес Хоу. Подняв глаза, он улыбнулся Сяну, отчего и тот посветлел прямо на глазах. Хоу стал рассказывать о своих успехах на поле боя, об объединении востока, о предателях-чиновниках, которые очернили в его глазах пограничные племена и обо всем прочем, что происходило на протяжении тех пяти лет. По ходу повествования он проявлял фантазию, заменяя забытые им воспоминания и делая их более красочными. История увлекла как Хоу, так и Сяна. Вся напряженность меж ними ушла. Они общались открыто и непринужденно. Как отец и сын.

Закончив, Хоу поднялся с места.

— Я этого ждал, — Сян склонил голову. — Целый пять лет ожидал этого разговора. Возможно даже больше пяти лет. Ты не возражаешь, если я уйду?

Хоу ощутил тревожное чувство, теребящее его сердце. Но он не отступил.

— Конечно. Ты извини…

— Нет, я ни о чем не сожалею. И ты не сожалей. Сожаление мешает жить, отвлекая от настоящего.

— У тебя оно было? Настоящее?

— Да, оно есть у каждого. Дело в твоем отношении к нему.

— Да…ты прав. Благодарю, сын. Я…я всегда лю…

Голова Саяна склонилась. На руках выросли когти. Волосы потемнели. Кожа покрывалась укусами и царапинами — собачьи отметины. Меж губ сочилась слюна. Клыки впились в губы, пустив кровь. Глаза изменились: зрачки вытянулись, а радужка покраснела. Три дыры прошили грудь старика. Тот поднял голову и разразился злобным истерическим хохотом. Ещё одна стрела пробила живот. Две другие должны были наверняка прикончить возникшего Инугами, но лишили его одного глаза и правого полушария. Инугами вмиг оказался рядом с Хоу. Последний отразил два удара. Враг молнией пронесся мимо, роняя куски плоти и крови, и атаковал сзади. Хоу влетел в скалу, но почти сразу же взялся за клинки Дайсе. Инугами приближался к нему стремительно, ломаными линиями, надеясь запутать Хоу. Справа, подумал последний, однако удар пришелся в левое плечо. Инугами продолжал истязать Хоу в полете, не позволяя тому хоть во что-то врезаться. От самого Инугами не осталась и кусочка плоти Сяна Он полностью принял истинный облик. На собаку он мало походил. Черты его тела были размыты, а длинная шерсть развевалась, словно языки пламени. А может, это и было пламя. Черное, жаркое, не восприимчивое к физическим атакам. И чем больше жертва сопротивлялась, тем более яростным становился дух. Ещё немного и он до смерти задерет Хоу И. А Хоу все ещё продолжал биться, наблюдая за перемещениями врага. Осознав всю патовость ситуации, лучник все же перестал сопротивляться, и Инигами исчез в его груди. Все внутренние органы разом отяжелели, прижав Хоу к земле. Острая боль в груди, отдающая в позвоночник, напоминала удар заточенной пикой. Разум мог померкнуть и затем вновь обрести былую ясность. Мышцы взбесились. Хоу из последних сил сохранял самообладание и кое-как добрался до тории.

— Сян теперь свободен от своего бремени, — прошептала Мика. — Теперь он обретет покой, которого заслуживал.

Хоу краем глаза увидел и Ичиро, и Реншу, и все прочие люди (точнее, существа, отдаленно напоминающие их), пострадавшие от действий императора Хоу И. Одни смотрели с осуждением, другие злостно зыркали в его сторону, третьи уже готовы простить его за все грехи.

— Я…так горько сожалею о содеянном, что, — Хоу едва говорил от накатывающего приступа, — что…мне больно от одного воспоминания.

— Теперь ты познал свое сожаление на деле, Хоу. Ты стал одним из нас — жертвой жестокости и эгоистичности императора Хоу И и ныне покойного.

— Я…сын простил меня…он не злился…а я…и вы простите меня…, - от бессилия заговаривался Хоу. — Нам…всем надо бо…бороться. Стая уже…близко…

Хоу терял сознание. Мика протянула свою руку к его груди. Конечность распалась на куски, соединенные красными языками, похожими на толстые сплетения сосудов. Эти сплетения проникли под кожу Хоу и бились в такт биению его сердца. Но Хоу все скорее выпадал из реальности, уже не цепляясь за неё. Он пришел в чувство от сорвавшейся с ветви кучки снега, которая обожгла его лицо. На груди осталась крупная отметина, похожая на ожог, в виде распустившихся корней. А кругом никого. Что примечательно, даже ущелье исчезло, а, следовательно, он очнулся совсем в другом месте. Он усматривал в этом перемещении проделки Блуда и вряд ли мог ошибаться. Приведя свое сознание в порядок, он избрал случайное направление и двинулся туда.

