Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 257
Воршева резко повернулась и с вызовом посмотрела ему в лицо.
— Другие леди ненавидят меня! — сказала она, глаза ее сузились, непослушный черный локон упал на щеку. — Я-то слышу, как они шепчутся о замарашке принца Джошуа из травяных земель. А я ненавижу их — северные коровы! В пограничных землях моего отца их бы нещадно высекли за такое… такое… — она боролась с языком, все еще плохо подчиняющимся ей, — такое неуважение. — Она глубоко вздохнула, чтобы унять дрожь. — Почему вы так холодны ко мне, сир? И зачем вы привезли меня в эту холодную страну?
Принц поднял глаза, и на мгновение его суровое лицо смягчилось.
— Я и сам задумываюсь иногда. — Он медленно тряхнул головой. — Прошу вас, если вам не нравится общество других придворных леди, ступайте и попросите арфиста сыграть вам. Пожалуйста. Мне сегодня не хочется пререкаться.
— И никогда, — огрызнулась Воршева. — Вы, кажется, совсем не хотите видеть меня — только глупые древности, да, да, ими вы интересуетесь! Вы и ваши старые книги!
Терпение Джошуа готово было иссякнуть.
— События, о которых мы будем говорить сегодня, произошли давно, но значение их мы познаем только сейчас, и это поможет нам в борьбе. Проклятие, женщина, я принц и не могу бесконечно уклоняться от своих обязанностей!
— Вы делаете это лучше, чем думаете, принц Джошуа, — ледяным голосом сказала она, отбросив на плечи капюшон. Подойдя к дверям, Воршева обернулась. — Я ненавижу ваши мысли о прошлом — старые книги, старые битвы, старая история… — Губы ее скривились: — Старая любовь!
Дверь захлопнулась за ней.
— Благодарствую вас, принц, тому, что вы принимали нас в ваших комнатах, — сказал Бинабик. Его круглое лицо было озабоченным. — Я не сделал бы такого предложения, если бы не предполагался, что это имеет важность.
— Конечно, Бинабик, — сказал принц. — Я тоже предпочитаю обсуждать серьезные дела в тишине.
Тролль и старый Ярнауга перетащили твердые деревянные стулья, чтобы сесть около Джошуа и его стола. Отец Стренгьярд, пришедший с ними, тихо бродил по комнате, разглядывая гобелены. За все годы, проведенные им в Наглимунде, он впервые оказался в личных покоях принца.
— У меня все еще голова кругом идет от того, что я вчера услышал, — сказал Джошуа. Потом он указал на листы пергамента, которые Бинабик разложил на столе, — А теперь вы говорите, что есть и еще что-то, о чем мне необходимо знать. — Принц грустно усмехнулся. — Бог, должно быть, разгневался на меня. Ничего хорошего нет в управлении городом во время осады, а в довершение моих бед еще все это…
Ярнауга наклонился вперед:
— Если вы помните, принц Джошуа, мы говорим не о кошмарном сне, а об ужасной реальности. Мы не можем" позволить себе роскоши думать, что это всего лишь фантазия.
— Отец Стренгьярд и я во время дня занимались разысканиями в архивах замка, — сказал Бинабик. — Со времен моего прибытия мы питали надежду найти смысл Заклятия Мечей.
— Вы имеете в виду сон, о котором мне рассказывали? — спросил Джошуа” лениво перелистывая страницы разложенной перед ним рукописи. — Тот, который вы и мальчик видели в доме колдуньи?
— И не одни они, — произнес Ярнауга, глаза его казались кусочками голубого льда. — Последние ночи перед тем, как оставить Танголдир, я тоже видел во сне огромную книгу. Ду Сварденвирд было написано на ней огненными буквами.
— Я, конечно, слышал о книге священника Ниссеса, — кивнув, сказал принц, — когда был студентом у узирианских братьев. Тогда она имела дурную репутацию и уже была утеряна. Надеюсь, вы не хотите сказать, что нашли копию в библиотеке моего замка?
— Не благодаря недостаточным поискам, — заметил Бинабик. — Если бы эта книга — была где-нибудь, кроме, разве что, библиотеки Санкеллана Эйдонитиса, она отыскивалась бы здесь. Отец Стренгьярд собрал библиотеку огромной удивительности.
— Вы очень добры, — сказал священник, стоя лицом к стене, как бы изучая гобелен, чтобы еле заметный румянец удовольствия не повредил его репутации уравновешенного историка.
— Но, несмотря на все отыскания, мои и Стренгьярда, Ярнауга только и мог частично разрешить наши проблемы.
Старик наклонился и тощим пальцем постучал по пергаменту.
— Это было просто везение. Единственное из комнат Моргенса, что было спасено молодым Саймоном, оказалась эта книга. — Он схватил маленькой корявой рукой стопку пергаментов и помахал ею. — «Жизнь и царствование короля Джона Пресвитера, описанная Моргенсом Эрчестрисом» — доктором Моргенсом из Эрчестера. Итак, немного по-другому, но доктор все еще пребывает здесь, с нами. Мы обязаны ему большим, чем можем сказать, — торжественно произнес Ярнауга. — Он предвидел наступление черных дней и успел сделать много приготовлений, о некоторых мы не знаем до сих пор.
— Но самое главнейшее в текущий момент, — перебил тролль, — вот это: «Жизнь Престера Джона», смотрите! — он впихнул бумаги в руку Джошуа.
Принц пролистал их, потом, слабо улыбаясь, поднял глаза.
— Архаический язык Ниссеса возвращает меня в дни моего студенчества, когда я рыскал среди архивов Санкеллана Эйдонитиса. — Он огорченно покачал головой. — Все это очень мило, и я молю Бога, чтобы мне когда-нибудь довелось полностью прочитать работу Моргенса, но я все еще не понимаю. — Он поднял страницу, которую читал. — Здесь описано, как выковывалось лезвие Скорби, но обо всем этом нам уже рассказал Ярнауга. Чем это может нам помочь?
Бинабик с разрешения Джошуа снова взял манускрипт.
— Мы должны смотреть с великой пристальностью, принц Джошуа, — сказал он. — Моргенс цитировает Ниссеса — и это только подтверждает находчивость доктора, читавшего как минимум частичность Ду Сварденвирда — он цитировает Ниссеса, где он говаривает о двух других Великий Мечах, еще двух, которые кроме Скорби. Прошу позволения прочитывать то, что Моргенс называет истинными словами Ниссеса.
Бинабик откашлялся и начал:
Первый Великий Меч в своей истинной форме был ниспослан Небесами одну тысячу лет назад. Узирис Эйдон, коего мы, дети Матери Церкви, зовем сыном и воплощением Бога живого на земле, девять дней и девять ночей провел, пригвожденный к Древу казней на площади перед храмом Ювениса в Наббане. Ювенис был языческим богом правосудия, и император Наббана наказывал перед его храмом преступников по приговору своих продажных судей. Обвиненный в святотатстве и бунте за провозглашение Единого Бога, Узирис Озерный висел вверх ногами, подобно бычьей туше.
