Золотая свирель - Кузнецова Ярослава

Но неужели Каланда не могла позвать Врана, когда попала в беду? Гордость помеш а ла? Или… колдун?

Или Вран не откликнулся.

Не откликнулся? Он мог не откликнуться? Почему?

На это есть множество причин, Лесс. Эта женщина, Каланда, как я понял, училась м а гии? Тогда Вран вполне мог посчитать, что испытание ей по силам, и она способна справит ь ся самостоятельно.

Как не откликнулся Амаргин, когда я его звала. Как не откликнулся Эльго. Амаргин помалкивал в тряпочку и всем вокруг строго наказал не вмешиваться. Сама ковыряйся.

Правильно. Ты же справилась.

Справилась. Но, знаешь, запросто могла копыта откинуть. Погоди-ка… Эрайн! Я пон я ла, ты уже звал Врана. Сам звал, без нашей просьбы. Или Амаргина. Звал ведь? И они не о т ветили!

Тренькнули лезвия. Мантикор отвернулся.

Ты права. Не ответили.

И ты решил, что это твое очередное магическое испытание. То, что ты остался в ч у жом мире один-одинешенек, с какой-то полуночной мразью на закорках, и пока ты ее не стряхнешь, домой тебе не попасть. Верно?

Эрайн нагнулся, подтолкнул в костер прогоревшее полешко.

Я бы мог убедить себя в том, что меня бросили и забыли, что я никому не нужен, что я порчен Полночью, и что Сумерки для меня навсегда закрыты. И сладострастно страдать, и тешить свои несч а стья, и упиваться жалостью к себе. А еще я бы мог обозлиться на весь мир и страшно мстить за обиды и непонимание, за то что со мной так жестоко обошлись, за то что не д а ли умереть, за то что навязали эту уродливую плоть, а ведь я не просил! Не просил!

Колючий кулак с яростью шарахнул по драконьей лапе, в ответ огромные черные ко г ти впились в землю. Я сглотнула вязкую слюну. Обида. Это обида, что бы Эрайн не говорил себе и мне. Обида, горечь, потерянность.

Дело ни в том, чтобы не испытывать обиды, а в том, чтобы совладать с нею.

Ты не уродлив, Эрайн. Ты прекрасен.

Я знаю. Но что бы ты почувствовала, Лесс, если бы тебя разрезали пополам и вместо ног приставили четыре ящеричьи лапы, хвост и ненасытное брюхо?

Ты хочешь сказать… ты не всегда был таким? Ты заколдован?

Не говори глупостей. «Заколдован»! Это не шаманство какое-нибудь… — Эрайн пр о вел ладонями по драконьим плечам, плавно переходящим в узкую талию. — Это сделала мертвая вода и… и кто? Кто, если не Стайг?

Что сделали?

Точно не знаю. Могу только предполагать. Я лишился ног, а дракон — головы. Кто-то соединил нас и оставил в мертвом озере на много-много лет. Пока из двух издыхающих не получилось вот это… забавное чудовище.

Звонкий шлепок ладонью по чешуе.

Если не Стайг — то кто? Королева? Или… мальчишки?

Ты сражался с драконом?

Эрайн обнял себя за плечи и склонил голову. В гаснущем чреве костра позванивали угли. Света они почти не давали, но жар дышал в лицо и шевелил волосы.

Да. Я думал, что убил его, а он думал, что убил меня. Как бы не так! Бой продолжае т ся. У меня больше нет меча. Зато у меня есть воля — она острее и тверже любого меча. Я н а мерен победить.

Когда ты победишь, у тебя появятся ноги?

Плоть для волшебника — мягкая глина, Лесс. У меня появится столько ног, сколько я захочу.

Эрайн откинул голову и разразился хриплым клекотом. Я не сразу поняла, что он см е ется. Потому что в хохоте этом не было торжества. Вызов — сколько угодно, а торжества не было. Смех не победителя — обреченного.

— Эй!

Малыш оборвал хохот, шипастые уши настороженно развернулись. Я услышала шаги по траве и скрип кожи.

— Кого тут добить, чтоб не мучался? — Мораг подошла к нам.

Эрайн угрюмо промолчал, я улыбнулась неловко:

— Как твои дела, миледи?

— Никак. — Она пнула обуглившееся бревно, подняв тучу искр. — Даже пьянчужка, в е дущий беседы с коновязью, выглядел бы умнее. Он хоть уверен, что ему отвечают.

— Не поняла, тебе ответили или нет?

— Я тоже не поняла. — Принцесса носком сапога покатала алый уголек по золе. — Мне мерещилось — кто-то глядит из темноты. На меня. Кто-то трогает меня за плечи. Кто-то сл у шает мои вопли и хмыкает под нос. Кто-то шуршит и ходит за деревьями. Он… отец? Или лесные черти? Или ежи с бурундуками какие-нибудь?

— Я не слышала воплей.

— А что, надо было глотку драть? — Она тут же ощетинилась. — Орать так, чтобы в Ю ж ных Устах услышали?

— Да нет, можно и в полголоса, негромко…

— Каррахна! Я и звала негромко. Шепотом почти. Все равно чувствую себя дурой п о следней, словно штаны сняла в родном сортире, а оказалось — посреди площади.

Она фыркнула и брезгливо раздавила уголек — как таракана.

Эрайн шевельнулся:

Я и не ожидал, что Вран ответит. Если бы он хотел поговорить с дочерью, он бы сд е лал это раньше.

— Значит, никакой надежды? — Я взглянула на мантикора.

Пусть попробует еще. Завтра, через день. Но вряд ли мое присутствие — причина вр а нова невнимания.

— Что он говорит? — нахмурилась принцесса.

— Надо попробовать еще раз. Завтра, послезавтра…

— Легче до Боженьки докричаться. Вставай, вампирка. Расселась на моем плаще.

— Малыш. — Я тщательно встяхнула плащ, прежде чем отдать его Мораг. — Ты знаешь, что за тобой идет охота?

Знаю.

— Тут вокруг перрогварды рыщут. Это рыцари-монахи. Один тебя видел.

Эрайн мрачно смотрел на меня глазами-дырами. Мол, что с того?

— Валить тебе надо от Мавера, мантикор, — сказала принцесса. — И подальше. Ты сег о дня людишек в клочки порвал, а это уже не овцы краденые. Тебе вообще на одном месте о с таваться нельзя.

— У меня просьба, Малыш. — Я подошла к нему поближе. Едкий змеиный запах защ е котал ноздри. — Пойдем с нами. Мы направляемся по дороге на северо-восток, а ты иди вдоль д о роги, лесом.

Я сам справлюсь.

— Это еще не все. Ты ведь можешь среди обычных людей определить колдуна?