— Сиру Зарапке нужно учиться отстаивать свои права, — сказала она в ответ. — В этом мире слабые всегда оказываются добычей сильных.
Король, облизывая мед с пальцев, задумался над сказанным.
— Когда сир Лорас вернется, я хочу научиться сражаться копьем, мечом и кистенем, так же, как и он.
— Ты научишься сражаться, — пообещала королева. — Но не у сира Лораса. Он не вернется, Томмен.
— Маргери говорит, что вернется. Мы за него молимся. Мы просим у Матери ее милости, и у Воина — дать ему сил. Элинор говорит, что это самая главная битва сира Лораса.
Она пригладила его волосы, мягкие золотистые кудри так сильно напомнили ей о Джоффе.
— Будущий вечер ты проведешь с женой и ее кузинами?
— Нет, не сегодня. Она сказала, что желает поститься и очиститься.
«Поститься и очиститься… ах, да! Грядет Девичий День».
Уже много лет Серсее не приходилось отслеживать приход этого святого дня. — «Будучи трижды замужем, она все еще хочет заставить нас верить в то, что она девушка». — В скромном белом наряде малютка-королева поведет свой курятник в септу Бейлора, чтобы поставить у ног Девы высокие белые свечи и украсить ее шею пергаментной гирляндой. — «Но, по крайней мере, не со всем курятником». — В Девичий День всем вдовам, матерям и шлюхам было запрещено входить в септу, как и мужчинам, чтобы не осквернить священные гимны невинности. Только невинные девицы могут…
— Матушка? Я сказал что-то не то?
Серсея поцеловала его в лоб.
— Ты сказал нечто очень умное, дорогой. А теперь беги, играй с котятами.
Сразу после этого она позвала сира Осни Кеттлблэка в свои апартаменты. Он явился со двора весь в испарине с самодовольным видом, и, встав на колено, как всегда раздел ее глазами.
— Встаньте, сир, и сядьте рядом. Когда-то вы бесстрашно оказали мне услугу, но сегодня у меня для вас есть суровое поручение.
— Да, и у меня для тебя есть нечто суровое.
— Это подождет. — Она легко пробежала пальцами по его шрамам. — Вы помните ту шлюху, которая наградила вас ими? Когда вы вернетесь со Стены, вы ее получите. По нраву ли вам это?
— Я хочу только тебя.
Верный ответ.
— Для начала вы должны признаться в преступлении. Мужские грехи, если их оставить гнить, могут отравить душу. Я знаю, жить с тем, что вы совершили невыносимо тяжело. Пришло время очистить свое имя от позора.
— От позора? — Он выглядел озадаченным. — Я говорил Осмунду, Маргери только дразнит. Она никогда не позволит мне зайти дальше, чем…
— Как по-рыцарски с вашей стороны ее защищать, — прервала его Серсея. — Но вы слишком хороший рыцарь, чтобы продолжать жить преступником. Нет, вы должны сегодня же ночью направиться в Великую Септу Бейлора и переговорить с Верховным Септоном. Когда у мужчины на душе столь тяжкие грехи, только Его Святейшество лично может спасти его от адских мук. Расскажите ему, как вы переспали с Маргери и ее кузинами.
Осни моргнул.
— Что, и с кузинами тоже?
— С Меггой и Элинор, — решила она. — Но никогда с Аллой. Подобная маленькая деталь сможет представить историю в более правдоподобном свете. — Алла плакала и умоляла остальных прекратить грешить.
— Только Меггу и Элинор? Или Маргери тоже?
— Маргери в особенности. Она у них верховодила.
Она рассказала ему все, что она задумала. Пока Осни слушал, на его лице медленно проступали мрачные предчувствия. Когда она закончила, он произнес:
— После того, как ей снимут с плеч голову, я хочу получить от нее поцелуй, который мне не достался.
— Вы получите все поцелуи, какие пожелаете.
— А потом на Стену?
— Не надолго. Томмен — великодушный король.
Осни почесал покрытую шрамами щеку.
— Обычно, если я вру про какую-то женщину, то я утверждаю, что никогда в жизни ее не трахал, а они утверждают обратное. А здесь… никогда не лгал Верховному Септону. Думаю, за это попадают в какой-нибудь из адов. В худший из всех.
Королева немного отстранилась. В последнюю очередь от Кеттлблэка она ожидала услышать упоминания о благочестии.
