Одиночка - Пак Анастасия Владимировна

Я будто боролся с самим собой, ощущая, как глубоко запустил в меня свои когти непроницаемый мрак, притупляющий все чувства. Холодное безразличие неохотно уходило вместе с бледнеющей Печатью, и застывший мир вокруг меня оживал.

Тоэла и Мирам, мои верные защитницы, стояли рядом, изредка косо поглядывая на Хенигаса. Для них, всегда полагающихся на сталь, он представлял собой наибольшую опасность, а вот магию они оставили мне, искренне веря, что никто не справится с ней лучше их Повелителя.

Я взглядом тепло улыбнулся им и в глазах Тоэлы тут же заплясали озорные огоньки. Казалось, для нее не существовало такого понятия, как опасность, хотя обернись все не так, как я предполагал – и нас бы уже не было в живых.

Как только Печать окончательно пропала, Веланд быстрым шагом пересек площадь и опустился на колени подле распростертого тела Тайры. Маги сгрудились вокруг него, но даже объединив Силы, сделать что-либо для нее было уже невозможно. Единым подвластно многое, но воскрешать мертвых они не умели. Хрос бросил на меня один мимолетный взгляд, и вместо ожидаемого осуждения я увидел в нем затаенное понимание. Словно он заранее знал, что так и будет. И как-то некстати мне вспомнились обрывки слухов, туманные намеки на его способности провидца.

Мирам вдруг резко втянула в себя воздух и рука ее невзначай опустилась на рукоять меча. Я слегка повернул голову и увидел, как Хенигас со спокойной уверенностью прокладывает себе дорогу среди толпы магов. Я наблюдал за ним вплоть до того момента, пока он не остановился передо мной.

– Сегодня ты был жесток, Арлин, – негромко проговорил он. – Мне не хотелось бы думать, что эта мантия так изменила тебя, но выбор сделан, и, возможно, неправильный.

– Это твое мнение, Хенигас, – равнодушно ответил я, втайне сознавая его правоту, – но согласись, к этому все и шло с самого начала. Я был мягкосердечным мальчишкой, не понимающим, как такое возможно – причинить боль другому, не говоря уже о том, чтобы убить. Такой не смог бы выжить, вот что-то и начало меняться внутри, ломаться все чаще и быстрее Я знаю, ты не одобряешь, но такова моя судьба, как и твоя – служить вот ему. – И я кивнул на Веланда, медленно поднимающегося с колен. Тела Тайры на плитах больше не было. Маги заставили его раствориться, вернувшись к истокам Силы, когда-то давшей им жизнь, чтобы дать призрачную возможность возродиться в другом теле. Неизвестно когда. Я видел это, но мешать не стал. Пусть, может хоть так как-то сгладится причиненное мною зло.

Старший повернулся ко мне. В усталых глазах не было гнева, ненависти, только пустота, такая же, что недавно была и во мне.

– Будет лучше, если мы поговорим в моих покоях без лишних свидетелей, – предложил он. – Насколько я понимаю, твои защитницы ни за что не оставят своего Повелителя без присмотра, но тогда и я имею полное право взять с собой Хенигаса и еще любого его наемника, так что можешь выбрать по своему усмотрению.

Я на миг встретился взглядом с Цироном и он послушно отделился от остальных и присоединился к Хенигасу. Тот даже головы не повернул, приняв как должное, что я так свободно распоряжаюсь его людьми.

Единые, избегая встречаться со мной взглядом, освободили нам дорогу. Вышколенные прислужники, распахнув тяжелые двери во дворец, испуганно вжались спинами в перила и низко опустили головы, так что волосы упали на лоб и прикрыли глаза. В полном молчании мы проследовали за Старшим сначала по лестнице, потом по, казалось, бесконечным коридорам, не приостановившись даже перед его покоями, двери в которые он распахнул вялым движением руки.

– Располагайся, – кивнул он на кресла перед черным камином, внутри которого тотчас заплясал огонь. -А теперь говори, почему не убил меня, хотя мог и должен был. Насколько я знаю Севиала, он вряд ли выражался туманно, когда отдавал тебе приказ, а затем всячески способствовал проникновению сюда под видом одного из нас.

– Ты прав, – хрипло ответил я и наклонился вперед, глядя ему прямо в глаза. – Более того, он позаботился, чтобы ничто, даже моя собственная память не подвела меня в решающий момент. Можешь радоваться, Веланд, когда я приносил тебе клятву, то действительно верил, что являюсь учеником Шеррая, воспитанном на ненависти к привратникам. Я буквально летел в Убежище, гордясь тем, что вот-вот стану одним из вас. Чуть больше доброжелательности – и ты бы получил ученика, преданного тебе по гроб жизни, но ты меня оттолкнул, передав на попечение Хенигасу. А затем, упиваясь властью, послал убивать хранителей. Это было ошибкой, причем как твоей, так и лорда Севиала, не скрывающего, что он легко может пожертвовать любым, даже самым верным своим соратником. Вот Зарон, тот привратник, которого преследовали наемники, и сохранил одну вещь, вернувшую мне память. Жаль, жизнь ему это уже не спасло.

Веланд откинулся на спинку кресла. Лицо его стало сосредоточенным. Ему не надо было вспоминать. Он и так прекрасно знал, когда это могло произойти.

– Значит, уже тогда ты думал, как бы подобраться ко мне поближе и исполнить волю Севиала? – резко спросил он. – А что в обмен?

– Жизни привратников – единственное, что меня тогда заботило.

– И все еще заботит, раз ты заставил меня пообещать не трогать их. Но почему? Они отвернулись от тебя, отреклись. Теперь ты их враг, такой же, как и мы.

– К чему напоминать, – сухо произнес я. – Мне этого все равно не забыть. И все же я их должник и не успокоюсь, пока не сделаю все возможное, чтобы перестать им быть.

– И как ты хочешь этого добиться? – скептически посмотрел на меня маг. – Пусть ты выбил клятву из меня, но Севиал тебе ее не даст никогда.

– Даст, если загнать его в угол также, как тебя.

Веланд горько рассмеялся, а затем отрицательно покачал головой.

– Не выйдет. Ты зря нас сравниваешь, хотя имеешь на это полное право. Я уязвимее его. Это был мой выбор, мой риск, когда я только начал собирать вокруг себя магов. Севиал же всегда в тени. Он приходит и исчезает, когда ему вздумается, как песок, проскальзывает сквозь пальцы. Его старые и верные соратники, эльфы, не лучше. Так что если хочешь подобраться к Севиалу с их помощью, советую сразу забыть. Они его никогда не предадут.