В тени пророчества. Дилогия (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

— Это не другой мир, — раздался голос Консуэлы сзади. — Это виртуальное субпространство. ВрЕменное, внутри тебя.

Ангел прошла мимо, встав напротив. На сей раз без дурацких крыльев и в одежде — видно, поставила целью добиться каких-то результатов, а не произвести впечатление.

— Ты хочешь поговорить о чем-то важном? — прямо спросил я.

— Да. — Кивок. Я усмехнулся.

— Раньше ты не говорила со мной о важном. Предоставляла это делать Эльвире. Кстати, где она?

— Ее нет, — ангел покачала головой. — Она снаружи. А говорить с тобой о важном раньше не было необходимости. Ты не подходил к черте так близко, как сейчас.

— Черте?

Я закрыл глаза, сосредоточился. Так, давай, давай, вспоминай! Миха! Балбес! Ты был там! Вспоминай дорогу!

Вспомнил. Словно увидел этот мир в стороне. Ого-го! И правда, очень далеко. Ух-ты, сколько пустоты?!

Эффект скольжения. На сей раз более глубокого, словно раздвигаю своим телом пласты реальности, проскальзываю в узенькую щелочку между ними. В этих пластах совершенно неважно, сколько от искомой точки до тебя парсек, сколько между вами галактик, какая громада пустоты вас разделяет. Важны только начальные и конечные координаты, а таковые я знал, поскольку уже бывал здесь.

И вот я стою на каменном отроге, надо мной бушует алый небосвод, а вокруг растекается океан вулканической лавы. Любимый мир Эльвиры, где нельзя врать.

Естественно, ангел тут же появилась рядом. Для нее такие финты не были чем-то необычным, более того, она найдет меня где угодно в пределах вселенной через нашу с нею связь.

— Не доверяешь? — покровительственно улыбнулась она. Я пожал плечами.

— Просто хочу слышать правду. Устал от лжи.

— Тебе кто-то когда-то врал?

— Нет, конечно. Вы не врете. Но слишком уж красиво недоговариваете.

— Кто помешает мне недоговаривать здесь?

Я окинул взглядом мир разумных термитов.

— Это место. И я.

Она не смутилась, лишь еще раз улыбнулась.

— Я весь во внимании, можешь начинать разговор, — вернулся я к теме, ради которой сюда скользнул. — Наверное, ты хотела поговорить о грехе, который я решил совершить? Что убивать нехорошо? Тебя за это потом отымеют, как моего ангела?

— Не совсем. — Испанка задумчиво покачала головой. — Всякое убийство грех. Но не всякое — Грех.

— Переведи, — нахмурился я, чувствуя какую-то новую заморочку. Она вновь пожала плечами.

— Мне трудно объяснить словами, а показывать образами не могу. Но ты правильно понял, есть поступки, а есть Поступки, с большой буквы, за которые придется отвечать.

— Я хочу стать сильнее, Элл, — устало произнес я. — Мне надоело быть тряпкой. Надоело быть презервативом, которым все пользуются. Мне не нравится, что какая-то дрянь мною командует, строя из себя неизвестно кого, постоянно сравнивая с плинтусом.

— А еще тебе хочется ей понравиться, — обезоруживающе улыбнулась Консуэла. Я сбился, кажется, даже покраснел. Но к счастью, быстро взял себя в руки.

— Да, но не только. Пойми, Элл, я никто. Я и жив-то только благодаря сверхспособностям.

Долго так продолжаться не может. Я или стану сильнее, или меня убьют. Да, я хочу ей понравиться. Но хочу быть с нею на равных, не хочу больше зависеть от всех подряд. Ордены, «темные», Насти… Хватит!

Вновь улыбка, добрая-добрая, и все понимающая.

— Ты прав, Миш. Тебе нельзя быть слабым. Понимаю и не осуждаю. Но осуждаю дорогу, которую ты выбрал. Сильным можно стать по-разному, и твой путь…

— А как еще стать сильным? — не выдержал я. — По-моему, бандиты, трахающие несовершеннолетних и торгующие ими — идеальные кандидаты в тренажеры! Кто, если не они?

— Ты судишь, Миш. — Глаза ее сверкнули. — Настя вернулась сюда и мстит. Ей есть за что, это ее месть, это ее Поступок. Она имеет на это какое-то право. Ты — нет.

— Элл!.. — Я хотел возразить, но сбился.

