Купчиха (СИ) - Стриковская Анна Артуровна

И на этот раз обед вышел всухомятку: Теодор твёрдо сказал, что костёр разводить позволит только утром и вечером. Утром — разогреть вчерашнее и вскипятить воду на чай, вечером — сварить свежую похлёбку. При этом он сурово смотрел на Ульриха, будто ожидая от него возражений, но граф промолчал. Мельхиор недоволен был гораздо больше: он привык питаться по расписанию. Но если графёнок молчит, то ему тем более не пристало капризничать.

Ночевать на этот раз они устроились в уютной логовине между двумя холмами, на которых пышная, цветастая растительность перемежалась серыми камнями. Там протекал ручей чистейшей воды, росли дикий лук и чеснок, так что ужин Виоле удался на славу.

Третий день, как и обещал возчик, привёл их на дорогу в Эгон. Тео с Вилькой сразу её узнали.

— Глядите, — показала девушка, — отсюда до того места, где на нас напали бандиты Давенеи, всего ничего. Если ехать дальше, там места для стоянки нет до самой котловины, в которой расположен город. Одни скалы кругом. Как поступим?

Теодор обратился к Ульриху:

— Как думаешь, мы найдём, где раскинуть лагерь, если проедем скалистый участок и окажемся в двух шагах от Эгона?

— Думаю, найдём, — утвердительно кивнул граф, — если не спускаться, а поехать вдоль скал налево, то там должна быть заброшенная мыза. Я знаю, она принадлежала нашей няньке. В детстве мой наставник возил меня туда: он ей приходился дальним родственником. Хорошее место, красивое, но для хозяйствования непригодное: совсем нет нормальной земли. Нянька умерла, дети её разъехались. Я там побывал перед тем, как уехать в Элидиану в последний раз. Дом полуразрушенный, всё заброшено. Вряд ли кто-то там поселился.

— И второй вопрос, — удовлетворённо кивнул Теодор, — нас не заметят?

— Если поедем в сумерках, то нет, — подумав, выдал информацию Ули, — Та сторона котловины освещена солнцем по утрам, а вечером она в тени, никому нас не разглядеть, если только не караулят специально.

Насчёт последнего никто не был уверен, но мысль о том, что даже полуразрушенные стены дадут лучшее укрытие, чем совсем ничего, грела всех и было принято решение: базироваться в процессе операции спасения Эдмона следует именно там. Вряд ли старая графиня помнит о доме няньки своих детей и держит там своих людей.

* * *

До того места, где когда-то Виола спасла Ули и Тео, прикончив двух бандитов, добрались часа за полтора. Ульрих оглядывался, пытаясь угадать: это здесь или ещё нет, а Вилька с отцом сразу узнали и скалу, на которой сидел арбалетчик, и валун, за которым прятались двое наёмных убийц. Девушка хотела поскорее проехать, это место не возбуждало в ней приятны воспоминаний, но гордый за приёмную дочь Теодор решил похвастаться. Когда ещё выпадет такая возможность? Он подъехал, дёрнул Мельхиора за рукав и показал на скалу:

— Видишь? Там сидел арбалетчик. Идея хороша, он успел бы нас порешить, если бы имел дело с людьми неопытными. А так я его оттуда скинул, а наша Вилечка метнула хлебный нож и ку-ку! Прямо в переносицу всадила, другой, специально целясь, так не попадёт. Визжала с перепугу, но дело делала чётко. Сейчас ещё локтей сто вперёд и слева будет расселина куда мы скинули тела. Думаю, косточки до сих пор там лежат. Вряд ли кто-то озаботился их оттуда достать.

— Такова судьба всякого, кто ставит деньги выше совести и закона, — сурово ответил маг, — Сначала им кажется, что они богов оседали, а потом их косточки растаскивают дикие звери и никому до этого нет дела.

Никто не стал ему возражать. Виола и Тео потому, что думали так же, а Ули потому, что вообще об этом не думал. Он вспомнил момент нападения, то, как сам лежал на спине, привязанный к какой-то дурацкой штуке, и ничего не видел. Сейчас это вспоминалось с двояким чувством. С одной стороны он был бесконечно благодарен и Тео, и Вилечке, что они его защитили и привезли домой живы и невредимым. С другой… Для них он был грузом, а это очень и очень унизительно. Как ни странно, то неприятное чувство, когда отношение к тебе, как к предмету, не забылось. Тогда он проецировал его только на Теодора, Виола слишком ему нравилась, чтобы подозревать её в столь оскорбительном к себе отношении. Сейчас ракурс немного сдвинулся и он понял, что тогда девушка разделяла чувства своего напарника. Это потом он стал для неё чем-то большим.