Деревянная крепость, отстроенная посреди мертвого поля, напомнила Хоу остроги Нетоличей, принявшие на себя первые удары нашествия. Держались они недолго, но их защитники навечно запомнились Хоу, как сильные и самоотверженные люди, сражающиеся с волколаками на равных. Великие воины-богатыри, которые не укрывались за “пластами железа”. Их кожа — вот настоящее железо! Хоу восхищался этим народом и даже был польщен возможностью сражаться с ними бок о бок. Жаль, сейчас народ потерял былое величие и, кажется, был полностью истреблен волколаками.

Крепость Чусин и считалась главной в Солнечных землях. Когда-то Солнечные земли были частью всех Восточных земель, но после их падения крепость Чусин объявила независимость Солнечных земель и завела тесные отношения с Норманнами, опасаясь мести со стороны Падшего императора Хоу И. На их удачу, мести не последовало, а на их плодородные земли обрушились тысячи голодных Норманнских ртов. Почему же они с облегчением вздохнули, скинув с себя обязанность кормить восток, но с радостью согласились обеспечивать пищей Норманнские крепости? Император Хоу воспринимал Солнечные земли исключительно как амбар, набитый едой, и никогда не признавал в них часть востока. Норманны и сами относились к Солнечным землям не лучше, однако их условия соглашений больше прельщали крепость. Её властителю углядывали в них выгоду, только содержали они откровенную фальш и хитрость. По мнению Хоу, именно Норманны разложили Солнечные земли.

Хоу не торопился стучаться в ворота, издалека наблюдая за крепостью. Его соображения крутились вокруг откровенного разговора с властительницей, но едва ли слова могли бы на неё повлиять. И это справедливо. Хоу готов был заплатить за лояльность крепости делом. Но его ум все-таки изыскивал более легкие пути, вплоть до запугивания или даже спланированного убийства властительницы. На решение его натолкнула чистая случайность в виде одинокой повозки, плетущейся по извилистой тропе. Вел её измазанный в крови кучер, лишенный трех пальцев на левой руке. Хоу напоил беднягу водой, дал пищу, перебинтовал раны. Сам он представился странником, разыскивающим наследие востока. Это удивило кучера, так как в таком случае Хоу должен был знать о существовании торгового пути Тануки — единственной жилкой, поддерживающей жизнь в Солнечных землях. И эту самую жилку уже не первый год контролируют люди, называющие себя “Пеплом Миеши”. Хоу тут же узнал в них последователей рода Миеши, давным-давно претендующих на титул императора. С восшествием Хоу И на трон этот род стал вассалом нового императора, и такой порядок существовал до самого падения востока. “Спустя тысячи лет…нет, мне в это не верится, — отрицал Хоу. — За то время, пока я охранял останки востока, никто из моих вассалов не объявился там. Более того, почти все эти кланы пали вместе с востоком. Здесь таится ложь. Разбойники использовали честное имя клана, дабы прикрыть им свои злодеяния!”. Эта догадка разгневала Хоу. Он поклялся обелить род, как и подобает сюзерену. Судя по словам того же кучера, “сторонники” Миеши обосновались в одной разрушенной крепости, назвав её Фукатсу, и взяли торговый путь на свой контроль. От этого страдали все прочие крепости, но сделать ничего не могли — “Пепел Миеши” надежно укрепил свою власть в крае. Не без помощи грубой силы, разумеется. Крепости Солнечных земель обложили данью, а их караваны беззазорно грабились. Так произошло и сейчас. “Мне велели полностью загрузить эту телегу юными девами и отправить в крепость Фукатсу, иначе их армия прибудет к стенам нашей крепости, — продолжал кучер. — И чем мы им ответим? Боевыми фейерверками и петардами? Да, только вот у нас их осталось не так много, а у них запас, кажется, втрое больше нашего!”. Хоу совсем позабыл о боевых фейерверках, хотя это орудие было самым опасным и внушаемым во времена внутренних войн в Восточных землях. Да и по сей день вряд ли что-то изменилось. Только вот истинных мастеров фейерверков уже не сыщешь.