Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин

— Природа Света переменчива, — заметил спокойный голос за спиной у Генри. Тот обернулся. Из глубины предела к нему шел старик в длинном, но очень простом белом одеянии. — Сейчас он тускл и неясен — а после вспыхнет истинной и пониманием.

Генри слегка склонил голову.

— Переменчиво то, как мы видим Свет, — возразил он. — Сам Свет по своей природе неизменен.

Старик усмехнулся.

— Читали Самюэла Готсби, милорд?

— Пару недель назад, — улыбнулся Генри. — Иначе бы не вспомнил.

Первосвященник подошел к нему и замер, сцепив жилистые руки.

— Чем обязаны такому визиту? Неужто захотели принести жертву?

— Погода неподходящая, — заметил Генри. Первосвященник снова усмехнулся. — Сколько человек вмещает Храм?

— Пять тысяч, милорд. Но во время больших праздников мы оставляем двери открытыми для тех, кто остался стоять на площади.

— А сколько было на коронации Джона?

— Какого из?

— Последнего.

— На улице никто не остался.

Генри кивнул и спросил:

— Как думаете, много народу будет на этой коронации?

— Порядочно. Королева освободила город. Вдобавок, ее... особенность...

— Вы хотите сказать, дракон?

— Это будоражит умы.

— А ваш ум?

Первосвященник внимательно посмотрел на Генри.

— Чего вы ждете от меня, милорд? Осуждения?

— Вы — служитель Света. А в королеве сидит дракон. Порождение Тьмы.

— А человек, по-вашему, чье порождение, милорд? — Первосвященник слегка склонил голову набок.

Генри растерялся от такого вопроса.

— Сколько человек ежегодно в вашей области убивают драконы, милорд? — продолжил первосвященник.

— Одного-двух.

— А люди?

— Я понял, к чему вы клоните, — медленно проговорил Генри.

— Да? Любопытно, если учесть, что я сам этого не знаю, — улыбнулся первосвященник. — Ступайте, милорд, и передайте господину Бертраму, чтобы он не волновался.

— Откуда вы знаете, что лорд дознания волновался?

— Не только Свет по своей природе неизменен, — усмехнулся первосвященник. — Не только он.

***

— Приятно всегда знать, где искать своего сына.

Генри поднял глаза от книги и удивленно улыбнулся. Его мать остановилась в нескольких шагах — худощавые руки были сложены на юбке темного дорожного платья, тяжелая шаль лежала на узких плечах, длинное лицо выглядело, как всегда, совершенно невозмутимым.

— Если ты считаешь, что меня всегда можно найти в библиотеке, — заметил Генри, поднимаясь, — то ты обо мне слишком хорошего мнения.

— О, нет, — отмахнулась леди Теннесси. — Просто или ты в библиотеке — или искать тебя вообще бессмысленно.

Генри рассмеялся.

— Иди сюда, — велела леди Теннесси. — Мне совершенно необходимо крепко тебя обнять, сын мой.

Генри с готовностью раскрыл руки. Ему показалось, что она стала еще более хрупкой на ощупь.

Леди Теннесси отстранилась, и Генри подвинул ей одно из библиотечных кресел — с высокой спинкой и непростительно жестким сидением.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он мягко, когда они оба сели.

— А, Генри, женщине моего возраста такое говорят, только когда она выглядит из рук вон плохо. Никогда больше не повторяй этой ошибки.

— Не буду, — пообещал он с улыбкой.

— Я рада, что количество твоих конечностей не изменилось с нашей последней встречи, — сухо заметила леди Теннесси, внимательно рассматривая его.

— Я же писал, что со мной все в порядке.

— Выражение «все в порядке» редко соответствует истинному положению вещей.

— И как ты оцениваешь истинное положение вещей? — усмехнулся Генри.

— Терпимо, — коротко ответила леди Теннесси — и спросила:

— Как Джоан?

Он замер — но лишь на мгновение, слишком короткое, чтобы его можно было заметить.

Леди Теннесси заметила.

— Королевствует, — легко ответил Генри, глядя ей прямо в глаза. — У нее неплохо получается.

