Время проснуться дракону - Ганькова Анна

И с улыбкой понаблюдала, как из тыковки, притороченной к седлу Льнянкиной кобылы, выпархивает фея и довольная оказанным доверием моститься рядом с котярой.

Когда Виктор, охраняемый с двух сторон Тайгаром и Корром, снова вышел на площадь, оглушительный вой на самой чувствительной ноте оборвался. Наступившая тишина, обрушившаяся на толпу, показалась ошеломляющей.

И в этой тишине раздался пронзительный, ввинчивающийся в ухо голос настоятеля храма:

– Возлюбленные чада Светлого! Сегодня, когда все мы скорбим по нашим братьям и сестрам, зверски убиенных кровожадной тварью, сплотимся в молитве Создателю нашему и восславим Свет Его!

Все, находящиеся на площади, в едином порыве рухнули на колени и воздели глаза к небу.

Воздух, взятый за основу защитного заклинания, мягким коконом струился и овевал Вика и оборотней, следовавших за ним на расстоянии не более полушага. Люди окружающие их, еще одурманенные гипнотической музыкой, замерли неподвижно, и, казалось, даже не дышали. Они вошли в эту замороченную толпу, как горячий нож в кусок мерзлого масла.

А служитель, провозгласив короткую молитву, продолжил вещать, взвизгивая в патетическом порыве:

– А нонче накажем тварь ужасную и предадим ее огню праведному! И воздастся ей по заслугам! И впредь неповадно будет чудовищам кровопойным на человека, творящего молитву Светлому, нападать! Отроки, обиженные и обездоленные кровавым демоном, будут сегодня рукой самого Светлого и разожгут божественный огонь!

В этот момент храмовые служки, толпившиеся в глубине крыльца, вывели двух смущенных подростков с зажженными факелами в руках. Видимо тех самых, о которых говорил им давеча мясник, единственных оставшихся в живых с того разоренного хутора.

– Дети мои, сегодня вашими руками, – продолжал завывать настоятель, – Сам Светлый будет творить правосудие… – на этом его истерично рваная речь прервалась – он наконец-таки заметил, что не все упоенно слушают его вдохновенное воззвание. Совсем без должного уважения к его божественному сану трое мужчин, нарушая установленный порядок, шли между склоненных в молитве людей.

Выпучив в праведном негодовании глаза, он, оправившись от секундного замешательства, опять завопил:

– Кто посмел?!

– Твой принц и господин, служитель! Наследник короны! – ответил ему Виктор, снимая свою широкополую шляпу. Он уже успел взбежать по ступеням и приблизиться вплотную к настоятелю.

Корр и Тай остались на лестнице, остановившись около двух громадных спиралей дунчанов, и не спускали глаз с оробевших от вида оружия служек, стоящих возле них.

Издалека из-за нездоровой худобы и гладкой белой сутаны первосвященник храма Лимесса казался выше и представительней. Это впечатление усиливалось тем, что он, стоя на самом краю высокого крыльца, казалось, парил над площадью в своих развевающихся на ветру свободных одеждах. Но, находясь сейчас рядом с ним, Виктор понял, что этот человек совсем невысок, несказанно грязен и возможно душевно болен.

Порывом ветра принца обдало запахом давно немытого тела, а редкие слипшиеся от жира и грязи волосы служителя растрепались, открывая взгляду обширные залысины. Да и сутана белой казалась только издалека. При близком рассмотрении становилось заметно, что она давно нестирана – рукава и подол замызганы до черноты, а на груди и животе заскорузлые потеки от свечей и еды. А запавшие глаза служителя, с почти неподвижными зрачками, сверкали нездоровым блеском, как будто он был в сильном жару или бредил во сне.

« – Ворон был прав, – подумал Вик, пристально разглядывая стоящего перед ним Настоятеля, – фанатик, каких поискать! И почему такие вечно уверены, что грязь их тела угодна Создателю?!»

В точности, как говорил Рой:

« – Глупость и косность подобных личностей хуже неверия. Таким священникам чужды сострадание и понимание, а это главные неотъемлемые качества любого праведного служителя. Они, как правило, бескомпромиссно жестоки, при этом отвергают любое знание в силу своей ограниченности».

