Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна

– Так значит, он не знал! А ты специально!.. специально!!!.. – Лёлька с негодованием тряхнула его так, что будь у него зубы – остаться ему без языка. – Ты мог признаться! Рассказать вамаясьцам! И тогда они отправили бы нас домой! В тот же день! Ты… ты… ты… Предатель!!!

– Лё, что он сказал?!

Но горло деврчки сжалось, а глаза противно защипало.

– П-предатель!.. – только и смогла выговорить она.

"Простите… – голос Тихона звучал еле слышно. – Я невероятно сожалею о том, что мне пришлось совершить. Я виноват перед вами… и всегда буду в долгу… Но я был просто обязан воспользоваться подвернувшимся случаем."

– Каким еще случаем?! Зачем?!

"Найти часть себя. Вернее, не только… или не столько… Это очень старая и долгая история… но… Я понял, что если в скором времени мы не встретимся с тем, кого… или что… вы называете амулетом Грома…"

– То что?! – забыв про конспирацию, выкрикнула возмущенно девочка.

"То пророчество сбудется", – тихо договорил амулет.

– Да! – прорычала княжна. – Конечно! Пророчество! То, чего нам сейчас не хватает для полной простоты и ясности! Ага! Пророчества! Чего еще!

"Прошу меня извинить. Я, кажется, снова ухитрился обидеть тебя и уклонился от темы", – сконфузился Тихон.

– Так. Маленько, – дрожа от возмущения и обиды, процедила девочка. – Вообще-то ты собирался рассказать нам, с какой радости мы должны помогать тебе – теперь.

"Вы имеете полное право гневаться на меня. Но прошу вас. Умоляю. Вы не должны допустить Вечных до Грома. Они не смогут его контролировать."

– Тем хуже для них, – мстительно фыркнула княжна. Тихон грустно покачал головой:

"Тем хуже для всех в радиусе десяти тысяч самураев. Вы обратили внимание на людей?"

– В смысле, на работников, самураев и учеников, которые тут толкутся? – повторила Лёлька для Ярика, застывшего со сконфуженным видом человека, безуспешно подслушивающего слова, обращенные к нему лично.

Ребята переглянулись, вспоминая какофонию чувств на лицах людей из кланов Кошамару-младшего и Тонитамы, промелькнувшую перед их взглядами за время спуска.

– Страх. И будто ждут беды какой-то. А самураи и ученики – словно сражаться с кем-то собрались. Может, даже друг с другом, – подытожил воспоминания княжич.

"Да. Вы не чувствуете этого потому, что я вас закрываю, – проговорил амулет. – Я сдерживаю его, как могу. Его полная сила пока не ощущается, но когда охранные заклятья будут сняты, никто не сможет ему противостоять. Вечные и их ученики все вместе смогли бы. Но, во-первых, для этого они должны объединиться, но проще объединить воду с маслом. А во-вторых, у них не будет времени для подготовки."

– Много надо? – уточнила княжна.

"Несколько лет. Империя Вотвояси несколько сотен лет назад погрязла за этот срок в междоусобных войнах, придворных интригах и клановых дрязгах – и их маги сделать с Громом не смогли ничего."

– Так это всё – правда, не выдумки восвоясьцев? И всё – из-за какого-то там несчастного амулета?!

"Да. Хотя как раз несчастным-то оказался далеко не он. Пока он был на воле, люди не могли противостоять его влиянию. Кто-то ощущал его больше. Кто-то меньше. Но не было человека невосприимчивого. Из двух решений проблемы – мирного и агрессивного – определенный тип людей выбирал второе. Другой тип, если приходилось драться или бежать, бежал. Злопамятство было возведено в ранг добродетели. Что такое бескорыстная помощь, было забыто. Прощали только затем, чтобы потом отомстить. Предательство вошло в норму жизни. "Око за око", "своя юката ближе к телу", "на чужой платок не разевай роток" [260] и тому подобные поговорки появились именно в ту эпоху".

– Но если люди узнают, что это не они такие, а на них Гром влияет, они смогут ему противиться! – воскликнул Ярик, когда сестра торопливо передала ему слова амулета.

Тихон покачал головой. Яр упрямо надулся:

– Нет, смогут! Свобода выбора есть всегда, так папа говорит!