— Но даже это не самое страшное, — сочувствующе покачала ангел головой. — Убийство — не катастрофа. Ты лишь перейдешь черту, которую тебе рано или поздно придется перейти. Либо заставят это сделать, либо ты погибнешь.

Пауза

— Понимаешь, есть Поступок, а есть поступок. Есть Грех, а есть грех. Убийство, которое ты хочешь совершить, чтобы стать сильнее, для тебя — грех, поступок. Но есть еще Грех и Поступок. Я должна попытаться достучаться до тебя, чтобы в вакханалии и желании выпендриться ты не совершил именно их. Понимаешь меня?

Я отрицательно покачал головой. Нет, на самом деле не понимал, даже приблизительно. Ведь все, что говорят сверхсущества, иносказательно, и понимать их слова нужно не умом, а чем-то другим. Интуицией. Сердцем.

— Ты поймешь. Должен понять, — опустила она голову.

— Должен, — согласился я. — Не обещаю, но постараюсь.

Она мило улыбнулась.

— В этом и есть моя миссия, как ангела. Предупредить. Теперь ты вооружен.

Она развернулась, намереваясь исчезнуть, когда я бросил вслед:

— Ну, хотя бы вкратце, чем они отличаются? Ты ведь читаешь мои чувства и мысли, видишь сомнения. Ответь.

Улыбка.

— Когда совершаешь Поступок, меняешься сам. Ты не просто за него отвечаешь — ты отвечаешь в любом случае, за любой поступок. Но после того, который с большой буквы, обратной дороги не будет.

Она снова обернулась, намереваясь ускользнуть, но я вновь крикнул вслед:

— Я должен удержать ее, да?

Молчание. Ангел обернулась, но по ее взгляду ничего нельзя было прочесть. Я же решил додавить, пока располагала ситуация, и крикнул вновь:

— Элл, вы знали о пророчестве. Это для земных колдунишек оно «пророчество из пещеры», вам известно куда больше. И зная то, что я могу стать Избранным, ко мне приставили тебя и Эльвиру. Тебя, новичка, первый раз на деле, и ее, взбалмошную девчонку, не знающую, что хочет ее правая нога. При том, что я — невидимка, человек с редчайшим даром, родившийся впервые за десять тысяч лет. Откуда такой вопиющий непрофессионализм таких уважаемых контор, как ваши?

— Я рада, что за всеми этими погонями у тебя не деградировали способности к анализу, — улыбнулась она и исчезла, оставив в смятении.

«Я тебя предупредила. О Поступке» — раздался в голове ее голос напоследок.

Я снова на том же месте, сжимаю в руках ствол. В голове мигнуло как от обычного недомогания. Настя собралась что-то ответить, читал по ее лицу, после чего начать действовать, но тут события пошли по иному сценарию. Дверь резко распахнулась и в комнату влетела разъяренная женщина лет пятидесяти с криком

— Исмаил! Какого…

Мегера, по другому назвать ее язык не поворачивался. Аура чернее ночи, с ядовито желто-оранжево-серыми вкраплениями ехидства, властности и жестокости. Метра полтора росту, не в меру полная, в очках с хорошей модной оправой. Одета с иголочки, но дорогие шмотки как ни пытались сделать из ее фигуры что-то внятное, сидели на ней, как на бегемоте. Лицо перекошено злобой, разве что желтая слюна не капала.

Мегера, ворвавшись в помещение, обращалась к кавказцу:

— Мы же договорились!..

Но уткнулась носом в ствол Настиного пистолета.

— Что здесь происходит? — на секунду она растерялась, но всего лишь на секунду. Затем голос вновь стал твердым, а в интонации появилось спокойное властное недовольство. — Вы кто такие?!

— Антонина Петровна! Здравствуйте-здравствуйте, давно не виделись. — Настино лицо вновь озарила «ведьминская» ухмылка.

— Кто вы такие? Что вам здесь нужно? Это детское заведение! — завертела головой заведующая

— Анастасия Павловна Никитина. Федеральная служба по надзору за детскими учреждениями. Не потрудитесь ли вы объяснить, что здесь происходит?

В следующий момент я выстрелил. Настя, повернувшись к заведующей, отвернулась от авторитета и его подручных, чем те не замедлили воспользоваться. Все происходило на автомате, я бы даже сказал на интуиции — непривычный к таким вещам мозг не успел работать в режиме реального времени. Но, слава богу, вложенные в любого человека инстинкты сработали, и когда Иса подал пальцами неуловимый жест, палец сам нажал на спуск.