А что она думает о нём сейчас?

Он не замялся бы, спросил, если бы рядом не маячил этот черномазый маг с вороньим клювом вместо носа. Жених! Конечно, Виола его уважает. Ещё бы: он человек взрослый, самостоятельный, она его знает как хозяина дома, в котором работала, и три года назад, не будем мелочны, он их обоих спас. Но неужели она чувствует к нему нечто большее, подобное тому, что их связало тогда в Эделе? Нет, вряд ли. Она просто закрывается им от чувств, которые он Ульрих, до сих пор в ней вызывает. Иначе зачем бы она потащила его с собой, когда шла поговорить со своим бывшим возлюбленным? Виола не может не понимать, что между ними всё кончено, поэтому и таскает за собой эту черногривую дылду. Для защиты от самой себя.

Но Мельхиор ей не поможет. Чем дольше они с Виолой общаются, тем сильнее Ульрих чувствует, как восстанавливается связь между ними. Не надо форсировать события. Когда они найдут и спасут ребёнка, разберутся с Гедвигой и восстановят справедливость на земле Эгона, тогда настанет момент истины. Он задаст вопрос и получит ответ. Тот, которого достойна его любовь. Дурацкий жених получит достойное вознаграждение, ничего, не жалко, только потом пусть убирается к демонам.

А что делать дальше, Ули придумает потом. Может, обратится к королю и попросит прислать наместника на время пока он получает магическое образование. Вряд ли Губерт сможет придраться: наследник-то уже имеется.

За этими утешительными рассуждениями граф и не заметил, как закончилась дорога между скал. Они доехали до места, откуда шёл спуск в долину Эгона. Вот только обогнуть здоровенный валун и дорога открыта.

Тео поставил своего коня поперёк, вытянул руку и схватил Ули за уздцы.

— Эй, спящий принц, проснись и стой! Ещё пару шагов и мы все будем на виду у стражников как на блюдечке.

Хорошо, что кобылка под графом была хоть и породистая, но смирная. Кротко встала и покосилась фиолетовым глазом на седока: понял ли тот, что от него требуется. Ульрих стряхнул с себя наваждение собственных мыслей и соскочил на землю.

— Нам туда, — показал он, — тут недалеко, лиг пять или шесть, не больше. Но ты прав, Тео: в первое мгновение мы будем хорошо видны из города. Нас могут заметить. Что делать? Ждать сумерек?

— Ну вот ещё, — буркнул Тео, — только ждать и не хватало. Нам и так повезло, что никого не попалось навстречу. А если зависнем тут, кто-нибудь обязательно попрётся этой дорогой. Не убивать же каждого встречного-поперечного. Да и ездить по горам в темноте та ещё радость. Так что пока светло, надо выбираться. Задача для вас, маги. Невидимость, полог незаметного, что ещё?

— Незаметное, — со смешком уронил Мельхиор, — это просто и легко растягивается на всех вместе с лошадьми.

— А подействует на таком большом расстоянии? — с тревогой спросила Виола.

— А как же, — спокойным голосом ппроизнёс маг, — Издалека такое заклинание будет действовать как отвод глаз. Стражники станут смотреть куда угодно, только не туда, куда нужно. Что нам, собственно, и нужно.

— Да, — подтвердил Ули, — именно так действует полог незаметного на расстоянии больше десяти локтей. Это во всех учебниках написано. К тому же издалека его не удастся засечь даже опытному магу.

— Какового в этих краях не видели уже боги знают сколько лет, — закончил за него фразу Мельхиор.

Тео, прекрасно понимавший подплёку поведения спутников, поспешил прекратить бессмысленный разговор.

— Так, хватит попусту трепаться, — оборвал он, — Едем. Ульрих впереди, он знает дорогу, за ним Виола, за ней Мельхиор, я замыкающим. Решайте, кто на кого полог набрасывает, но быстро. Мешкать не стоит, солнце уже низко.