– А если кто-то будет говорить, что он не виноват, это амулет его попутал, он просто сваливает свои недостатки с больной головы на здоровую! Если она у Грома есть, конечно, – поддержала его Лёлька.

Тихон снова покачал головой, но лукоморцы уперлись. Если папа сказал…

– И может, ты не заметил, но в конце концов вотвоясьцы умудрились засунуть Гром в Мишаню! – как еще один аргумент в свою пользу, хитро прищурившись, напомнила лягуху девочка.

"Спасибо, заметил, – усмехнулся амулет. – Это отдельная история, подробности которой мне, увы, не ведомы. К тому же, изначально-то они собирались найти проблеме исчерпывающее решение, а получилось, что они ее лишь отложили… в долгий ящик. Но даже когда они скрыли Гром, было слишком поздно. Обиды, страхи, зависть и злоба, накапливаемые десятилетиями, не исчезают за день, и даже за несколько лет, как невозможно остановить несущуюся со склона лавину, даже если склон кончился. Тем более если склон кончился…"

Лёлька, стискивая кулаки и далеко не случайно забыв предварительно выпустить из них лягуха, быстро пересказала брату его слова.

– Если вотвоясьцам потребовалось столько лет… мы-то что можем поделать? – нервно пискнул Ярик, наваливаясь на стену: ноги отчего-то вдруг отказались его держать. Почудилось ему, или пока они разговаривали, воздух вокруг стал каким-то иным, холодным, почти неощутимо проникающим до костей, словно иголки от маленьких кактусов, так любимых бабушкой Фросей: загонишь в палец – не заметишь, зато потом?..

– Чего делать, чего делать… Мешать Вечным вытащить амулет Грома, вот чего, – угрюмо буркнула девочка.

– Как?!

– Не знаю…

– Может, поговорить с Кошамару и всё ему рассказать?

– "Да-да, ваше премудрие, я не увидел это во сне, а только что услышал от амулета Тишины. Где он – не ваше дело, вы должны мне поверить на слово, так что заройте всё тут обратно, и пусть ваш старший брат зарежет нас и получит сан Извечного", – тонким гнусавым голоском передразнила его Лёка.

Мальчик завял.

– А что тогда делать?

– Может, будет еще время подумать? Если Кошамару его еще не до конца откопал?

– А если до конца? – не вдохновился Ярик.

– Тогда попробуем сломать у него чего-нибудь критически-важное.

– Шею?! – испугался княжич.

– Колдовские приспособления!

– А-а… А если не получится?

– Тогда спрятать.

– А если не поможет?

– Тогда будем действовать по обстоятельствам, – терпеливо, но уже сквозь зубы сообщила Лёлька.

По вытянувшейся физиономии брата было видно, что самый лучший план, какой мог сейчас придуматься, должен был включать его оставление в этом тупике, а лучше – отправку под опеку Маяхаты. С вооруженной охраной.

– А если обстоятельства будут недостаточно обстоятельными? Как наши дела будут обстоять тогда? – с неожиданной язвительностью осведомился он.

– Тогда я не знаю! И вообще! Чего ты ко мне привязался?! – шепотом, как граната с глушителем, так же неожиданно для себя взорвалась сестра. – Если у тебя есть другой план – выкладывай! Критиковать и стонать все могут!

– Это я стону? Это ты лезешь везде, ничего не понимая!

– Что надо, я всё понимаю, в отличие от тебя! – фыркнула Лёлька, ни капли не понимая, что происходит. – А твое дело – молчать и слушаться!

– А с какой стати ты вообще на меня орёшь? – сжал он кулаки и подался вперед. – И с чего мне тебя слушаться?!

– А с такой, что ты… – двинулась на него сестра.

Мир вокруг помутнел, словно накинули полупрозрачный платок, потеплел – и кипящие секунду назад обиды растаяли, гневные слова улетели с языков, оставив Ивановичей стоять, открывая и закрывая рты, словно дуэт рыб, позабывших, что не умеют петь.

"Не ссорьтесь… это я…. ослабил защиту… Гром становится сильнее… И похоже, что дети более восприимчивы к его влиянию. Интересный феномен, заслуживающий созерцания в иное время и при иных обстоятельствах…", – голос амулета Тишины в голове Лёльки прозвучал еле внятно, словно издалека.