Безумный корабль - Хобб Робин

Его кожа была болезненно-бледной, на лице отчетливо проступали все кости. Скелетоподобные руки, лежавшие поверх покрывала, время от времени подергивались. Однако Серилла с ее «лечением» была тут ни при чем: это давало о себе знать многолетнее невоздержанное пристрастие к зельям и дурману. А теперь еще добавилась слабость – вот его руки и выглядели, точно умирающие пауки.

Она осторожно присела на край обширной постели и опустила поднос на низенький столик. Улыбнулась и убрала с его лба волосы.

– Ты стал гораздо лучше выглядеть, – сказала она ему. И ободряюще похлопала его по руке: – Ну что? Проглотишь ложечку-другую еды?

– Пожалуйста, – выговорил он. Он смотрел на нее с благодарностью и любовью. Он был совершенно уверен: вот единственная, что не бросила его в трудный час, вот один человек на свете, на которого он может целиком и полностью положиться. Серилла поднесла ложку к его губам, он открыл рот, и дурной запах едва не заставил ее отшатнуться. Видно, не зря он вчера жаловался, что у него зуб расшатался. Что ж, может, он теперь быстро пойдет на поправку. А может, и нет. Он всяко должен был продержаться только до тех пор, пока благодаря ему она не сможет оказаться в Удачном на берегу и снискать расположение торговцев. Совсем незачем ему было к тому времени приходить в себя настолько, чтобы схватить ее за руку… А впрочем, пусть болтает. Что бы он ни сказал – она с легкостью припишет его слова болезненному помутнению разума.

Сатрап не удержал пищу во рту – часть стекла на подбородок. Серилла обхватила его за плечи и помогла приподняться в постели.

– Ну как? Вкусно? – проворковала она, зачерпывая немного размокшего хлеба. – А завтра будем уже в Удачном… Правда, чудесно?

Роника Вестрит даже не припоминала, когда в последний раз звонил большой колокол, призывая торговцев на экстренное собрание. Рассвет едва занимался: небо над Залом только-только серело. Роника и ее семья поспешили туда со своего холма пешим ходом; по счастью, на полпути их подобрала карета торговца Шайева. Люди уже толпились перед Залом, взволнованно перекликаясь. Кто позвонил в колокол?… Почему всех собрали?… Кое-кто из собравшихся прибежал прямо в «утренней» домашней одежде, торопливо бросив на плечи легкий летний плащ. Другие, невыспавшиеся, терли красные глаза и зевали: на них, в противоположность первым, были вечерние одеяния. Все сбежались как были и откуда были на голос колокола, прозвонившего всем беду. Иные – с оружием, с мечами, торопливо пристегнутыми к поясам. Дети испуганно хватались за взрослых, мальчишки-подростки изо всех сил старались казаться мужественными и неустрашимыми, но все равно на многих лицах были отчетливо заметны следы слез, порожденных страхом. Разношерстная толпа обеспокоенного народа странно выглядела среди ухоженных цветников и украшенных гирляндами арок перед красиво убранными ступенями, что вели к Залу. Теперь эти зримые следы приготовлений к большому летнему балу казались злой насмешкой.

– Опять Кровавый мор…-рассудил кто-то на краю толпы. – Кровавый мор снова поразил наш город!… А иначе чему еще бы стрястись?

Роника слушала вполуха, как слух начал передаваться из уст в уста, расползаясь по недоумевающей толпе. Постепенно невнятное бормотание начало превращаться в испуганный рев голосов. Но вот со ступеней закричал, требуя внимания, торговец Ларфа. Это был тот самый владелец живого корабля «Обаятельный», человек обыкновенно до того невозмутимый, что кое-кто даже считал его туповатым. Теперь его щеки горели огнем от возбуждения, а растрепавшиеся волосы торчали во все стороны непокорными космами.

– Это я звонил в колокол! – объявил он во всеуслышание. – Навострите-ка уши, торговцы Удачного! Нет времени идти в Зал и заседать как полагается. Я уже сказал всем живым кораблям в гавани, и они выходят им навстречу… Вторжение, торговцы! Вторжение! Калсидийские боевые галеры!… Мой сынишка увидел их перед самым рассветом и сразу примчался будить меня! Я и послал его на западный мол поднимать живые корабли. Я не знаю точно, сколько там этих галер, но уж наверняка побольше десятка! И настроены они явно по-деловому…

– Ты точно уверен?