Брат много сил и времени отдавал, будучи Святителем Первого храма, борясь с такими фанатиками в рядах служителей Светлого. Когда они с Роем говорили об этом, Вик так до конца и не поверил его словам, посчитав, что брат преувеличивает. Как такой экземпляр может продвинуться вверх по ранговой лестнице Храма, выше обычного служки?

И вот… в маленьком приграничном городке они встречают подобную личность, способную из-за своего извращенного понимания служения Светлому втравить страну в серьезный дипломатический конфликт, а на собственный город навлечь вооруженные отряды соседей.

– Будучи членом Первой семьи, а значит представителем верховной власти в королевстве, я приказываю немедленно остановить казнь! – громко и четко, чтобы было слышно в самых дальних уголках площади, произнес Вик.

– Это дело Храма, а не светской власти! Мы, именем Светлого, караем вампира! – запавшие с воспаленными веками глаза служителя засияли фанатичным огнем, когда он произносил Имя Светлого.

Толпа на площади под ними заволновалась, и Виктор, не став говорить ничего дремучему священнику о многоликости Создателя, чтоб не погрязнуть в теологическом споре, громко воззвал уже к народу:

– Достопочтенные жители Лимесса! Вы всю свою жизнь живете бок обок с темными эльфами и должны знать, как они выглядят! Вы поймали и собираетесь казнить эльфа, а не вампира, иначе пленник ваш давно бы сам сгорел на таком солнце без факелов и хвороста! Казнив же эльфа, вы накликаете на себя их месть. Не забывайте – вы живете совсем рядом, а Золотой Эльмер далеко – он может и не успеть прийти вам на помощь!

Люди у порога храма задвигались, зароптали, кое-где стали раздаваться крики, но было непонятно, что движет толпой сейчас, толи одобрение, толи неприятие слов принца.

Но Настоятель, заподозрив, что теперь далеко не все могут поддержать его видение ситуации, с вновь возросшим напором возопил:

– Не слушайте его возлюбленные чада мои! Власть Светлого выше королевской и да восторжествует дело Его! Идите отроки, выполняйте свой долг! – и подтолкнул мальчишек, до сих пор стоящих рядом с ним, к лестнице.

Принц обернулся, глядя туда, где всего несколько минут назад стояли несколько человек в светской одежде, но там никого уже не было. Прав оказался Ворон и в этом – не станут члены городского Совета ввязываться в это дело. Им бы по долгу службы пришлось взять сторону принца, но неуверенные в настроении горожан они решили просто тихо ретироваться.

Видя, что подростки уже спустились по ступеням храма и ступили на площадь, а переговоры с настоятелем ни к чему не ведут, Вик поднял руку, в которой была зажата шляпа, и махнул ею, подавая сигнал эльфятам.

Первые несколько минут ничего не происходило. Народ, толкаясь и переругиваясь, расступался, пропуская парнишек с факелами к эшафоту. Но когда принц уже успел испугаться, что с молодыми эльфами случилось что-то непредвиденное, с двух улиц, прилегающих к площади, потянуло легкой дымкой, которая по мере распространения набирала плотность и превращалась в густой дым.

При этом с одного из проездов вываливались зеленые клубы, а с другого ядовито желтые. От зеленого, ближайшего к храму облака, потянуло гнилыми овощами и тухлыми яйцами. Вик усмехнулся про себя:

« – А чем интересно пахнет второй отвлекающий маневр?» – наблюдая, как толпа, которую начали накрывать эти разноцветно-вонючие волны, взвыла и шарахнулась в противоположную от них сторону, сметая на своем пути пытавшихся остановить их солдат оцепления.

Вик, с высоты храмового крыльца, стараясь разглядеть в этом хаосе Эль и Иво, совсем забыл о Настоятеле. А тот, увидев, что твориться на площади, но, не собираясь так просто сдаваться, решил, пользуясь всеобщей паникой, хоть отомстить тому, кто сорвал все его планы и посеял сомненья в сердцах горожан. Храмовник отступил на несколько шагов и с размаху попытался толкнуть принца в спину, надеясь видимо, что тот не удержится, стоя на самом краю лестницы, и, падая, сломает себе шею.