Клык Фенрира - Голубева Марина

— Придется немного подождать, пока оно настроится. Скажите, если увидите что-то интересное. Только, упаси вас бог, ни до чего не дотрагивайтесь. А то окажетесь где-нибудь в Древнем Египте в обнимку с мумией. А я пока уберу кристалл.

Алексей покосился на графа, размышляя, не шутит ли тот, но Сен-Жермен, похоже, шутить вообще не умел. Молодой человек с нетерпением уставился в зеркало, было любопытно и в то же время страшно. А вдруг он до тридцати лет вообще не доживет? Мысль эта была настолько пугающей, что Алексей уже хотел отказаться от своей затеи. Но поверхность зеркала стала прозрачной, и в ней появилась оскаленная морда волка. Молодой человек даже отшатнулся, но изображение мигнуло и погасло, а вместо волчьей морды возник он сам. Высокий светловолосый парень с испуганными серыми глазами, одетый в коричневый камзол и такого же цвета кафтан. Алексей даже не сразу понял, что видит просто свое отражение, как в обычном зеркале. Он помахал рукой, почесал нос, скривил страшную рожу. Сомнений не было — это обыкновенное отражение. Подошедший Сен-Жермен хмыкнул.

— Это что, меня в будущем не будет? — дрожащим голосом спросил молодой человек.

— Почему же, вовсе не обязательно. — Граф странно посмотрел на Алексея. — Вы, господин Артемьев, преподносите один сюрприз за другим. Если вы видите лишь свое отражение, значит, ваше будущее неопределенно и оно зависит от того, какой выбор вы сделаете. И выбор этот определит не только каким вы будете, но и будете ли вообще.

Потрясенный Алексей молчал, желания рассказать об увиденной морде волка не было, тем более молодой человек предполагал, что она ему могла просто почудиться. Уж слишком часто в последнее время волки появлялись во снах.

— А сейчас, мой юный друг, — сказал граф, похлопав молодого человека по плечу, — я бы советовал вам отдохнуть, а то ночь нам с вами предстоит нелегкая и, уж точно, бессонная.

Алексей, переполненный впечатлениями, только в своей комнате вспомнил, что так и не спросил Сен-Жермена, почему его не выпустили из дома, но возвращаться не хотелось, а хотелось лечь и ни о чем не думать.

Глава 6

Последние сомнения в реальности происходящего развеялись окончательно, как только граф вывел Алексея из особняка. Направились они не в соседний дом, как предполагал молодой человек, а на другой конец города. Это действительно был Питер, о чем свидетельствовал шпиль Петропавловского собора на Васильевском острове. Но явно не двадцать первого века. Улицы, мощенные булыжником или просто настилами из досок. Богатые особняки, частично еще не достроенные, вперемешку с деревянными домишками, люди в старинной одежде. Вместо привычного шума машин — грохот телег и карет по булыжной мостовой, ржание коней, стук топоров на верфях Адмиралтейства и переругивание рабочих, тащивших тяжеленные бревна к строящемуся особняку.

Санкт-Петербург середины восемнадцатого века был городом сравнительно небольшим, жавшимся к Неве и переползавшим на ее острова. Любой прибывший сюда гость понимал, что именно река является сердцем северной столицы. Алексей поразился обилию судов, суденышек и лодок, которые теснились у берегов и шныряли по узким каналам. Город, казалось, пропах просмоленным деревом и пенькой, а дома располагались так близко к воде, что нередко прямо от крыльца спускались сходни, к которым причаливали лодки. Такого количества разнообразных парусников молодой человек никогда не видел. Но насладиться этим зрелищем ему не удалось: граф свернул с набережной и двинулся по широкой улице с богатыми особняками. Здесь уже угадывался облик современного Невского. Без колоннады Казанского собора и стеклянного глобуса на круглой башне Дома Зингера проспект казался каким-то странным и незавершенным.

Алексей всю дорогу молчал, потрясенно оглядываясь по сторонам. Не осталось даже удивления. Граф искоса поглядывал на молодого человека и понимающе хмыкал, но Алексей, до последнего надеявшийся на какую-то мистификацию, не обращал внимания на спутника, стараясь примирить себя с реальностью.

