Дарт Лонгботтом (СИ) - "Добрый Волдеморт"

— Надеюсь, твоя дочь не забыла о моём поручении? — угрожающе прошипел Волдеморт, прожигая Паркинсона змеиным взглядом.

У него нашлось сил только мелко-мелко закивать в ответ. Что случится с Панси, если они с дочерью не сумеют выполнить приказ Лорда, ему даже представлять не хотелось. Впервые за годы служения наследнику Слизерина в голове Паркинсона появилось сожаление, что он так и не примкнул к Малфою и Нотту. А ведь хитрые аристократы предлагали всем бывшим «Пожирателям Смерти» сменить сторону и утверждали, что способ избавиться от метки в конце концов нашёлся.

Стараясь не смотреть Волдеморту в глаза, он скомканно попрощался и трансгрессировал к себе в мэнор. Однако предательская мысль исчезать не спешила. Паркинсон слишком любил единственную дочь.

Отхлебнув ещё вина, он построил в голове занимательную цепочку:

«Малфой и Нотт перешли к Лонгботтому и до сих пор живы и здоровы. Метка их не убила. Значит, среди нейтралов кто-то действительно нашёл способ избавиться от клейма Тёмного Лорда. Вряд ли это Гринграсс и тем более Лонгботтом. Откуда у них могут быть знания о чёрной магии? Это кто-то умный и опытный. Идём дальше. Может быть — Миранда Гусхок сумела найти контрзаклинание? Она известна своими многочисленными исследованиями чар. Возможно ли, что Малфой заплатил ей, чтобы старушка разобралась с Чёрной меткой? Почему бы и нет».

Не найдя ни одного изъяна в своих рассуждениях, он выпил вина и принял окончательное решение:

«На случай если захват Министерства провалится, надо заранее подумать о смене покровителя. Для этого стоит позаботиться, чтобы денег в хранилищах рода было намного больше. Обеспеченного волшебника нейтралы примут с гораздо большей охотой, чем нищего голодранца. Теперь осталось только подкорректировать собственные воспоминания. Иначе Лорд убьёт и меня, и Панси, всего лишь прочитав мои мысли о предательстве».

Паркинсон вытащил из шкафа «Омут памяти» и призвал старейшего домовика рода. Затем он с помощью палочки достал из своей головы светящуюся нить, в которой содержались опасные для него мысли. Паркинсон приказал эльфу, чтобы тот каждый вечер напоминал ему об извлечённых из головы воспоминаниях. Через полчаса он окончательно захмелел, успокоился и лёг спать. Сон лорда Паркинсона был на редкость безмятежен. Так случается с человеком, наконец-то сделавшим свой выбор.

Собрание «Ордена Феникса» закончилось просьбой Дамблдора быть настороже. Грюм поддержал решение лидера глухим ворчанием и следом за остальными покинул «Кабанью Голову». Большинство волшебников предпочло немедленно аппарировать по своим делам, и только Люпин и Тонкс остановились, что-то обсуждая. Впрочем, Аластор знал, что Нимфадора просто заговаривает Римусу зубы, ожидая, когда он вступит в дело. Грюм не стал разочаровывать молодую любовницу и немедленно бросил в спину оборотня «Империус».

Тонкс тут же начала деловито инструктировать Люпина. Через десять минут тот был уверен, что давно встречается с Тонкс и испытывает к ней самые нежные чувства. Грюм следил, чтобы к ним никто не подкрался, а Нимфадора продолжала вколачивать в голову Римуса нужные им установки. Наконец, Люпин застенчиво улыбнулся Тонкс и аппарировал.

«Наверное, отправился в очередную дыру, где комнату снимает», — решил про себя Грюм и подошёл к подруге.

— Ох, милый, — тут же впилась поцелуем Нимфадора ему в губы, — «Империус» и правда жуткое заклинание. Его разум как глина — лепи что хочешь.

— Именно поэтому непростительные чары находятся под запретом, — ответил Аластор, отрываясь от губ Нимфадоры. — Зато теперь Люпин считает, что любит тебя всей душой.

— Через месяц он сделает мне предложение, — ухмыльнулась Тонкс и спросила: — Где свадьбу сыграем? Только умоляю тебя, давай без этих глупых традиций: гости, родители невесты, друзья жениха. Пусть все они идут Запретным лесом. Хочу тихо и скромно, только ты и я.

— И Люпин, — ухмыльнулся Грюм.

— Конечно, — рассмеялась презрительно Тонкс. — Иначе разве он поверит, что так неожиданно женился?

