Изгнанники - Удовиченко Диана Донатовна

Добравшись до постоялого двора, я тут же пошла за конем. Зверь смотрел укоризненно, словно говоря: «На кого ж ты меня оставила?» Я вывела его и, держа в поводу, зашагала к пансиону тетушки Хильды. Там действительно имелась удобная конюшня. Поручив жеребца заботам конюха, прошла в дом. Меня встретила хозяйка и с поклонами проводила в комнату, а сама убежала хлопотать с обедом. Я осмотрелась. Не знаю, хорошо это жилье или плохо. Вроде бы здесь было чище, чем на постоялом дворе, а комната просторней и светлее. И больше ненужных вещей, которым люди придают значение. Широкая кровать с двумя подушками, стол, скамейки. Или как они называются? На окне болтались розовые тряпки, такие же зачем-то висели на стене. На полу лежал ковер. Но больше всего меня удивила стоящая посреди комнаты огромная бочка, полная горячей воды. Она-то что здесь делает? В дверь постучали, и в комнату вошла девушка с большим кувшином в руке. Она присела передо мной в нелепом поклоне.

– Хозяйка прислала меня помочь вам, леди.

– Помочь? – Я даже немного растерялась.

– Да… совершить омовение. Ведь вы с дороги. Сейчас я принесу мыло и полотенца.

Девушка вышла. Так вот для чего эта бочка! До чего же изнежены люди! Мы купаемся в озере, даже летом его вода почти ледяная. А зимой не до омовений. Мы даже спим, не раздеваясь. Что ж, меня сюда никто не звал. А раз собралась жить среди людей, надо привыкать к их правилам. Только вот как надо совершать это самое омовение? Выручила подоспевшая служанка. Она принесла какие-то маленькие посудинки и большие куски мягкой толстой ткани.

– Помочь вам раздеться, леди?

– Я сама.

Скинув одежду, я погрузилась в горячую воду, в которую служанка вылила какую-то тягучую жидкость. Напрасно она это сделала. Запахло цветами, и я тут же принялась чихать. Надо отдать должное девушке: возможно, она и считала странную постоялицу дикаркой, но, получив серебряную монетку, старалась вовсю.

– Какие у леди прекрасные волосы, – щебетала она, намывая мою несчастную голову. – Такие густые, черные, длинные. Если их поднять и завить, выйдет очень красивая прическа.

Представив себя с таким же, как у здешних женщин, сооружением на голове, я фыркнула, о чем тут же пожалела. В нос попала пена, что вызвало новый приступ чихания. Между тем служанка наконец оставила в покое мои волосы и принялась за тело.

– К вашей оливковой коже, леди, очень пойдет платье сиреневого цвета, – говорила она, натирая меня чем-то жестким и колючим.

С платьем она, конечно, погорячилась, а вот новые штаны и рубаху придется купить. Только в какой же лавке я найду одежду на свой рост?

Наконец омовение завершилось. Закутав меня в полотенца – тоже новое слово, – девушка подала мне гребенки.

– Зеркало здесь, леди. – Она раздернула розовые тряпки на стене, обнажив большое, во весь рост, отражающее стекло.

– А зачем оно закрыто тканью? – искренне заинтересовалась я.

– Как, леди не знает? – Служанка испуганно округлила глаза и таинственно прошептала: – Говорят, в зеркалах живет Лак’ха. И если долго смотреть в глаза своему отражению, можно увидеть судьбу. Особенно опасно поворачиваться к зеркалам спиной, богиня может обидеться. Поэтому и принято закрывать зеркало занавесками.

Я недоверчиво хмыкнула. Делать больше нечего Лак’хе, как пялиться из зеркала на кого попало.

– Я расчешусь сама, можешь идти.

