Панцирь (СИ) - Гардеев Андрей

Глава 6

Личина

Группа всадников двигалась в нашу сторону. С вершины холма мы заметили их в восьми километрах к северу.

Это был двадцатый день с того момента как я выбрался из недр Аванпоста, и соответственно седьмой день после нашей стычки с Амтаном.

Солнце висело высоко, а небесную лазурь лишь в редких местах уродовали серо-желтые вихри дыма, да и те ветер постепенно оттеснял на юг.

Решили дожидаться всадников там же, на холме. Сходить смысла не было; уверен, нас уже заметили и если приближающиеся настроены враждебны, то все равно сбежать не удастся, — куда от верховых сбежишь — а прятаться в степи негде.

Лучи пригревали. В последние дни сильно потеплело. Еще и дымная вонь ушла, пахло подтаявшим снегом и немного травой.

Выживать стало легче.

Полтора часа ожидания мы провели с удовольствием. Выбрали для развлечения простую игру: “предложи кто наши гости и какую цель преследуют”. Двадцать семь перечисленных вариантов и победил Звездочет, в итоге заявив, что мы на самом деле уже сотни лет как мертвы, а это агенты Всетворца скачут сообщить нам радостную весть, мол давно пора раствориться до волевых нитей в бездне.

Я же сам из себя ничего интереснее стандарт-ответов выбить не мог. Работорговцы, местный патруль, охотники — разум все больше крутился вокруг предстоящего дела и обыденных шаблонов существований обществ; и в какой-то момент мои логичные варианты закончились, а Звездочет будто подпитывался безумием своих версий и предлагал их все больше: “Почтовая служба почту везет крысам” — говорил он; “Или доставщики воды к колонкам, а то мы все выхлебали”, “Может спасатели нас спасать выбрались”, “Может, Пустошь — заповедник, а мы нарушители? Скачут теперь судить”, “А вдруг на юге есть сообщества разумных, а Пустошь точно буферная зона между южным и северным краем; и они следуют от одной цивилизационной точки к другой”.

Чем ближе подступала группа, тем больше я был способен разглядеть.

Тонконогие и большие животные легко несли наездников.

Вид зверей определить не смогли и сошлись с Звездочетом на том, что они продукт новой эпохи.

На разумных — темно-фиолетовые дэгэлы, поверх надеты доспехи. Всадники вооружены, но по-другому и быть не могло, в ином случае имелись бы серьезные вопросы к их когнитивным способностям.

Еще ближе — сто шагов.

Лица разумных скрывали бледные маски: от верхушек лбов до подбородков.

Головы зверей — глазастые треугольники с мощными закрученными клювами. Кожа была голубовато-серого цвета с серебряными пятнами. Выглядели звери, к удивлению, дружелюбно. В некоторой степени умно и казалось проявляли больше интереса к происходящему, чем всадники, чьи эмоции скрывали маски. Животные издавали множество звуков, и те до глупости радовали: они курлыкали, звонко чирикали, стрекотали. Столько дней в тишине Пустоши отучили от того, что мир может быть громким и настырным.

Звери мотали головами на тонких шеях, и в целом напоминали в большей степени странный гибрид птиц, лошадей и верблюдов.

Всего всадников было четверо, а зверей — пять. Одинокий питомец выглядел растеряно. Потеряли соратника в стычке?

Наверняка.

Пятьдесят шагов. Могу различить формы тяжелых сумок по бокам и позади седельных конструкций. Естественно, оружейные единицы незнакомы — ружья и пузатые многоствольные пистолеты. Оружие как висело открытым, так и было защищено кобурами.

У всадника во главе — черненная кираса, с наслаивающимися друг на друга пластинами. У остальных — тяжеленые на вид нагрудники, сделанные из сотен бронзовых чешуек; по бокам множество подсумков, закрепленных ремнями, а на груди яркие патронташи.

Белесые, нежно-голубые и аквамариновые маски — великолепная работа, передающая всю привлекательность и несовершенство человеческого лица. Впечатляющие искусность и мастерство, которые мог подметить даже я. Ум, следуя природной склонности к дифференциации, разметил всадников и раздал клички в соответствии с деталями: вела их Женщина, с боку от нее ехал Угрюмый, а позади были Безносый и Удивленный.

