Падение Света (ЛП) - Эриксон Стивен

Такой титул заморозил Галара на месте. Он не мог говорить. Да и кольцо солдат впало в полное безмолвие. Не визжал ни один меч. Кольчуги и кирасы прекратили бессмысленное бормотание. Что-то вползло в воздух, мощное и горячее.

Вторая ведьма начала танцевать, медленно, обнажаясь по пояс. — Смотри! — закричала она. — Все смотрите! Я Вестела Дрожь, Гадающая Логроса! Смотрите, и я открою вам глаза!

* * *

Фарор Хенд протолкалась сквозь молчащий круг солдат, глаза не отрывались от простертой Ренс. Страх заставил ее запыхаться. Во всем этом не было ничего честного! Даже Ребл, отошедший на два шага от гадающих, молчаливо взывал к Галару Баресу, но тот тоже стоял без движения.

Но ведьма, танцевавшая вокруг Ренс, начала двигаться по спирали, и от нее исходила незримая сила, явно отталкивавшая Ребла и Бареса. Подойдя ближе, Фарор ощутила растущее давление, сопротивление каждому шагу. Через миг она застыла на месте, тяжко вздыхая. Танцующая словно бы тряслась в лихорадке, тело стало размытым, видимым сквозь мутное стекло.

Ренс вдруг закричала, и крику ответили металлические взвизги трех сотен хаст-мечей. Пошатнувшись, Фарор увидела: солдаты падают в строю, один за другим, другие чему-то сопротивляются — тут и она ощутила это, скользкое присутствие под доспехами, словно туда запустили змей. Она яростно шарила руками, но ничего не находила.

«Они под кожей!» Она упала на колени, отчаянно нашаривая пряжки и застежки.

* * *

Необъяснимая ярость наполнила Вареза, он сопротивлялся ошеломительному давлению из центра плац-парада. Непонятное волшебство сочилось сквозь доспехи, словно это была марля. Скребло кожу, проникало внутрь, лезло в мышцы и кости. Он ревел от гнева, но слышал лишь оглушительный гул жуткой мощи. Ощущал, как кровь становился водой в жилах, как нечто иное сквозит по нему, густое и вязкое. Казалось, оно сжигает ужас и гнев, шепчет тайны, кои можно лишь ощутить.

А Ренс билась на земле, мучения и боль ее были видны каждому. Он не мог остановиться, пробираясь туда. Гадающая схватилась за живот Ренс, будто посылая пальцы сквозь плоть, и была кровь на запястьях, чистая жидкость сочилась из локтей и застывала паутиной.

Ни одна женщина не пережила бы таких ран. Он понял, что ухватился за меч, но лезвие не хочет покидать ножны. Оно выло в ответ страданиям Ренс, но беспомощно, звонкий стон был полон разочарования.

Варез сражался за каждый шаг, он был уже в десятке шагов от танцующей ведьмы, хотя едва ее видел, она ускользала и руки, казалось, движутся отдельно от тела.

«Никто не должен умирать вот так…»

Вспышка заняла его рассудок, унеся все мысли. Среди хаоса он ощутил откровение, открытие ядовитого цветка. Поглядел в сердцевину и, не в силах отвернуться, сошел с ума от увиденного.

* * *

Дары гадающих по костям позволяли Листару пережить испытания ритуала. Стоя на коленях на краю площадки, он видел, как все падают. Оружие и доспехи замолкали, доведенные до немоты беспомощностью пред ликом чуждой магии. Видел, как сникают офицеры. Видел, как гадающая Хатарас подняла над Ренс что-то маленькое и кровавое, торопливо завернув в обрывок шкуры. Видел: Вестела прекратила танец, сбросила дрожь словно кожу, упав на колени и выблевав на мерзлую землю.

Листар встал на ноги и шатнулся. Пошел к ним, смотря на тело Ренс. Была же кровь — не ее нет. Она невредима, глаза зажмурены; подойдя ближе, он различил размеренные движения груди.

— Наказанный, — сказала Хатарас, голос был резким, глаза покраснели. — У нее была близняшка, умершая в утробе матери. Краткая жизнь, голодная и жаждущая, борющаяся и полная невезения. — Она повела рукой. — Но ее силу не могла украсть даже смерть.

Не вполне понимая, Листар коснулся Ренс. Осмотрел ее. — Будет жить?