Дворец Воронцова располагался недалеко от набережной Фонтанки — почти на окраине тогдашнего Петербурга. За мостом, на котором в наше время красуются знаменитые кони Клодта, уже начинался лес.

До места добрались, когда начало темнеть. Встретивший их Александр был угрюм и молчалив. Юноша чувствовал себя явно не в своей тарелке и, как показалось Алексею, уже жалел о принятом с утра решении. Протянув Сен-Жермену какой-то сверток, младший Воронцов буркнул: «Идемте» — и повел гостей по узкой тропинке в глубь обширного сада. Маленький деревянный домик, прятавшийся в зарослях сирени, походил скорее на уединенный приют отшельника, чем на жилище молодого повесы. Однако скромность внешнего вида с лихвой компенсировалась роскошью внутреннего убранства: тяжелые бархатные занавеси на окнах, шпалеры, с вышитыми на них сценами охот, массивная резная мебель и золоченые корешки книг в шкафах.

Александр проводил их в просторную комнату с мягким пестрым ковром и круглым столом. Увидев кровать под балдахином, Алексей хмыкнул, подумав, что любвеобильная нежить, ежели она на самом деле существует, прибывает прямо к месту назначения. Пока граф зажигал свечи, расставляя их по углам комнаты, и чертил рядом с ними какие-то знаки, парень с любопытством рассматривал книги. Но названия прочитать не удалось — все тома были на иностранных языках, и Алексей, разочарованно вздохнув, уселся на одно из кресел. К этому времени Сен-Жермен водрузил в центр стола массивный подсвечник с тремя свечами и удовлетворенно потер руки.

— Ну вот, приготовления к ритуалу закончены, и нам остается только ждать визита вашей гостьи. — Увидев побелевшее лицо Александра, так и не проронившего ни слова, он улыбнулся. — Вам не стоит беспокоиться, юноша. Хочу вас заверить, что все пройдет как надо, и скоро ваши мучения закончатся. Обратившись ко мне, вы поступили правильно. Еще немного, и даже я не смог бы вас спасти.

Младший Воронцов посмотрел на графа с тоской и какой-то обреченностью и, запинаясь, пробормотал:

— Я… не уверен…

— В чем? — спросил Сен-Жермен.

— В том, что это все нужно… Мне страшно, и я не хочу… Не хочу, чтобы это закончилось.

— Э, нет, молодой человек. Это на вас чары так действуют. Поверьте, смерть, которая вам угрожает, бессмысленная и крайне неприятная. Так что наберитесь терпения и ни в чем не сомневайтесь.

Юноша неразборчиво буркнул себе под нос и отвернулся к окну. Он дрожал то ли от нетерпения, то ли от ночной прохлады: ветер, залетающий в открытое окно, пах дождем и приближающейся осенью. Чем дольше Алексей сидел в кресле, тем нелепее ему казалась ситуация и своя роль в ней. Единственное, что удерживало парня от язвительных комментариев, — это Питер восемнадцатого века. Он-то оказался правдой.

В комнате постепенно темнело. Сгущающиеся сумерки просачивались в открытое окно, расползались по углам, скапливались в складках портьер и украшенного кистями балдахина над широкой кроватью. Свечи, казалось, разгорались все ярче. Их отсветы отражались в стеклах книжных шкафов, бликами скакали по позолоте мебели, дрожали на подвесках хрустальной люстры. Нервозность Александра с наступающей темнотой усилилась. Он, будучи не в состоянии спокойно ждать, метался из стороны в сторону, меряя шагами пушистый ковер.

Алексею надоело наблюдать за этой беготней, и он задремал в мягком уютном кресле. Проснулся от резкого звука стукнувшей ставни. Вскинув глаза, парень увидел темный силуэт, закрывший блеклый свет луны. На широком подоконнике в полный рост стояла девушка. Почти прозрачная рубашка чуть колыхалась, облегая стройное, чувственное тело. Сквозь тонкую ткань просвечивали полные груди с острыми сосками, бедра, длинные ноги и темный треугольник между ними. Нежное девичье лицо безмятежно, грустная улыбка лишь угадывается на чуть дрожащих губах, а на бледные щеки падает тень от густых ресниц. Раздуваемые ночным ветерком, колышутся похожие на фату длинные волосы.