Всадники спешились в десяти шагах от нас, казались расслабленными. Подошли, подведя с собой и животных.

Женщина в черной кирасе несла массивную кобуру на бедре; размером с большую часть моего предплечья. Что-то крайне убойное, думаю способное и кость панциря пробить.

Ее правый рукав украшали четыре ленты: зеленая, цвета железа, ржавая и песчаная. У остальных по две — железо и песок. Судя по “разнородности” вида — не типичности, отсутствию штамповки — какое-то личное украшение, сделанное руками носителя. Ленты не первопричина того что Женщина вела отряд, но этим положено выделяться среди своих. Посчитал, это что-то что должно вызывать уважение сородичей, но не перебороть уклад происхождений или вязь значимых достижений; иначе продукт был бы произведен массово, по фабричному принципу, в Доме управления, и имел бы черты или метки, которые невозможно подделать. Может я и ошибался, но думал так из-за общего уровня технологичности обмундирования и из-за стандартности повторяющихся в экипировке предметов. Они не просто схожи, не вышли из-под руки одного мастера, а были воспроизведены по заданному шаблону, сообщая о фабричности.

— Дхалы, — произнесла женщина приятным и уверенным голосом.

От нее жест — среднее между поклоном и кивком:

— Относительные потомки приветствуют вас, — добавила она.

— Да будет мир соткан из Справедливости и мастерства, — чуть склонив голову произнес Звездочёт. — Путники.

Фраза казалась знакомой, пробивалась сквозь разбитое кладбище воспоминаний. Формулировка ритуального приветствия?

Посчитал мысль верной.

— Пусть будет, — очевидно растерявшись, ответила женщина. — Форух дай им доф. Дорога предков оказалась тяжела, это очевидно. Уважить их, угостить — это то, чему будет радо небо.

Угрюмый снял с бока зверя массивную флягу и передал мне.

Я кивнул, пытаясь изобразить благодарность. Думаю, вышло плохо. Скрутил крышку.

Понюхал.

— Кровь батара и питающие смеси, дхал, — пояснила Женщина недовольно. — Никто не думал вас травить.

Понятно, нарушил местный этикет. Хади ловко бы различал все эти потенциальные тонкости нутром — я же спланирован и произведен не для таких движений. И жалеть нет нужды. Впрочем, жалости и не было; небольшая социальная скованность и ощущение внутренней неловкости — все что обеспокоило меня на миг.

— Батар — биомодернат зверя, которого вы называли быком, уважаемые, — пояснил Угрюмый.

Набрал полный рот вязкой жижи. Сделал пять глотков и остановился. Сам не понял откуда во мне эта жадность. Я не знал цену того, что принял, поэтому счел необходимым знать меру в утолении голода.

Доф оказался великолепной штукой. Кровавое месиво, заправленное острыми и сладкими приправами, разбавленный алкоголем и незнакомой химией.

Примитив-удовольствие волнами штурмовало разум. Напиток, если его можно так назвать, бил в голову, при этом был чересчур соленным, но не отталкивающим. Насыщал сверх всякой меры. Казалось наелся за все дни голодовки. Искажение восприятия, конечно, но это уже не особо важно — теперь главное удержать в себе угощение, переварить.

Передал флягу Звездочету. Тот пил еще более жадно — я даже не смог определить выглядел ли он в большей степени жалко или же жутко. Наверное, также предстал перед “путниками” и я: исхудалый, избитый гуль с окровавленной пастью.

От Звездочета насчитал девять глотков. Он явно не спешил изображать порядочность и не собирался блуждать по незнакомому нам лабиринту этикета.

Что ж — и это правильно.

— Откуда вы знаете наш язык? — спросил, утерев лицо.

— Фуркат обязан знать его, — Женщина пожала плечами. — Теперь это язык Каганата, нашей родины, и мировой торговли. Неуместно называть его вашим, уважаемые. Вас осталось слишком мало, чтобы забрать право уникального владения на столь ценное. Куда ведет вас небо?