— Другая желала сына. Нашла одного. Убила, чтобы был с ней. Ночь утопления, начало многих ночей. Смерть и кровь на руках. Кровь на самом волшебстве.

Вестела неуклюже подошла, утирая лицо. — Истерзанное море, — сказала она, — но я пила глубоко. Выпила досуха, оставив кости, камни и ракушки. Оставив то, что тонет в свете и воздухе. Оставив им дар праха.

Листар встал на колени у Ренс.

Хатарас подошла, положила ладонь ему на плечо и нагнулась. — Наказанный. Ты должен понять.

Он потряс головой: — Не понимаю.

— Нет души полностью одинокой. Так лишь кажется, когда ты остаешься последним на поле брани. Война идет в каждом из нас. Ее близняшка — скорченный, черный трупик в утробе — питалась каждой мыслью, лишенной возможности всплыть на поверхность сознания, снующей во сне, когда надежды становятся грезами, а грезы кошмарами. Пожирала разрозненные остатки мертворожденных идей, внезапных желаний, измен и зависти. Воображение может быть на редкость злым царством.

Вестела подхватила: — Я забрала у них всё. Не дала спрятаться. — Женщина помолчала, озираясь. — Превратила армию в ужасную вещь. Этих солдат. Они не станут сомневаться. Пойдут в огонь Матери, если прикажут. Будут биться со всеми, кто станет против. И будут умирать один за другим, как любые солдаты. Неотличимые и совсем иные. — Она потянула Хатарас, заставляя встать. — Любимая, нужно бежать. Вскоре они поднимутся в безмолвии. Заморгают, не глядя в очи друзей и соперников. Проклятое железо задрожит от их касания. Эти солдаты, подруга… они — извращение.

— Вот что вы нам дали? — возмутился Листар. — Не об этом вас просили! Мы хотели благословений!

Вестела оскалила зубы: — О, они благословлены, Наказанный. Но подумай: что случается с душой смертного, когда истина становится нежеланной? — Она посмотрела на Хатарас. — Какова будет участь ведьмы-сироты?

Хатарас пожала плечами. — Владевшая ею душа мертва, плоть сгнила, но шелуха осталась. Она, — указала гадающая на Ренс, — должна учиться касаться ее и находить остатки волшебной силы.

— Мерзкая магия.

— Да. Уродливая.

Листар остался подле Ренс. Оглянулся и увидел, что армия пала, словно каждый солдат был сражен на месте. «Наверное, так было, когда Хунн Раал отравил прежних».

Гадающие уже ушли с плаца. Отсутствие их касаний он ощутил, как саднящую боль в глубине души. «Так легко оказалось меня бросить. Нет, не понимаю путей Бегущих».

Взгляд уловил движение; он повернулся и увидел женщину, вышедшую из командного шатра. Она встала, чуть качаясь, озирая тысячи неподвижных солдат — позы не отличимы от смерти, оружие безмолвно. Единственный слышимый Листару звук был — пение ветра, тихо крадущего остатки дневного тепла.

«Бездна побери. Это должно быть, Торас Редоне».

Листар встал на ноги. Пошел к ней. Увидев его, она вздрогнула и отшатнулась. — Хватит призраков.

— Они живы, — отозвался Листар. — Все они. Все не таково, каким кажется.

Губы сложились в злую улыбку. — Как и я.

— К нам приходили гадающие по костям. Ритуал.

Она изучала его налитыми глазами, лицо было бледным и опустошенным. — И чего достиг их обряд, кроме падения моих солдат?

Он помедлил, прежде чем ответить: — Сир, простите. Сам не знаю.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. ДОСТОЙНЕЙШИЙ ИЗ МУЖЕЙ

ДВАДЦАТЬ ДВА

Море скрылось в туманах позади, внизу простерлась обширная равнина. Скиллен Дро накренил крылья, начав снижение. Приземление вышло более жестким, чем ждал К'рул; он вывалился из лап компаньона и покатился до края каменного кольца, едва видного в желтеющей траве.

— Впереди пылит поселение, — передал Скиллен Дро, складывая крылья. — Я не желаю привлекать проклятия и стрелы, к тому же устал лететь.

Застонав, К'рул сел. — Мы вернулись в родной мир, — сказал он, озираясь. — Мы в стране Джелеков. Полагаю, они тебя тоже не любят. Не припоминаю, ты их упоминал?