— «Империус» заставляет волшебника верить во что угодно, — почесал небритую щёку Аластор и задумчиво добавил: — А свадьбу мы с тобой сыграем у меня дома, в Шотландии.

— Я согласна, мастер Грюм! — сделала Нимфадора шутливый книксен и изменилась, став точной копией Марии Стюарт. Приложив указательный пальчик к пухлым губам, она сказала изменившимся бархатным голосом: — А сейчас последняя королева Шотландии хочет любви. Проводите меня в королевскую опочивальню, барон.

— Вообще-то, в Виндзор только до четырёх пополудни пускают, — почесал затылок Грюм и хитро ухмыльнулся: — Но если Ваше Величество этого хочет, то можно и в королевскую опочивальню заглянуть.

Рассмеявшись, они взялись за руки и мгновенно исчезли в портале.

За окнами лавки «Боргин и Бэркс» стемнело. Уличные фонари отбрасывали на пыльные стёкла тусклый жёлтый свет. Внутри пахло сандалом, немного плесенью и стариной. Палпатин прогуливался вдоль стеллажей с лежавшими на полках разнообразными магическими артефактами и слушал сбивчивый рассказ Боргина.

— А потом я перенёсся в свой подвал и просидел там, пока все не ушли, — говорил старик. — Чуть лавку мне не разгромили, мерзавцы! Ну почти…

— Керриган бы не позволил, — лениво бросил Палпатин, разглядывая зловещего вида кинжал с волнистым лезвием.

— Вы шутите, милорд⁈ — задохнулся от возмущения Боргин. — Я потом всё, что происходило в лавке, видел через специальный артефакт. Керриган здесь больше всех в итоге накуролесил! И знаете, сэр, этот ваш рыжий подручный стал очень силён. Я даже глазом не успел моргнуть, как он Фенриру руку оторвал. Кстати, поговаривают, что Сивый пропал с концами. И слава Мерлину, между нами говоря. Он у меня всегда оторопь вызывал, одно слово — зверь!

— Наука требует жертв, — вроде бы невпопад пробормотал Палпатин, поднося кинжал поближе к глазам, но, не увидев клеймо мастера, разочарованно вздохнул и положил артефакт на место.

— Эмм, милорд. Это не настоящий жертвенный атам, а всего лишь имитация, но если вам нужен… Боргин решил, что Шив говорит о кинжале, и тут же постарался оказаться полезным.

— Значит, они хотели забрать у тебя шкаф? — не дал тому договорить Палпатин, чем снова сбил старика с мысли.

Боргин перевёл взгляд на исчезательный шкаф, к которому они как раз подошли, и сказал:

— Этот шкаф стоит в лавке, сколько я себя помню. Иногда я мечтаю, что его близнец спрятан где-нибудь в сокровищнице древних королей. И однажды створки моего шкафа распахнутся, а затем оттуда польётся река золота и драгоценностей.

— Или высыпется гора мусора и старых королевских носков, — хмыкнул Палпатин.

— Кха-кха! — тут же закашлялся Боргин, видимо представив себе эту картину.

— Ты поставь следилку на магические проявления поближе к шкафу, — приказал Палпатин. — И присылай мне немедленно сову, если что-то будет происходить. Думается мне, твои гости не просто так хотели отобрать у тебя этот артефакт. Возможно, они всё же выяснили, где находится шкаф-близнец, и собираются что-то украсть из этого места.

— Сделаю, мой лорд, — кивнул головой Боргин и желчно добавил: — Вряд ли «Пожиратели Смерти» охотятся за старыми носками. Мне кажется, там что-то гораздо более важное.

— Ага, там, вероятно, находится самое ценное, что есть у любого человека, сказал Палпатин и улыбнулся, прекрасно зная, куда ведёт путь, начинавшийся в исчезательном шкафу.

— Значит, там золото! — сделал свой вывод Боргин.

Палпатин посмотрел на старика с усмешкой и сказал:

— С какой-то стороны ты прав.

Глава 56

Розовые очки часто бьются стеклами внутрь

Весна одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года пришла на Оловянные острова поздно и была весьма ненастной. Впрочем, настроение жителей магической Англии соответствовало погоде. Все ждали, чем кончится противостояние «Пожирателей Смерти» и Министерства магии. В обществе росло напряжение. Большинство волшебников мечтало о спокойной жизни, чтобы иметь возможность гулять с детьми по Косой аллее и заниматься своими делами. Но вместо этого им приходилось постоянно оглядываться по сторонам, держа наготове щитовое заклинание на кончике палочки.