– Сколько же их все-таки?

– А сколько живых кораблей вышло? Они смогут их удержать?

Вопросы сыпались градом. Торговец Ларфа в отчаянии потряс сжатыми кулаками:

– Не знаю! Не знаю я ничего, кроме того, что вам сейчас рассказал! В нашу гавань хочет войти целый флот калсидийских боевых галер! Если у кого есть корабли, немедля собирайте команды и выходите навстречу! Надо по крайней мере задержать их! Кто останется на берегу – хватайте ведра, оружие и бегите в гавань! Калсидийцы любят использовать огонь! Стоит им сойти на берег – небось сразу примутся жечь город…

– А что с детьми делать? – прокричала женщина из задних рядов.

– Если они уже способны таскать ведерки – берите их с собой. Малышню оставьте здесь с калеками и стариками. Пусть друг за дружкой присматривают. За дело!

Маленький Сельден стоял в толпе рядом с бабушкой. Роника посмотрела на него сверху вниз. По щекам мальчика катились слезы. Он таращил глаза.

– Иди в Зал, Сельден, – поддельно жизнерадостным голосом сказала ему Кефрия. – Мы скоро вернемся и тебя заберем.

– Не пойду! – пропищал он срывающимся голоском. – Я уже большой и могу ведерко таскать!

Он подавил испуганный всхлип и решительно сложил руки на груди.

– С тобой Малта останется, – сказала Кефрия. – Она будет помогать заботиться о детях и стариках.

– Нет уж, лучше буду ведра таскать, – мрачно заявила Малта и взяла Сельдена за руку, став при этом на миг очень похожей на Альтию – и видом своим, и манерами. – Не будем мы прятаться здесь, гадая, что происходит снаружи. Пошли, Сельден! За дело!

Торговец Ларфа продолжал выкрикивать указания, стоя наверху ступеней.

– Ты! Порфо! Оповести семьи с Трех Кораблей! Кто-нибудь, передайте новости в Совет «новых купчиков»!…

– Можно подумать, они примут участие! Сами пускай заметят и все увидят! – сердито прокричал кто-то в ответ.

– Это в первую очередь по их вине калсидийцы в гавани появились! – добавил другой голос.

– Не время разбираться! Город защищать надо! – заорал Ларфа. – Удачный надо спасать, а не считаться, кто раньше поселился, кто позже!…

– Удачный! —завопил кто-то, и его крик подхватили другие. – Удачный! За наш Удачный!…

Кареты и повозки уже покидали площадь, держа курс в город. Роника слышала, как кто-то уже снаряжал всадников оповещать близлежащие деревни и села. Некогда было бежать домой и переодеваться в более подходящую одежду. Некогда было жалеть о несъеденных завтраках и о том, как к месту оказались бы сейчас оставленные дома ботинки. Роника увидела, как женщина из торговцев и ее взрослая дочь у всех на глазах деловито отдирали от платьев пышные юбки. Побросали наземь вороха мешающей ткани и, оставшись в одних длинных хлопчатых панталонах, побежали вслед за своими родственниками-мужчинами.

Роника схватила за руку дочь, рассчитывая на то, что дети сами за ними последуют.

– Найдется местечко? – крикнула она в сторону проезжавшей мимо кареты. Кучер без лишних слов осадил лошадей. Вестриты набились внутрь, не обращая внимания на тесноту. За ними запрыгнули еще трое молодых мужчин. У одного на бедре висел меч. Все трое неестественно улыбались. Глаза горели, каждое движение было исполнено силы и быстроты – ни дать ни взять крепкие молодые бычки, готовые к немедленной драке. Они разом широко улыбнулись Малте. Та только раз глянула на них и стала смотреть в сторону. Карета рывком сорвалась с места, так что Ронике пришлось ухватиться за край сиденья. Экипаж покатился в сторону города.

В одном месте деревья вдоль дороги росли реже, и Ронике на краткое время удалось увидеть гавань. Живые корабли уже собрались у входа в нее. По палубам носились люди. Они указывали куда-то руками. Там, вдали, виднелась высокая мачта большого корабля. Многовесельные калсидийские галеры, окружавшие его, показались Ронике отвратительными многоножками…