— Вы отказываетесь повиноваться?
— Нет. — Осни прикоснулся к ее золотистым волосам. — Говорят, лучшая ложь, если в ‘ей есть доля правды… нужно придать ей остроты. Ты хочешь, чтобы я пошел рассказывать, как я трахнул королеву…
Она едва не врезала ему по физиономии. Едва. Но она и так зашла чересчур далеко, и на кон было поставлено слишком много. — «Все, что я делаю, я делаю ради Томмена». Она повернула голову и поймала руку сира Осни в свою, поцеловав его пальцы. Они были грубыми и твердыми, зачерствевшие от меча. — «У Роберта были такие же», — подумалось ей.
Серсея обняла его за шею.
— Я не желаю, чтобы говорили, что я превратила тебя в лжеца, — прошептала она хрипло. — Дай мне всего час, и приходи в мою спальню.
— Мы ждали слишком долго, — он просунул пальцы в корсаж платья и рванул. Шелк треснул с таким оглушительным звуком, что Серсея испугалась, что его услышала половина Красного Замка. — Снимай остальное, пока я не порвал все на кусочки, — добавил он. — Но можешь оставить корону. Мне нравится, когда она на тебе.
Принцесса в башне
Ей досталась комфортная тюрьма.
Это обстоятельство Арианну немного утешило. Зачем отцу стараться обеспечивать ей комфорт, если он собирается казнить изменницу? — «Он не может убить меня», — убеждала она себя сотню раз, — «Он вовсе не жесток. Я плоть от его плоти и кровь от крови, его наследница и единственная дочь». — Если понадобится, она припадет к колесам его кресла, признает вину и будет молить о прощении. Она будет рыдать. Когда он увидит текущие по ее лицу слезы, то все простит.
Меньше уверенности в ней было, сможет ли она простить себя.
— Арео, — попыталась она оправдаться перед своим пленителем во время долгой и изнурительной скачки от Зеленокровой обратно в Солнечное Копье, — Я не желала девочке зла. Ты должен мне поверить.
Хотах не отвечал, только что-то бурчал себе под нос. Арианна чувствовала его злость. Темная Звезда — самый опасный из ее маленькой группы заговорщиков — сумел от него сбежать. Он оторвался от своих преследователей и исчез в сердце пустыни с обагренным кровью мечом в руке.
— Ты знаешь меня, капитан, — спустя лиги пути вновь заговорила Арианна, — Ты знаешь меня с детства. Ты всегда охранял меня, как и мою мать, с тех пор, как вы вместе прибыли из Великого Норвоса, чтобы служить ее щитом в этой диковинной земле. Ты мне нужен. Я нуждаюсь в твоей помощи. Я не хотела…
— Что вы хотели, не имеет значения, — ответил Арео Хотах, — Важно то, что вы наделали, маленькая принцесса. — Его лицо сохраняло каменное выражение: — Мне очень жаль. Но принц приказывает, а Хотах подчиняется.
Арианна думала, что ее доставят к высокому трону отца под стеклянным куполом в Твердыне Солнца. Но Хотах привез ее в Башню Копья и сдал на попечение сенешаля отца Рикассо и кастеляна сира Манфри Мартелла.
— Принцесса, — обратился к ней Рикассо, — вы должны простить старому слепому человеку то, что он не сможет подняться вместе с вами. Этим ногам не осилить столько ступеней. Ваши покои готовы. Сир Манфри проводит вас туда, где вы будете ожидать милости принца.
— «Немилости», вы хотели сказать. Мои друзья тоже будут заточены здесь? — После пленения Арианну отделили от Гарина, Дрея и остальных, а Хотах отказался сообщить ей, что будет с ними. — Все решит принц, — только и заявил по этому поводу капитан. Сир Манфри был более откровенен: — Их отправили в Дощатый город, оттуда переправят на корабле в Гастон Грей, где они будут содержаться, пока принц Доран не решит их судьбу.
Гастон Грей был старым осыпающимся замком, построенным на скале в Дорнийском море — угрюмая и жуткая тюрьма, где гнили заживо и умирали самые мерзкие преступники.
— Мой отец хочет их убить? — она не могла в это поверить, — Все, что они сделали, они сделали из любви ко мне. Если отец хочет крови, пусть это будет моя.