— А дракон?

— Скорее в порядке, чем нет.

Леди Теннесси кивнула.

«Ну, давай же, — напряженно подумал Генри. — Задай мне вопрос, на который я не смогу ответить. Пусть мне придется выкручиваться и недоговаривать, а ты будешь смотреть на меня с участием и жалостью».

Леди Теннесси отвернулась и долго глядела в высокое окно, освещавшее один из проходов между стеллажами.

— Ты виделась с Джоан? — не выдержал Генри.

— Нет, — покачала головой его мать. — Совершенно не собираюсь своим присутствием напоминать ей о том, о чем вы оба, по всей видимости, благополучно решили забыть. Я приехала на коронацию, как и положено вдове и матери лорда. И сразу после коронации уеду.

— А прием?

— Никогда не видела особого удовольствия в лицемерном обмене любезностями.

— Я тоже, — вздохнул Генри.

— Но тебя никто не спрашивает?

— Именно.

Леди Теннесси внимательно на него посмотрела.

— Ты ей нужен здесь, Генри, — тихо сказала она. — Что бы она ни говорила или о чем бы ни умалчивала. Иначе она не стала бы тебя здесь держать.

— Я знаю, — согласился он.

— А тебе нужно быть здесь? — спросила вдруг леди Теннесси, испытующе глядя на Генри. Это был не тот вопрос, которого он боялся. Но и на него у Генри не было готового ответа.

Леди Теннесси посмотрела ему в глаза — и удовлетворенно кивнула. Видимо, она в них увидела правду.

Вот только Генри по-прежнему ее не знал.

Коронация

Короли Инландии никогда не пытались поставить культ Света себе на службу. Переняв его у жителей Гра-Бейнн в самом начале истории королевства, они лишь использовали эту религию, как правильный символ. Инландия провозгласила свободу выбора — присягавший на верность короне получал защиту и помощь. Этого оказалось достаточно, чтобы много веков назад объединить страну. После возникновения Кресской империи, с государственной религией и жестким преследованием неверных, философия выбора естественным образом стала общей для всех, кто не хотел попасть под власть крессов. Противопоставление свободы и несвободы, Севера и Юга сохраняло мир внутри обеих стран, хотя и усиливало напряжение на границе. Культ Света, изначально пришедший с гор, теперь стал особенно распространен на юге Инландии. Строились храмы и монастыри, люди добровольно жертвовали огромные суммы — защищая таким своеобразным способом свою свободу.

Теперь же, после вторжения крессов и победы над ними, культ стал популярен, как никогда. Коронация, раньше проходившая в Храме Света скорее по причине его удобного расположения и размера, сейчас обретала особое, символичное значение. И хотя корону на голову монарха должен был возложить не первосвященник, а старший из лордов, Свет храма освящал это действо — этот выбор.

На коронацию было приглашено все высшее сословие — остальные могли присутствовать по своему желанию. Место в храме стоило дорого, тем не менее, в стране хватало купцов, желавших стоять рядом со знатью. На площадь перед храмом можно было прийти совершенно бесплатно — но уличные мальчишки нашли способ подзаработать, занимая с ночи лучшие места и продавая их потом желающим.

Желающих было много. Королева Джоан была популярна — хотя в этой популярности было много и страха, и недоверия. Тех, кто видел дракона вживую, в городе было не так много, и еще меньше было тех, кто стал свидетелем самого превращения. Но это лишь добавляло слухам и сплетням красочности, позволяя представить невзрачные факты в ярком облачении выдумки.

К полудню на площади было уже не протолкнуться. Стража с трудом сдерживала людей, чтобы оставить проход, по которому должна была пройти процессия вместе с королевой.

Однако, когда она наконец появилась, толпа сама отступила на шаг. И все, кто хотел встать поближе, чтобы рассмотреть ее получше, невольно опускали глаза при виде королевы. Смущал ли их блеск ее одеяния, вытканного серебром и украшенного драгоценными камнями, или блеск ее глаз, нет-нет, да и отливавших желтым? Они бы и сами не могли сказать.