Девушка вручила мне два гребня и вышла. Я подошла к зеркалу. Вот еще одно бесполезное человеческое изобретение. Некоторые наши мужчины, желая порадовать жен, привозили из людских земель маленькие кусочки отражающего стекла. Я никогда в них не смотрелась. Какой смысл бесцельно любоваться на себя? Но сейчас мне неожиданно стало интересно. Захотелось понять, как я выгляжу в глазах людей. Я уставилась на свое отражение. Да… конечно, я резко отличаюсь от окружающих. В общем-то понятно, почему на меня так реагируют. Смоляные, как грива Зверя, волосы, черные, недобро поблескивающие глаза, густые брови, прямой нос, высокие скулы. Если улыбнуться, то из-под верхней губы будут видны острые белые клыки. Кожа… как сказала девчонка? Оливковая? Не знаю, что это значит. Но почему орков называют зелеными? Зеленые листья на деревьях, трава под ногами. А моя кожа просто очень смуглая, с зеленоватым отливом. Тело, хм, почти как у человеческой женщины, только вот самая высокая из них вряд ли достанет мне до плеча. И еще у них нет таких мышц, как у меня. А так…

Вдруг я ощутила, что не могу оторвать глаз от своего отражения. Не то чтобы оно мне очень нравилось, но сверкающее стекло притягивало взгляд, завораживало, не отпускало. Я внимательно вглядывалась в его глубины, и постепенно мое лицо в зеркале бледнело, растворялось, подергивалось туманом, из которого появилась движущаяся картинка. Всадница в блестящем доспехе, на гнедом коне, стремительно неслась ко мне из странного зеркального мира. За нею скакал целый отряд… нет, войско. Огромное, бесконечное, могучее. В странном безмолвии оно летело в мою сторону. Женщина приблизилась настолько, что я могла разглядеть ее черные глаза и зеленоватую кожу. Это была я. Во главе человеческого войска. Неужели служанка права и Лак’ха действительно являет в зеркале свой лик, указывая нашу судьбу? Мне захотелось отойти от серебристого стекла, не испытывать всесильную богиню, но ноги перестали слушаться. Так я и стояла, в странном оцепенении, глядя на новую себя.

Вдруг сквозь эту картину проступили два бледных зеленых пятна. Они становились все ярче, приобретали блеск, и наконец я поняла, что смотрю в чьи-то глаза. Сияющие, ярко-зеленые, они не могли принадлежать ни человеку, ни тем более орку. Это были глаза эльфа. И в них читалось изумление, смешанное с ужасом. Мне и самой стало жутко. Я никогда не испытывала подобного чувства. Всадница исчезла, и я осталась наедине с чужим взглядом. Не знаю, сколько прошло времени, когда я сумела поднять онемевшие, словно неживые, руки и прикрыть лицо ладонями. Когда рискнула снова взглянуть в зеркало, увидела только свое отражение. Тело снова начало меня слушаться. С хриплым стоном, в котором сама не узнала бы собственный голос, я поспешно задернула розовую занавеску и рухнула на кровать. Что это было? Вправду мое будущее, показанное великой богиней? Видение? Чье-то колдовство? А может, померещилось с голоду? Так или иначе, а я больше в зеркало смотреться не стану! Всегда подозревала, что эта штука до добра не доведет!

Глава 3

Прошло уже почти три месяца с того дня, как я поступил в академию. Первые пару недель в холле нашу группу встречал тот преподаватель, чей предмет шел первым. Казалось бы, мы и сами могли найти кабинеты, в которых проходили занятия, – в расписании были указаны их номера. Вот только имелось одно «но»: двери помещений были пронумерованы не обычной краской, а такой, которую можно увидеть только с помощью магического зрения. Самое обидное, что в храме Листвы не уделяли должного внимания элементарной работе с пространством, потому никто из нашей группы наблюдать магические потоки не умел. По этой причине в академии некоторое время нам преподавали в основном теорию магии и техники работ с пространством. Когда же все более-менее научились использовать волшебное зрение и начали ориентироваться в здании, встречать нас перестали.

По теории магии ничего существенно нового я не узнал: все, что нам рассказывали, мне уже было известно и вкратце сводилось к следующему. Прикасаться к источникам стихий могут только люди и кроверы, потому из представителей этих рас получаются боевые волшебники. Но они не в состоянии познать саму природу. На это способны только эльфы: лишь нам известны секреты чар жизни – именно эти способности мои предки назвали магией Листвы. Наши чародеи способны напрямую обращаться к природе, повелевать флорой и фауной, заключать союзы с лесными духами. На территории родного леса хороший эльфийский волшебник не уступит даже по-настоящему талантливому и сильному повелителю стихий. Ну еще из нас выходят неплохие помощники крестьянам. Конечно, последнее относится скорее к наименее способным выходцам из Даллирии. Истинный маг, избранный лесом, прошедший все ступени обучения, никогда не станет марать рук земледелием.